Терпеть его не могу!

Он и пискнуть не успевает, как я врываюсь в его рот языком, заваливая на всё ту же последнюю парту. Терпеть я теперь не намерен, а секс между альфой и омегой в принципе в любом месте будет обоснован. Пока он извивается и пошло стонет под моими прикосновениями, умудряюсь стянуть и свою рубашку, и его пуловер. Дальше всё, как в тумане, потому что как только на его штанах разъезжается ширинка, мне сносит крышу от пьянящего запаха. Я даже джинсы не снимаю, только приспускаю чуть с задницы и поудобней устраиваюсь между ног. Вхожу резко, с вытаращенными глазами наблюдая, как тело подо мной прогибается в спине. Ненавижу эту тварь, но трахать его, признаюсь, райское наслаждение. Оргазм накрывает его почти сразу. Даже не даёт мне толком набрать темп, а потом обмякает в моих руках, почти мурлыча от удовольствия. Вот те на, эта сучка ещё и на ласку способна? Ну-ка, что ещё ты можешь? Выхожу, жду пару минут, на протяжении которых ко мне продолжает ластиться эта вечная укешка, и проникаю обратно. Теперь неторопливо, специально медлю, выжидаю… Вот оно! Через несколько ленивых толчков в плечи вцепляются коготки, а на ухо произносится медовое «ну, пожалуйста». Он почти хнычет, ёрзая на столе, пытаясь насадиться глубже. Но я не даю. Пусть ещё похныкает. Я ж его ненавижу, помните? Вот и пусть страдает, а я пока побуду в нём, всё так же медлительно и лениво. Бэкхёну надоедает ждать, и он находит самое простое решение: обхватывает меня ногами и с силой толкает на себя. Есть контакт! Я еле удерживаюсь на ногах, впечатываясь в парту. А омега только довольно мычит и теперь уже самостоятельно скользит по поверхности стола, насаживаясь на мой член. Вот ведь поганец! Крышу сносит окончательно – сам поражаюсь, как до сих пор не снесло – когда тонкие ручки тянут за шею, а острый язычок проходится по нижней губе. В жизни ничего слаще не пробовал, будто губы вишнёвые, сладкие, сочные. Так, стоп. Мы ж друг друга терпеть не можем? А, к чёрту! Пока этот чертёнок меня целует и полосует ногтями мои же руки, до треска доски втрахиваю его в стол. Кончаем почти одновременно, да ещё и с еле различимым мямляньем, дающим разрешение на вязку. На сорок минут слипаемся намертво. Эту парту мы в итоге раздолбали окончательно, так что пришлось, подхватив свою оплодотворяемую омегу, перекочевать на соседнюю парту. Незадолго до конца в дверь заглядывает аспирант в поисках свободной аудитории, но завидев разгром и спаривающуюся парочку, сотрясающуюся в очередном оргазме, бегло извиняется и уводит улюлюкающих студентов от греха подальше. Следующие два дня на парах мы не появляемся. Между прочим, вязка у нас – вполне уважительная причина, так что не надо тут про лодырей и хитрожопых тунеядцев лекции заводить. В тот день мы добрались-таки до нормальной кровати. Пришлось, правда, соседа из комнаты выгнать, но он не особо обиделся. Сколько раз мы сцеплялись, я не сосчитаю, но на пожрать, поспать и умыться нашлось всего часов пять. Секс обалденный, омега у меня охренительный, и только рискните со мной не согласиться. Двое суток прошли за приятным занятием, а вот потом настал день икс. Ибо на утро третьего дня у моего удовлетворённого омеги кончилась течка, и он сбежал от меня, сверкая пятками. Чем я так не угодил, не знаю, но Бэкхён, словно очнувшись от сна и впервые меня увидев, вытаращил глазёнки и с криками «Мать вашу, это ты!» ретировался. Я что, страшный такой? Никто до него не жаловался, а эта стерва опять выкобенивается. Достал. Зато был плюс: всю следующую неделю он фонил моим запахом, а Чонин светил солидным синяком и перевязанной рукой. Не всё ж на их улице праздник! Полтора месяца он бегал от меня, как от огня, и при ближайшей возможности посылал в дальние дали. Я в долгу не остался, пару раз напомнив о пикантных моментах нашей интимной жизни, но в ответ получал только презрительное фырканье и ещё более доброжелательный посыл. Отлично!