Терпеть его не могу!

Не знаю, говорил ли кто о том, что "просмотр кино - святое, а потому впечатление от просмотренного прямо пропорционально комфортабельности кресла и количеству вкусняшек". Если никто это не озвучил, это озвучу я. И не стоит удивляться, что к ночному сеансу мы отнеслись более, чем серьезно. Нет, сперва мы, конечно, расслабленно повалялись, но потом положение сменили. Все для максимального комфорта и сосредоточения на сюжете. Правда, досмотреть не удается, но это - забегая вперед. Планшет облокотили на изголовье кровати, а сами вообще шикарно устроились. На животе, обнимая подушку, подложенную под голову, я умиляюсь с Бэкхена, умостившего сверху и жующего мое ухо. Он беззаботно болтает ногами, пока обсасывает мочку, кусает и щекочет языком. И каждый раз, когда я "застаю" его за этим занятием, стряпает такую невинную моську и так выпучивает честные свои глазки, что не оставляет моему разоблачающему взгляду ни единого шанса. На экране мастера невыговариваемых боевых искусств соревнуются в крутости, а мой омега все интенсивнее истязает одну маленькую, но важную часть моего тела. Бэкки чуть сползает на бок и тычет носом в мою щеку. Стоит повернуть голову - поцелуй, почему-то кажущийся настойчивее, чем стандартное прикосновение во время киносеанса. - Посмотри на меня. И он смотрит, открыто, чуть затуманенным взглядом окидывает всего меня и смело глядит в глаза. - Будет лучше, если я выключу, да? Краткий кивок. Жму на паузу, спускаю планшет на пол и вновь сосредотачиваю внимание на омеге. - Чего ты хочешь? - Не че-го, - по слогам выговаривает Бэкхен и тянется к моим губам. Подминаю под себя, а омега тут же обхватывает ногами, скрещивая щиколотки за моей спиной. - А кого, - договариваю я. Очень изящным движением руки поправляет мою челку и касается щеки. Ведет линию до подбородка, а потом прикладывает палец к губам. Мягко прикасаюсь к нежной коже, а Бэкхен замирает. - Сам виноват, - еле слышно произносит омега. - Еще спрашивает целый день, что со мной. Сказал же, хочу еще. Вы представляете, что в этот момент творится внутри меня? А я не представляю, потому что это полный коллапс, настигший мое сердце в хаосе эмоций. Бэкхен улыбается, довольный произведенным эффектом, и заставляет меня чуть приподняться. Пока я пытаюсь привести мозги в порядок, переворачивает нас, развязывает веревочки на своих пижамных штанах и тянется к моим. И вот, в столь интимный момент, из-за стены слышится размеренный скрип кровати и тягучее "Чунмен!". Бэкхен бросает свое занятие, утыкается носом мне в шею и хохочет. - У вас это воздушно-капельным путем передается, что ли? - сквозь смех интересуюсь я. А омега только пожимает плечами. - Не знаю, как там у Чунмена, но свое желание могу объяснить приближающейся течкой. - И только ей? - приподнимая бровь, спрашиваю я. Бэкхен загадочно улыбается, но в интимность момента врываются очередные звуки из соседней комнаты. Стук скрипящей кровати резонирует через общую стену, и чувствуется, как по деревянному изголовью проходит легкая вибрация. - Нет, скорее убью этого альфу, чем буду развлекаться под его ритм, - бурчу я. Бэкхен скатывается на бок и обреченно вздыхает. - Секс это не мое, точно тебе говорю. Как ни решусь, фортуна берет выходной. Чмокаю в щеку, нависая сверху. - Еще как твое, - подмигиваю я, задорно задирая чужую майку. - Сейчас только с кроватью что-нибудь придумаем, и я берусь доказать. - Заманчиво. Но с этим, и правда, надо что-то решить, потому что даже спать под эту ненавязчивую дробь не хочется, - отвечает Бэкки, притягивая к себе. - Хотя можно посоревноваться. - В знаниях анатомии? - интересуюсь я, просовывая под него руку. - В значении децибел, - подмигивает омежка. Встаю вместе с ним с кровати. - А если серьезно, то я все-таки ужасно громкий, да? - спрашивает Бэкки, обхватывая ногами. - Пусть завидуют, - отвечаю я, чмокнув в нос. - Это круто. И это заводит. В любом значении децибел. Бэкхен