Терпеть его не могу!

Оплачиваю счёт и в очередной раз объясняю, что Бэкхен вообще мог не брать с собой деньги, хотя он до сих пор не понимает, почему плачу я. Не возмущается уже, но что-то пытается переварить в своей голове. Мы стоим у лифта, когда омега задаёт вопрос. - Все, домой? - Нет ещё. Есть одна вещь, которую хотел тебе показать. Глаза омежки загораются. Он в нетерпении переминается с ноги на ногу и ждёт моих объяснений. - Нам нужно выйти и заехать кое-куда. - Это не здесь? - удивляется Бэкки. - Нет, ехать минут двадцать. - Хм... Призадумался. А как старательно нос сморщил - чудо. И складочка залегла на лбу от усердия, с которым мой парень пытается сообразить, что будет дальше. Ну не в лес же я его закапывать повезу. Хотя, зная этого параноика, и такую фантазию в его голове исключать нельзя. Вот такой вот я злой, коварный и кровожадный. И все это время я заманивал свою жертву, дабы легче было с нею разделаться. Да, а в багажнике у меня стерильные перчатки, клеенка, мешки и пила циркулярная - для скорости. Идём через подземную стоянку, когда я решаю прояснить ситуацию. - Это в центре. Тебе понравится, правда. Бэкхен жмет плечами - мол, посмотрим. По вечернему городу до места доезжаем чуть дольше, но это не страшно. В машине спорим о выборе радиостанции, и когда, наконец-то, сходимся во мнениях, я бессовестно начинаю подпевать последнему хиту. Бэкхен с выражением вселенской скорби воздевает руки к небу и шепотом молит высшие силы скинуть на меня горшок с кактусом - лишь бы заткнулся. И что, что пою я не самым елейным голосочком? Зато от души. А вот он просто придирается, я уверен. Тоже мне жюри конкурса талантов. Нет бы похвалить за старание. В итоге я уже откровенно ржу над песней, извращаюсь над текстом, превращая доселе жуткое исполнение в целый юмористический спектакль. Такой выход из ситуации Бэкхена смешит, и через минуту он уже заливается на весь салон и предлагает организовать гастроли. Пару раз пытается хоть как-то исправить положение, приукрасить мой восхитительный в своей неуклюжести номер, но его чудесный голосок никак не вписывается в общую концепцию, только подчёркивает жутчайший контраст. И вот, спустя почти полчаса его хохота, моих измывательств над музыкальными стараниями новоиспеченных звёзд и нашего общего бизнес плана по завоеванию мировой сцены, мы добираемся до места. Есть у нас один парк, очень спокойное и красивое место. Свой пруд с дикими утками, уютные деревянные лавочки с кованными ножками и уединенные аллеи. Все, что нужно для тихого и беззаботного отдыха. Сейчас я бываю здесь очень редко, но в детстве отец приводил меня сюда почти каждый выходной. И в один из таких дней он показал мне секретное место. Мало кто уходит в глубь парка, все предпочитают гулять по исхоженным тропинкам и асфальтированым дорожкам, а меж тем в той самой таинственной глубине притаилось такое невероятное чудо, что не покажи мне его отец, я б в жизни не узнал, что оно там есть и вообще может быть. Я беру Бэкхена за руку и веду по дорожкам в другой конец парка. Он шагает следом за мной и тихо шутит. - Так и знал, что ты маньяк. Завлек доверчивого меня в какую-то глушь. И что теперь делать будешь? А сам хохочет. Сказал же, у него возникнут эти мысли. - Да ты, я смотрю, уже о ролевых играх задумываешься? Это радует. И кто тут из нас маньяк? Мне прилетает лёгкий поджопник, а Бэкхену в отместку - щипок за ухо. - Ай! Мы скоро? - Терпение, Бэкки. Почти пришли. Омежка облегченно выдыхает, но радость испаряется, когда мы сходим с дорожки и начинаем идти по заснеженной земле. - Ты издеваешься? - Нет. Оно того стоит, поверь. - А может, ну это, что бы там ни было? Может, домой? - Пришли почти. Ты не пожалеешь. - Не будь так уверен. Это твоё место уже меня начинает раздражать, я заведомо его не люблю. Так что ты поторопился с подобными заявлениями. Он вредничает, а я победно улыбаюсь - пришли. - Через