Терпеть его не могу!

Никакие вливания не помогают. Я всячески пытаюсь расслабиться, освободить голову от калейдоскопа мыслей, но нет, блять, у калейдоскопа вечный двигатель в одном месте. Жарко, накурено, и я чувствую, как дым обволакивает, а капля пота стекает по спине. Эх, сюда бы ледяную ванну и сладких мальчиков. Где-то на танцполе Чонин лапает Чунмена, смущенно краснеющего под его прикосновениями. У них еще ничего не было, но мне уже жаль этого омегу, ибо в ближайшую течку младший затрахает его до смерти. Хотя это на самом-то деле не так уж и плохо. Крис обнимает Исина, устроившегося у него на коленях. Лениво целуются, прерываясь на пару глотков горячительного, и возвращаются друг к другу. Везучие, мать их. И я, как монах англиканской церкви, стою тут и пускаю слюни на проходящих мимо лапочек. Один такой красавец проталкивается на танцпол и призывно виляет задницей, так и маня за собой. Что ж, пойду попытаю своё монашеское счастье. Авось снизойдет на меня благодать, осыплется множественным оргазмом и очешуительным сексом с весьма привлекательным послушником моего прихода. Омега симпатичный, двигается соблазнительно, но я ещё не настолько пьян, чтобы вестись на его вихляния задницей. Трётся об меня, шепчет на ухо всякие пошлости и даже пытается описать пару любимых поз. Кхм, банально, но на один раз сойдёт. Позволяю залезть пальцами под рубашку, очертить линии пресса и дотянуться до сосков. Обнимает, тянет вниз и почти уже впивается в губы, но я вдруг отталкиваю. Не то, совсем. Не думал, что откажусь когда-нибудь от секса, но отказываюсь. Да что я выпендриваюсь? Не встаёт, ребята! Воротит, честно говоря. Как Бэкхёна от клубничного йогурта, или Криса от дешёвого парфюма; как Исина от неглаженных рубашек, а Сехуна от рыбы с овощами - до тошноты. Омега непонятливо на меня смотрит, но я мотаю головой и отхожу обратно к барной стойке. Он разочарованно выдыхает и идёт искать другого альфу. Невелика беда, долго его поиски не продлятся. А мне он даже по запаху вдруг стал неприятен. Чёртова моя голова, что же ты думаешь, когда вовсе от тебя этого не требуется! На протяжении минут двадцати в гордом одиночестве потягиваю коктейльчик и наблюдаю, как на соседнем диванчике уже почти сношаются некоторые личности. Два омеги и один весьма симпатичный альфа. Все они симпатичные, но опять же - не то. Крис подходит, когда этот тройничок соображает переместиться в менее людное место. - Оу, - брови капитана ползут вверх. – Эм… Мы, пожалуй, тоже поедем. - Удачи, - обречённо машу рукой вслед. Ну и везунчик же ты, Пак Чанёль! У всех вокруг сплошные соблазняшки и потрахушки, а ты со стаканом целуешься. Оторвался, называется. И для кого я наряжался, красился и шевелюру свою в порядок приводил? Для бармена, что ли? И ведь самое противное – не тянет ни к кому. Хоть бы какое пьяное тельце попалось. Может, на ласку какую разведу. И то не судьба. Но есть справедливость на свете, ибо в процессе моей внутренней борьбы и выслушивания самим же собой жалостливых тирад сзади прижимается тёплое и еле держащееся на ногах нечто. Цепкие пальчики пробираются под рубашку, «нечто» упирается лбом меж моих лопаток. Пытаюсь понять, кто это, но ответ находит меня сам, когда острые ноготочки царапают торс. Организм отвечает моментально, а моментально он отвечает только на одну особь… Поворачиваюсь на стуле медленно, слушая, как недовольно мычит мой омега. Бэкхён поднимает взгляд, вытаскивает сжатые кулачки из-под моей рубашки и тут же принимается расстёгивать пуговицы. Что?! Тягуче, томно, смотрит прямо в глаза. Он пьян, это чувствуется, но то, с какой уверенностью он себя ведёт, с какой уверенностью поднимает меня сейчас с места и тянется за поцелуем, заставляет напрочь забыть об этом факте. Я вспомню об этом потом, а сейчас уйду с ним, куда бы он меня не утащил. Потому что ради такого секса - хоть на край света. И мой омега того стоит, поверьте…