Терпеть его не могу!

Я стою под закрытой дверью в кабинет отсутствующего еще ректора и стараюсь не обращать внимания на слегка заинтересованного мной секретаря. Парень, принюхайся и займись своими делами. Минут через десять в двери, с портфелем наперевес, влетает взъерошенный господин Ким. Под монотонный бубнеж он здоровается с нами и достает из бокового кармана внушительную связку ключей. Пара слов секретарю, и меня приглашают войти. Он усаживается в кресло, щелкает кнопку на системном блоке и кидает на стол папку с бумагами, тут же разъезжающимися по всей деревянной поверхности. Я привычно сажусь в кресло напротив и вешаю на подлокотник свою сумку. Он откидывается на спинку кресла, расслабленно складывая руки на животе. - Утра доброго желать не буду, - говорит ректор, тем не менее слегка улыбаясь. - Догадываешься, по какому поводу разговор? - Догадываюсь. - Удивил ты меня, Чанель. Такое вопиющее нарушение дисциплины, да еще в собственной команде. Расскажешь, что случилось? А может, ну его? - Господин Ким, я бы не хотел. Ректор меняется в лице и резко выпрямляется в кресле. Всяческая снисходительность и мягкость в голосе исчезают моментально. Хороший мужик, и, когда надо, строгий. - Хорошо, поставим вопрос иначе. Пак Чанель, я требую объяснить, по какой причине вами вчера была затеяна драка. - Это связано с омегой. - Каким? - А можно без имен? - Чанель, я должен знать. Мне сегодня вступаться за тебя перед советом, и я должен знать, что защищаю. Ты просто так по морде никому не даешь. А родители мальчика требуют объяснений и твоего отчисления. Или мне удовлетворить их требования? Тяжело вздыхаю. - Бэкхен. Бен Бэкхен. Третий курс, геологический факультет. - Спасибо. Но ты не ответил, что такого у вас там произошло, что ты накинулся на члена своей команды. Минут за десять, пару раз еле удержавшись от матов, я умудряюсь рассказать всю историю: от непотребного предложения до момента, когда нас растащили, а я умотал с омегой. - Так, я понял. Он оскорбительно отозвался о твоем партнере, и ты дал ему в рожу кулаком. - Я вам все сказал. Это не просто оскорбительно... - Да, это неприемлемо, Чанель. Омега достоин уважения, но твой поступок... Это удар по твоей репутации, репутации команды и моей в том числе. Где это видано, чтобы будущий капитан баскетбольной команды начищал пятаки своим же игрокам, а президент студенческого совета, и капитан по совместительству, стоял и спокойно на это смотрел? - Мне жаль. - Жаль ему. Я сегодня все утро думал над тем, отчислять тебя или нет. Даже попросил секретаря приказ распечатать - так, на всякий случай. Я смотрю на него во все глаза. - Но ты нужен команде, да и успеваемость твоя дает мне возможность тебя отстоять сегодня. Мне не важно, что там у тебя в личной жизни, пока это не влияет на твою игру и позиции. У нас чемпионат на носу. - И что делать? Класс для штрафников? - Нет, хотя по лбу я б тебе дал. Отцу еще твоему позвоню, скажу, какой ты у нас благородный рыцарь. Честь омеги - это, конечно, хорошо, но ты мозгами то думай в следующий раз. - Ректор, вы, видимо, не поняли. Это не какая-то омежка, с которой я встречаюсь. Бэкхен моя омега, природная. И то, как обращался с ним этот урод, я считаю и личным оскорблением. - Ну точно, девятнадцатый век. Рыцарь ты мой, должен тебя огорчить. В ближайшие недели две тебе будет вообще не до сердечных дел. - Вы отстраняете меня? - Нет, у меня есть для тебя наказание поинтересней. Я подозрительно щурюсь. - Я согласен на все, если только это не убийство. Ректор смеется, и я начинаю догадываться, что это «жу-жу-жу» неспроста. - А то я твоего согласия спрашивать буду. В общем так, у нас новогодние праздники на носу, и университет организует вечеринку для студентов. Никаких клубов заказывать не будем, но культурная программа нужна. Что? Нет, нет, нет! Только не говорите мне, что... - В общем, на тебе подготовка вечера и организация короткого концерта - на час-полтора, не более. Вся эта канитель запланирована у нас на двадцать седьмое число. Твоя задача собрать с университета артистов и подготовить с ними что-нибудь сносное. Ясно? От полной катастрофы, унизительного ползанья на коленях у ног наилюбимейшего начальства и позорных рыданий меня спасает появление любимого друга. Крис открывает дверь, вольготной походкой направляясь к большому столу. - Я вам тут принес, - протягивает несколько распечатанных листочков. - Ну-ну. Просто признайся, что пришел на разведку, - ухмыляется ректор. - За зама боязно? Или хочешь посмотреть, как я его тут четвертую? - Он мне целым нужен. - Ну спасибо, друг, - тяну я, театрально отвешивая капитану поклон. Ректор переводит взгляд с меня на него, а Крис услужливо изображает книксен. - Обращайся. И мы все трое начинаем смеяться. Как хорошо, что дверь закрыта и психика впечатлительного секретаря не подвергается массовой атаке: ректор едва не падает назад вместе со стулом, хлопая себя по колену, я, сидя в кресле, отвешиваю мушкетерские поклоны, а президент студенческого совета и по совместительству капитан баскетбольной команды на своих длиннющих ногах изображает реверансы - то еще зрелище. Всё-таки господин Ким у нас отличный мужик. С заскоками иногда, но ему прощается. И как бы он ни ругался на меня, втроем мы давно составляем отменную команду. Крис толкает меня в спину, пока я вяло переставляю ноги, спускаясь по лестнице. - Это катастрофа. Я и концерт. Ты представляешь себе такой фокус? Стихи мне читать, что ли? - Зачем тебе? – спрашивает Крис, заговорщицки приподнимая бровь. – Ты командуешь, другие делают. Я так уже несколько лет выкручиваюсь, - и ржет, паразит. – В нашем университете полно талантов. Объявляй сбор и пусть трудятся, они в этом мастера. Он закидывает руку на мое плечо, и мы вдвоем шагаем по коридору. Обожаю этого придурка.