минуту ты заберешь свои слова обратно. Раздвигаю ветки и открываю проход на вершину небольшого холма. Бэкхен растерянно хлопает ресницами. А с центра поляны на мою привереду глядит линза уличного телескопа. - Эм... Это... Это телескоп? - Да. Мало кто сюда доходит. Хотел показать тебе. Это здорово. Бэкхен осторожно подходит, стряхивает рукавом снег и неуверенно склоняется над аппаратом. - И что я увижу? - Зависит от того, куда посмотришь. - А на город можно? - Можно все, - говорю я, подхожу и обнимаю его за талию, склоняясь рядом. - А ты, оказывается, романтик. - Ограниченная опция. Только на тебя распространяется, - и омежка получает чмок в щеку. - Мне нравится. - Я или телескоп? Бэкхен показывает мне язык. - Да. Вот и мучайся теперь. Счастливый идиот, вот кто я. Лыба от уха до уха. А пока я радуюсь тому, что все у нас сегодня так замечательно, этот юный исследователь уже вовсю крутится вместе с трубой и изучает городские виды. - Интересно? - Есть, на что посмотреть. Потом он даёт поглядеть мне, рассказывая, что и где увидел, и на что обратить внимание. На самом краю парка домик смотрителя и охранников. Видно, как попивая баночное пиво, все они смотрят хоккейный матч по какому-то спортивному каналу. А на стоянке какой-то парень пытается разобраться с заглохшей машиной. Видно, как по проспекту мчат автомобили, как летит стрелой поезд наземного метро и как грызет размокший сухарик дикая утка, примостившаяся на берегу небольшого пруда. Яркие огни города и автострад, сияющие витрины магазинов и толпа людей, бегущих домой, на вечеринки, сидящих в барах и заходящих в кинотеатры. Нескончаемая реклама на огромных банерах и экранах - большой и такой вдруг живой город. Но самое интересное, конечно, вовсе не в городском пейзаже надо высматривать. Мягко вытягиваю из цепких пальчиков холодный корпус и меняю угол обзора. - Смотри. Бэкхен припадает к окуляру и замирает на пару мгновений. Вижу, как любимые губы расплываются в улыбке, и омежка почти подпрыгивает на месте. Объектив аппарата наведен на небо. - Ого! Вот это... Ух ты! Чанни, сюда, быстрее! Посмотри! Посмотри вон туда! Я с дебильной улыбкой наблюдаю за его восторгом. Такой сейчас искренний и открытый, он скачет вокруг телескопа, вертит им во все стороны вглядывается в чёрный бархат ночного неба. Отказать такому Бэкхену невозможно. А могу ли я вообще ему отказать? Что бы он ни сделал, о чем бы ни попросил, - разгребу, разрешу, исполню. Мы любуемся на звезды, шутливо отталкиваем друг друга от телескопа и боремся за возможность глянуть ещё раз. Один раз этому кадру даже удаётся повалить меня на снег, потом, правда, хихикая и извиняясь, он кинулся меня отряхивать. А я сделал вывод о том, что попка моего чуда представляет собой конкурентоспособное, опасное и прицельное оружие. - Голова уже кружится, - признаётся Бэкки и отпускает корпус. - А ещё руки замерзли. Перчатки в машине. - Давай сюда. Тяну его к себе за капюшон и бережно беру в руки любимые пальчики. И правда холодные. Согреваю своим дыханием, целую каждый и аккуратно массирую. Бэкхен млеет и едва не урчит, жмурясь от удовольствия. Расстегиваю свое пальто и засовываю туда пальчики-ледышки. Те автоматически ныряют за спину и вцепляются в ткань свитера. А потом Бэкхен соображает, что что-то не то, и открывает глаза. Прижимаю к себе плотнее, пока он недоуменно на меня смотрит. - Ты чего? Холодно же. Застегнись. - Мне тепло. Сейчас пойдём уже, а то тут чья-то драгоценная попка наверняка мерзнет, да? - Есть немного, - смущается Бэкки и утыкается холодным носом мне в шею. - Но застегнуться надо. - Лапки твои согрею и застегну. - У меня карманы для этого есть. Склоняюсь над ним и томным голосом выдыхаю в губы. - У тебя, может, и есть, а у меня вторых таких пальчиков под пальто не найдется. - И тут, как во второсортной драме, ты должен бы меня поцеловать, - шутит Бэкхен. - У нас тут не второсортная