жует нижнюю губу и довольно жмурится. Старания Чонина за стенкой приводят-таки к результату - протяжный стон Чунмена разносится по этажу. Где-то в комнате Криса чертыхаются и хохочут одновременно. Даже догадываюсь, кто и что именно делает. Наверняка, проснулся захмелевший Исин и теперь терроризирует своего альфу. Бэкхен прячет улыбку, уткнувшись мне носом в шею, но я чувствую, как он беззвучно смеется. - Поапплодировать им, что ли? - предлагаю я. Омежка отстраняется, заговорщицки подмигивает и вдруг выпаливает достаточно громкое "Поздравляем!". К ржачу из комнаты Криса присоединяется сдвоенный хохот из комнаты Се. Бэкки прижимается вновь, теперь смущенно. - Ой. Пробегаю пальцами по пояснице. - Еще и юморист. Сказочно повезло. Омега прикасается губами к шее. - Вот-вот, сказочно. Помни об этом. Мажет языком по коже, ведет до самого уха и, теперь уже не скрываясь, обхватывает мочку. У меня фетиш на его пальцы, у него - на мою лопоухость. И он каждый раз с неизменным удовольствием выцеловывает по краю и легонько кусает. - Не сомневаюсь, что уху сегодня всё нравится, но мне бы тоже хотелось, - шучу я. И Бэкхен с улыбкой приникает к моим губам. - Доволен? - Более чем. Сажаю его на стул и иду устраивать нам место. Перетаскиваю одеяло на пол, кидаю туда же подушки и достаю из шкафа шерстяной плед. Рядом с подушкой, не скрываясь, кидаю несколько презервативов. Бэкхен расстилает простынь, становится рядом со мной, и мы с минуту смотрим на импровизированное ложе. Повисает неловкая пауза, но вновь начавшиеся несдержанные стоны из-за стены разбавляют - второй раунд. Бэкки, хохоча, садится на одеяло и тянет меня за собой. Слышится, как в коридоре открывается сперва одна дверь, затем - вторая. - Чонин, твою мать, имейте совесть! - безобидно выкрикивает Сехун. - Сломаешь кровать - новую покупаешь сам! - ставит перед фактом Крис, но слышится, как он ржет. И дверь хлопает. Исин умеет терроризировать правильно. - Могли бы поддержать акцию, а не завидовать, - тихо замечает Бэкки. Хохочу ему в живот, кусая через тонкую ткань. - Массовик-затейник мой. - Массовики-затейники там все уже затеяли, - смеется омега и указывает в сторону смежной стены. Волна хохота накрывает меня повторно. Бэкхен копошится в моих волосах, пока я лежу, устроив голову у него на животе. Мы молчим вот уже несколько минут, слушая, как тихонько поскрипывает кровать в соседней комнате. Они стали тише, но этот звук еще выдает. Глажу его по боку и вслушиваюсь в спокойное дыхание. Омега ведет пальцами по шее, подцепляет ворот моей майки и тихонько дергает вверх. - Сними, - одними губами просит Бэкки, когда я поднимаю на него взгляд. Дыхание становится неровным. И он, кажется, намерен-таки добиться своего. Тряпка летит на кровать, и омежка довольно осматривает мое тело. - Мы на чем-то остановились, да? - подмигиваю я. Бэкхен прикусывает язык и приподнимает бедра - снимай. Развязанные шнурочки болтаются по сторонам, и я медленно стягиваю с него пижамные штаны, отправляя лишний предмет в компанию к моей майке. Сегодня он без них не замерзнет - согрею. Бэкхен тянется снять и свою майку, но я останавливаю. Меня всегда удивляло, зачем этому чуду столь безразмерные домашние майки. Хрупкое тело тонет в кусках ткани, и что-то вечно сползает с плеча - размера на три больше положенного. Но сегодня я готов был молиться на эту особенность. И теперь моя голова свободно ныряет под тонкую ткань, а Бэкхен возбужденно елозит ногами по одеялу, когда кончик языка касается области вокруг соска. Сперва согреть и пощекотать, после - слегка подуть. И вот незначительные, казалось бы, манипуляции приводят к поразительным результатам. Дыхание сбивается напрочь, и Бэкхен даже пытается отстраниться, потому что это слишком неконтролируемые рефлексы, слишком откровенные. Влажные следы тянутся вниз, где я бессовестно кусаю нежную кожу вокруг пупка. Легкими прикосновениями обозначаю границу белья и, оттягиваю вниз