Терпеть его не могу!

Следующие десять минут на танцполе описывать не буду, ибо бессмысленно. Этот паразит пользуется тем, что я люблю его и берегу, и устраивает целое эротическое шоу. Чувствую себя мышью, попавшей к удаву. И вот он смотрит, вы понимаете, что он сейчас съест вас и хвостика не оставит, но сдвинуться с места и противиться взгляду вы не в силах. Бэкхен издевается, намеренно доводит меня до ручки. Двигается плавно, ловит мои руки и сплетает пальцы, продолжая потираться об меня задницей. Облапывает, ласкает и небрежно мажет по губам, стоит наклониться к его лицу. В мозгу упорно пульсирует мысль о том, что я хочу его трахнуть. Нет, не ласково и нежно уложить на кровать и целовать до одурения, а именно трахнуть. Грубо и жестко, заставить его кричать и просить еще. И если он сейчас не прекратит, я это сделаю. Даже идти далеко не стану, просто вожму его в стену и буду вбиваться. Тут сегодня подобное уже проходили. Член болезненно ноет, а этот поганец продолжает свою экзекуцию. В очередной раз, делая всем телом волну, поворачивается ко мне лицом, кусает губы и смотрит из-под челки. Понимаешь ли ты, мой хороший, с чем играешь сейчас, а? Похоже, нет. Его забавляет и радует моя реакция, мой пожирающий взгляд и руки, вцепившиеся в него. Каждый новый поворот бедрами еще более призывный, чем предыдущий. И я, как последний идиот, ведусь на это. Но стоит прижать к себе, дать прочувствовать, насколько велико возбуждение, как омега отстраняется и укоризненно машет перед моим лицом пальчиком. А через пару секунд издевается вновь. Надо сказать, что эти пальчики участвуют в развратном действе не меньше остальных частей тела. Прекрасные, изящные, они чертят линии по моей коже, касаются плеч, груди. Потом вдруг взлетают, касаются волос, ведут по губам и останавливаются в ямке между ключицами. Когда теми же восхитительными пальцами омега ласкает свое тело, когда кусает их и мажет языком, перед глазами темнеет. Круговые движения бедрами добивают окончательно. То он невзначай касается, то намеренно трется. Это елозанье по моему телу доведет меня до оргазма, потому что слишком часто и точно проезжается омега по моей ширинке. Белье уже перепачкано, но плевать я хотел на это. Обнимаю крепко и наклоняюсь к уху. - Ты меня соблазняешь? Потому что если у тебя нет намерения быть оттраханным сегодня, лучше прекрати. Он только смеется, довольно жмурится и вновь проезжается задницей по моему члену. Я выступаю уже то ли в роли шеста, то ли в роли столба фонарного. Вокруг меня, рядом со мной, с участием меня - Бэкхен развлекается, как хочет. По-хозяйски кладет мои руки себе на бедра, столь же собственнически обнимает и ласкает через рубашку и тянет за воротник, почти прикасаясь к губам, дразня, но не давая себя поймать. - Не играй, Бэкки, - пытаюсь я вновь, на мгновенье поймав его губы. - Мы обсуждали уже. Поверь, я найду, где и как. Но мое чудо непробиваемо. Бэкхен играл, играет, и продолжает играть. Забиваю на все доводы разума, когда пальчиковый человечек шустро пробегается по ширинке, а потом и вовсе берется вытаскивать уголок рубашки из моих штанов. Сам напросился, сам будешь расплачиваться. Одним движением закидываю своего зайца на плечо и несу к столику. Я кидаю его на диванчик и забираюсь сверху. Наших уже нет половины, а Чонин с Чунменом вряд ли будут вмешиваться. Они заняты друг другом, сосутся на танцполе и чихать хотели на окружающих. Бэкхен пищит и притворно возмущается