драма... - Первосортная, учитывая какой я у тебя "подарок". - Опять? - Молчу-молчу. - И не драма вовсе. Бэкхен улыбается. - А поцеловать тебя и правда собирался, - признаюсь я. - Ты опередил меня с этой мыслью, - изображает досаду омежка. - А есть разница? И целую его в уголок губ. Бэкхен ловит мои губы и затягивает в нежнейший французский поцелуй. Все-таки молодцы эти французы, хорошую штуку придумали. Уже спускаемся с холма, когда у меня звонит телефон. - Привет, Ромео, - раздается бодрый голос Исина. - И какого черта ты тогда прерываешь мою серенаду? Бэкхен рядом хихикает. - Сообщить, что утром у тебя свидание с ректором. Крис рассказал мне о твоём геройстве. Ты у нас молодец, конечно, но на свидание завтра приди. Тяжело вздыхаю. - Ладно, загляну перед парами. У вас всё в порядке? - Да, - улыбается в трубку друг. - Хорошего вечера, Чанель. - Спасибо, Исин, - и кладу трубку. - Что-то случилось? - беспокоится омега. - Ничего серьёзного, не бери в голову, - отвечаю я и чмокаю его в макушку. - Точно? - Бэкхен почти закапывается в моём пальто, пальцами держась за шлейку моих джинс. - Точно. Просто одна интересная встреча выпадает на утро. Бэкки вопросительно выгибает бровь. - Я, ректор и пара ударов по моей голове за веселье в спортзале. - Это плохо, - переживает моё чудо. Недовольно морщит носик и задумывается. - Тебе сильно влетит, и все из-за меня. Перебираю в руке складочки его шарфа. - Ты же знаешь, что я сейчас скажу, да? Бэкхен слабо улыбается. - Что повторись это все, ты бы поступил так же? Ну и пару слов о моей безопасности, угадал? - Вот видишь, ты все уже знаешь, - говорю я. Бэкхен прижимается сильно-сильно и трется щекой о мою грудь. Прикрывает глаза и с нескрываемым удовлетворением чмокает в шею, привставая на носочки. - Хороший вечер. Моему счастью нет предела. - Я люблю тебя. - Каждый раз, когда ты это говоришь, я испытываю двоякое чувство... - Эй, такой был момент! - театрально сокрушаюсь я. - Прости. Просто ты ждешь чего-то в ответ, наверное, и я разрываюсь от противоречивых эмоций. Неловко от того, что не могу ответить. Противное чувство долга. - А я разве требую? - Нет. Но... - Не хочу слышать это от тебя только потому, что тебе долг какой-то там на совесть давит. Это не настоящее, ну его. Если захочешь, сам скажешь. - Спасибо. Только не торопи меня. - Не думал. Поверь, когда оно реально завладеет тобой, тебя будет не заткнуть. Это разрывает изнутри. Бэкхен смотрит мне в глаза и будто видит там что-то, чего я не вижу. - Ого... - Да, - тихо произношу я и поправляю его шарф. - А что там за второе чувство? Бэкхен выныривает из своих мыслей. - А, это... Чувство, что тебя любят. Классное чувство. - Ты веришь мне? В то, что я не обманываю насчёт своего отношения? Бэкхен привстает на носочки, берётся за мой воротник и выдыхает почти в губы. - Да. Любопытно, какой раз за вечер я удостаиваю этот свет такой тупой лыбой. - Можешь сказать это опять? - просит Бэкхен, а я только молча улыбаюсь. - Постараюсь не испортить момент, - объясняет омега и, прежде чем я признаюсь вновь, втягивает нас в поцелуй. Самые сладкие поцелуи только для тебя. И самые крепкие объятия только с тобой. Мне ничего больше не надо, только тебя. Такого счастливого, беззаботно улыбающегося, с нескрываемым восторгом и теплотой в глазах. Если это не любовь, то я не знаю, что это. Ты любишь меня, где-то в глубине души, я уверен. Самый мой драгоценный и восхитительный. И его улыбка сегодня - лучшая награда для меня. По дороге домой мы только и делаем, что ржем. Целуемся на светофорах, но в остальное время ржем. - Ох, как сложно это признавать... Но я правда вынужден забрать свои слова обратно. Это было волшебно, - признаётся Бэкхен, когда я нахожу место и ставлю машину. - Даже не представляю, как тяжело дались тебе эти слова. - И не спрашивай. Всю силу воли в кулак собирал. Теперь меня собери, умница, а то я еле мозгами шевелю.