Терпеть его не могу!

Бэкхён ёрзает по ящику, сминая в кучу мой пиджак, и сам уже тянет моё запястье в нужную сторону. Поднимаю голову, встречаясь взглядами с моим бесёнком, довольно улыбаюсь и без предупреждения проталкиваю сразу два пальца – омега давится вдохом и валится на спину, вновь. Размеренно, аккуратно, ища нужный угол, я вожу пальцами внутри него. Мягко и нежно, очень, и от предвкушения предстоящего удовольствия, от воспоминаний, каково там, внутри, я не замечаю, как начинаю буквально трахать своего омегу, вжимая свободную ладонь в его бедро. Он пахнет сладко, даже без течки, как помесь ванили и молока, как нечто сахарно-карамельное и до одури притягательное. Вся выдержка летит к чертям хренячим, когда Бэкхен соскальзывает с моих пальцев и рывком тянет вверх. Теперь я стою перед ним на трясущихся ногах, с сочащимся смазкой членом и думаю только о том, как продлить это шикарное мгновение. Чужие пальчики чуть приспускают джинсы, проворно проводят по моему стояку, заставляя меня упереться руками в грёбаный ящик и выдыхать Бэкхёну куда-то в шею. Но окончательно я схожу с ума, когда меня чуть отталкивают и взлохмаченное нечто опускается со своего насеста передо мной на колени… Бля! Забудьте! Забудьте, что я говорил о его голосе и руках. Всё забудьте! Ибо мой омега мастер минета! Так у меня ещё никто не отсасывал, пошло причмокивая, глядя прямо в глаза и демонстративно слизывая смесь слюны и смазки ловким движением языка. И крыша хлопает дверью – спасибо, что дождалась, старая перечница – не удосужившись даже поклажу свою собрать, так торопилась, видимо. Потому что после очередной ласки я грубо вздёргиваю Бэкхёна на ящик, стремительно раскатываю по члену презерватив, максимально развожу чужие ноги и вхожу до основания одним резким толчком. Кричит, но не от боли, а от какого-то садистского наслаждения, с силой впиваясь пальцами в мои плечи. Хорошо, так хорошо, что перед глазами плывёт. Мы теряем счёт времени, наслаждаясь каждым движением, каждым вдохом и поцелуем. Бэкхён прижимается всем телом, обхватив ногами и задавая ритм, а я только слепо подчиняюсь, лишь бы он продолжал, лишь бы моему омеге было хорошо. Это в крови, наверное, думать в первую очередь о его кайфе, а самому получать удовольствие попутно. Бэкки отстраняется, внимательно смотрит в мои глаза, и я готов руку отдать на отсечение – он трезв, вот в этот самый момент, ёрзая на деревянном ящике, шепча моё имя и насаживаясь в ему одному ведомом темпе. Может, мне кажется, но «Чанни» он выдыхает до дрожи волнительно. А когда цепкие пальчики зарываются в мои волосы и тёплые губы приникают к мокрой от пота коже за ухом, я понимаю, что попал. Окончательно. Довлюбился по эти самые уши. И теперь абсолютно точно бесполезно твердить про «терпеть его не могу». Потому что вот именно сейчас, пока он стонет подо мной, я признаю, что проиграл. Что, сколько не ищи, а второго такого омеги я себе не найду. Потому что… Чёрт! Всего доли секунды, а вся чехарда в моей голове по поводу этого сучонка обретает иной окрас… И осознание бьёт обухом по голове, и я, мечтая хоть как-то сейчас загородиться от волны эмоций, вновь утягиваю нас в омут наслаждения. Целую, со всей жадностью, словно желая выпить его до дна, желая насытиться, но мне мало… Потому что я люблю. Люблю, черт его побрал, Бен Бэкхена. И пусть он трахает мой мозг и выкобенивается - мне все равно. Это мой омега, и теперь никакие ядерные взрывы меня от него не отдерут. По крайней мере, я буду очень стараться… Очень… И нечего так ржать – да, Пак Чанёль влип по полной программе.