моему нападению, не понимая, что от реального секса меня удерживает только трезвая совесть. Будь я попьяней, дела обстояли бы хуже. Хотя они и так не ахти. Омежка понимает, что все серьезнее, чем он ожидал, когда в моем взгляде не читает вообще ничего, только желание, безграничное и неуемное, грубое, пошлое. Я раздвигаю его ноги, задираю пуловер и требовательно кусаю кожу внизу живота. Внезапный испуг в его глазах мешается с толикой наслаждения. Ему приятна эта грубость, но он не любит показывать этого. Ткань слетает с него в считанные секунды, а я, не теряя времени, ласкаю языком горошину соска. По хрупкому телу проходит дрожь, а Бэкхен, наверняка, понимает, как только что встрял. Это идет не по плану. Хотел соблазнить меня? Молодец. Но не учел того, насколько я его хочу и как давно. Шустро расправляюсь с ширинкой и пытаюсь дернуть его штаны вниз, но омежка, что есть силы, вжимается задницей в диван, не позволяя мне закончить. Его губы такие мягкие, а восхитительный запах бархатной кожи мешается с отвратным запахом курева, дым-машины и чужих тел. Я и сам чувствую, как сильно пахну сейчас, и Бэкхен пахнет только на чуточку меньше. И он возбужден, и ему это нравится. Но только тогда, когда все идет по сценарию. Впиваюсь в его губы, оставляю след на плече и кусаю за мочку, оттягивая нежную кожу. Бэкхен шипит и теперь уже ласково гладит по голове, пытаясь достучаться до меня. Обнимает и заваливает на себя, обхватывая ногами. Отрезвляет тихий шепот на ухо. - Чанни. Чанни, пожалуйста. Ты обещал, помнишь? Ты сказал, что не сделаешь мне больно. Чанни, я прошу тебя. А я целую, и понимаю, что нужно остановиться только тогда, когда Бэкхен превращает необузданную страсть в фантастическую нежность. Он держит мое лицо в ладони, закрывает глаза и мягко ведет кончиком языка по моему. После отстраняется и целует вновь, сам, но этот поцелуй по своей значимости перекрывает любые французские. Нежно, заботливо, тепло прижимаясь ко мне. Он руководит, вдруг, и настолько умело и уверенно делает это, что я отступаю. Парой движений и лаской сводит на нет все мои попытки, ставит на место крышу и приводит в чувство. Отстраняется и укладывает мою голову себе на плечо, давая передышку и перебирая прядки на затылке. Чмокает в макушку и подбадривающе сжимает плечо. - Бэкхен, черт возьми, - выдыхаю я в шею. Поднимаюсь на руках и осматриваю его внимательно. Перепуганный, взволнованный, со следами укусов и засосов по плечам и шее, он гладит меня по голове и смотрит прямо. - Прости, я перегнул палку, - шепчет Бэкки. - Не нужно было. - Да, не нужно, - подтверждаю я. Решение уехать в общагу даже озвучивать не приходится. Оно является самым логичным на данный момент. Нагулялись, хватит. Бэкхен находит свою кофту, молча подбирает наши вещи и за руку ведет к выходу. Ловлю взгляд Чунмена, он кивает и машет рукой. Мы останавливаемся у машины и еще минут пять дышим морозным воздухом. - Это будет адская пара недель, да? - шутит омежка. - Не представляешь, насколько, - бубню я, стараясь не смотреть в его сторону. Плохо от слова "хуево". И лучше станет вряд ли. И я не уверен, что не сорвусь еще раз, а потом еще. Бэкки осторожно обнимает за талию, забираясь рукой под распахнутое пальто. - Совсем плохо? Обнимаю и зарываю кончик носа в его челке. - Я не сделал тебе больно? - Нет, напугал немного. Я все забываю, что тебя доводить не надо. Ты бываешь очень сильным, подчиняешь и почти уговариваешь, - и