ткань, аккуратно прихватив зубами. Бэкхен охает и дергает бедрами, борясь со стеснением. Это еще не привычно для него. Стягиваю с него белье, целую над щиколоткой и раздвигаю эти божественные ноги, укладывая обе себе на плечи. Бэкхен по привычке сопротивляется, пытается отодвинуть мою голову, когда я легонько веду языком вверх от колена. Вцепляется в мои волосы и безрезультатно просит прекратить, но я непреклонен. Ловлю его руки и развожу в стороны, сплетая наши пальцы. И теперь он лежит распластанный на одеяле, не в силе уйти от прикосновений и ощущений. Такая беспомощность сперва вводит в отчаяние, а потом обостряет все чувства до максимума. Его выкручивает в стороны, стоит дунуть на головку. Я не изматываю его, просто слегка дразню. Не беру в рот, но уделяю пристальное внимание уздечке. А он обхватывает меня ногами под лопатками и гладит пяточками вдоль позвоночника. - Один открой, - тихонько прошу я, отпуская его руки. Бэкки шарит ладонью по одеялу в поисках презерватива. - Будешь отвлекать - ничего не найду, - выдыхает он, пока я прерываюсь. Шелестящие квадратики разбегаются под пальцами, забираются под подушку и скатываются на пол. Но упорству Бэкхена нужно отдать должное - две штучки он все же отловил. Кое-как вскрыв неподдающуюся упаковку, он протягивает мне латексный кружок и пустой контейнер кидает за голову. Поднимаюсь к нему, и Бэкхен, выпутав пальцы, крепко прижимает к себе. Благодарные поцелуи цепочкой тянутся вниз по шее. А я кайфую от ощущения его близости. Целует в уголок губ, прося большего, и тут же получает свое. Не позволяю ему отстраниться и вдавливаю в пол, когда Бэкхен широко распахивает глаза и впивается ногтями в мое плечо - проникновение неспешное, очень аккуратное, но для него, узкого и непривычного к этому, слишком неожиданное. На минуту замираю, с интимным чмоком отрываясь от сладких губ. - Порядок? Бэкхен дышит глубоко и часто, его чуть потряхивает, но кивок выходит уверенным. - Пальцы ждал? - Да, - честно выдыхает омежка. Слегка растерян, но это приятное удивление. Видно по легкой улыбке. Глажу по щеке. - Ты можешь себе это позволить. Еще узкий, но не критично. Бэкхен смущенно кусает губы. Выскальзываю и вхожу опять, одной рукой крепко придерживая его за бедро. Я буквально насаживаю омегу на себя и повторяю это несколько раз. Бэкхен уже сам подается навстречу, согнув ноги в коленях и упираясь пяточками в одеяло. За каждое движение мы награждаем друг друга чмоком. При том, что происходящее имеет сверх интимный характер, хаотичные поцелуйчики, непременно сопровождаемые легкой улыбкой и смешками, производят весьма умилительное впечатление. - Даже смазка не нужна, - замечаю я, укусив кончик носа. - Влажный внутри. Омега тихо смеется. - Продолжай, а. Нутро он исследует. И я, естественно, продолжаю. Бэкхен ерзает и морщится, стоит чуть резче войти под большим углом. - Тянет? - беспокоюсь я. - Немного, - успокаивает омежка, поглаживая по плечу. - Прежде было хорошо. Возвращаюсь к прежней позиции, и Бэкки одобрительно кивает. - Еще немного, хорошо? И он улыбается. Несколько столь же неспешных движений спустя Бэкхен начинает нетерпеливо дергать меня за ухо и корчить недовольные рожицы. А я беззвучно смеюсь ему в висок, отпуская бедро. Рожица становится возмущенной, едва я выскальзываю из Бэкхена и становлюсь на колени между его ног. Не переживай, родной, я вернусь меньше чем через минуту. Расслабленный, готовый, он смотрит снизу и откровенно подзывает к себе руками. При взгляде на тонкие пальцы сердце пропускает удар, на взъерошенную челку - заводится вновь. Хитрые лисьи глазки - треклятый мотор отказывается работать вовсе, а белоснежный шелк кожи и округлые бедра открывают дверь крыше и выпинывают за порог, не собрав чемоданы. Пак Чанель - гребанный фетишист, готовый обкончаться от одного запаха и вида этого тела. Но мой самый главный фетиш - удовольствие Бэкхена. И в достижении этой цели - я лучший на свете специалист.