улыбается в ворот, заправляя мою рубашку обратно. - Уговариваю, значит? - Да. То чувство, когда начинаешь хотеть большего. А потом вспоминаешь о своих принципах, но эта секунда сомнения... Ее ты тоже уже запомнил. Сердце замирает. Спасибо тебе, мой сладкий. Спасибо за эту важную, хоть и такую маленькую деталь. - Тогда вспомни в следующий раз, как это хорошо. Потому что если ты меня еще раз так доведешь, я тебя тоже доведу, до конца. Предупреждаю официально, чтоб ты потом утром не возмущался, откуда, мол, эти синяки, засосы, и почему задница болит. Бэкки хихикает, представив себе подобное пробуждение, наверное. Зайчик, что с тобой происходит? Что я сделал с тобой? Ты не допускал подобной мысли еще месяц назад. - У меня в любом случае нет против тебя шансов. Ты меня массой задавишь, - и щелкает по носу. - Даже этого делать не придется, - поймав его взгляд. - Мне известно, как завести тебя, как подчинить, и ты попросишь сам, как целовать, чтобы ты хотел еще, чтобы тянулся сам. Ты и потянешься, и согласишься, и отдашься. И отрицать это бесполезно. Но это будет нечестно по отношению к тебе. А мне не хочется спать с кучей рецепторов, я хочу спать с тобой. Не сложно взять тебя, Бэкки. Сложно добиться взаимности. Не той, когда говорит и соглашается твое тело. Той, где хочешь этого ты сам, потому что это делаю я и только я. Он молчит и, словно загипнотизированный, смотрит на меня. - Поверь, эти недели до твоей течки будут для меня не легче, чем для тебя. Полное комбо: в тебе просыпается чувствительность и нежность, а во мне с каждым днем растет желание. Во избежание эксцессов, давай попробуем лишний раз не мучить друг друга. Нам нужно пережить этот пиздец один единственный раз, - и я получаю по губам. - Потом будет легче. - Не ругаться, во-первых. Это сложно контролировать, во-вторых. Но я постараюсь. Но не обещаю. Но постараюсь. Пойдет? - Да, - выдыхаю в сторону я. - Черт, у тебя сейчас такой запах. - О твоем я помолчу. Боюсь, как бы соседняя кофейня не приняла тебя за прямого конкурента, - смеется Бэкхен и накидывает на меня шарф, поправляет и застегивает верхнюю пуговицу пальто. Садимся в машину и первые минуты едем с приоткрытым окном. Да, запах кофе более чем ощутим, но... - Ты возбужден, - вдруг произношу я, не отрывая взгляд от дороги. - Сам повалил, облапал, зацеловал, а потом удивляется, - невозмутимо отвечает омега. - Очень возбужден. - Говорят, такое случается, когда на тебя набрасывается твой истинный альфа. Притяжение никуда не девалось, и твои прикосновения не становятся менее приятными для меня. Улыбаюсь и нагло кладу его ладонь на свое колено - ее место там. Бэкхен вздыхает и закатывает глаза, очень смешно. Уже в комнате омега предлагает поспать на соседней кровати, и я, чувствуя, что пока еще не готов к более близкому контакту, соглашаюсь. Он тактично молчит и делает вид, что засыпает, слушая музыку, когда я выхожу из ванной. Я провел там не меньше часа, кусая руку, пытаясь сгрызть кафель и водя рукой по члену. Пара оргазмов расслабляют и позволяют возбуждению отступить. Реснички дрожат, и Бэкхен легко улыбается, чувствуя, как я подтыкаю одеяло и целую в щеку. Убираю со лба влажные прядки, аккуратно поправляю широкий ворот его майки и иду спать. Он смотрит мне в спину и почти бесслышно щелкает кнопкой плеера. В тишине комнаты улавливаю знакомую мелодию и засыпаю, вспоминая, как пальчиковый человечек бежит по плечу, а я признаюсь в любви поцелуями...