Терпеть его не могу!

Закидываю его ногу себе на пояс, плавно, без резких движений вхожу и замираю опять, а омежка стопорит посреди поцелуя. - Загрызу сейчас, - шутит Бэкки. Клацаю зубами у кончика его носа и задорно подмигиваю. Бэкхен не выдерживает, утыкается в шею и беззвучно смеется. Первый глубокий толчок - и омега зубами чуть прихватывает кожу, принимая меня до конца. Я еще чувствую его прикосновение, а он уже откидывается на подушку, раскрывается, раскидывая руки, и подставляет шею. Абсолютно расслабленный. Восторженно припадаю губами к нежной коже, вдыхая насыщенный аромат. - Поехали, - тихим шепотом. Бэкхен широко улыбается, чувствуя, как я начинаю двигаться. Идти к оргазму можно бесконечно. И дольше всего идти, если не идти вовсе. Нам хватает приятных ощущений, чтобы не терять голову и контролировать весь процесс от и до. Темп отходит на второй план. Удовлетворение от того, что мы просто вместе, что занимаемся этим сейчас и можем никуда не спешить, выходит на первый. Я не знаю, сколько времени длится это, но процесс кажется почти бесконечным. Толчки размеренные, тягучие. И у меня нет цели заставить его сейчас извиваться подо мной. Бэкхен иногда постанывает между поцелуями, но владеет собой полностью. Урчу от того, как вырисовывает что-то на моей спине и чмокает в напряженные руки. А темп все такой же медленный. Сладкая нега и желание продлить эти минуты до бесконечности. Маленькая пяточка путешествует по икре и только с чуть более сильным нажимом скользит, когда Бэкхен концентрируется на ощущениях внизу. Он понимает, когда я несколько раз останавливаюсь, и только целует за ухом, давая мне возможность справиться с этим - мягкие стенки и давящая узость не дают полностью расслабиться, то и дело почти подводя к финишной прямой. - Выдохни, - улыбается Бэкки, перебирая мои волосы. - И мы можем ускориться. Это четвертая вынужденная остановка. - Предлагаю перевернуться, - лениво качнув бедрами. - Так хочется? - лукаво глядит Бэкки. - Знаю, что хочется тебе, - шепчу я ему на ухо. - Ты обожаешь быть сверху, а я обожаю смотреть на тебя, когда ты сверху. - Только не отпускай, - ставит условие омега и плотно обхватывает меня ногами. - Легко. Только сильно не торопись. Перекатываемся по импровизированной кровати, и Бэкхен быстро устраивается в самом любимом для себя положении. Несколько пробных движений, и он становится более уверенным. Сперва медленно, рассматривая мое лицо и едва опираясь на плечи, он покачивается на члене. Но продолжается это недолго. Озорно подмигивая, он наращивает темп. Через пару минут омега уже с трудом контролирует себя. С силой упирается мне в грудь и прогибается в спине. Помогаю ему рукой и подкидываю бедра в такт. Голос Бэкки перекрывает для меня все посторонние звуки на раз, хотя он старается быть тихим. Но и эти постанывания оглушают. Насыщенный сладкий аромат бьет в нос, а омега продолжает двигаться, выцарапывая на моих плечах хаотичные полосы. Но быстрый оргазм - неинтересное для Бэкхена занятие. И почти дойдя до пика, он находит в себе силы замереть и через несколько долгих волнующих поцелуев начать все сначала. Путь к наслаждению растянут максимально, и когда терпение подходит к концу, я резко сажусь, заставляя Бэкхена обхватить себя ногами, крепко обнимаю за талию и отбираю у него руководство. Омежка сладко стонет, чуть кусая мочку уха. А я тем временем насаживаю его на себя. - Сзади. Пожалуйста, сзади, - просит Бэкхен, поймав мой взгляд. Судорожно ищет губы и блаженно выдыхает, позволив моему языку проникнуть в рот. Я целую, а сам осторожно ссаживаю его с себя. Бэкхен становится в коленно-локтевую автоматически, подложив под локти подушку и наклонив голову. Цепь прикосновений вдоль позвоночника, влажных, с солоноватым привкусом пота, - и член медленно входит в отверстие. Давление все еще сводит с ума. - Ты как? Бэкхен поворачивает голову и, сглотнув, кивает - в порядке. Я совершаю первый толчок. Если б подушка была не из синтепона, острые клычки давно раздрали бы ее на перья. Он кусает ее, тянет наволочку, сжимает в руках и перекладывает из стороны в сторону, пока ищет наиболее удачные места для упора и углы проникновения. Словно проволочный, его позвоночник немыслимо выворачивается, а сам Бэкхен приспосабливается под каждое изменение с моей стороны с поразительной точностью. Его не смущает шлепок по заднице, не возмущает то, с каким остервенением я ставлю засосы у него на лопатках. Он отпускает себя и не думает ни о чем, кроме удовольствия. И на пике наслаждения я, что есть силы, сжимаю его ягодицу, наверняка оставляя следы своих пальцев на коже. Бэкхен кончает и вытягивается на животе, раскинув руки, и я ложусь сверху, чмокнув в макушку. - Это было охуенно, - через пару минут произношу я. За мат наказывают шлепком по плечу. Но омега улыбается. - Ты прав. Теперь я от тебя не отстану. - Не отставай, ни в коем случае, - сквозь улыбку прошу я. - Хочешь, раскладушку тебе купим? На случай, если нам вдруг приспичит. Да и с собой носить проще - легкая. Бэкхен изворачивается, давая подзатыльник, но довольная улыбка до сих пор не сходит с его лица. Медленно оттягиваю бедра назад, выскальзывая из омеги, и снимаю презерватив. Бэкхен внимательно следит за тем, как я завязываю узелок. - Чую, завтра всем предстоит большая стирка. Простыни влажные, перепачканные, но это отходит на второй план, пока он ластится и устраивается под боком. - Так спокойно, - задумчиво тянет омега. Ладонь мягко скользит по груди, и он думает о чем-то, тепло улыбаясь. - Спокойно и хорошо. Я даже не уверен, что он обращается ко мне. Скорее, рассуждает себе под нос, делая меня счастливейшим альфой на земле. Ему хорошо со мной, представляете? Да после этого умереть можно от переполняющих эмоций. Вслушиваясь в тихое дыхание, глажу его по спине. Что удивительно, спать не особо хочется. - Где самое приятное место? - решаю спросить я, рисуя пальцем на влажной коже. - Мне нравится любое из твоих прикосновений, - запросто признается Бэкки. - Прямо-таки любое? Вместо того, чтобы ответить, омега нависает сверху. Мягкие, почти невесомые касания губ - и дрожь проходит по телу. - А я обожаю, когда ты делаешь так, - раскрываюсь я. - Когда знаешь, что можешь управлять мной. Бэкхен замирает и внимательно смотрит в глаза. - Еще, - просит Бэкхен. - Контролируешь, одним движением сводишь с ума... Его губы чертят линию под ключицей. Ему нравится это. Нравится признанное превосходство надо мной. И он не скрывает самодовольной хитрой улыбки. - В такие моменты на твоем лице читается триумф. Я повержен, а тебе доставляет немалое удовольствие наблюдать за этим. Как сейчас. Рука Бэкхена скользит вниз и замирает у края простыни. - Интересно, если я спущусь еще ниже, многое ты вспомнишь из таблицы умножения? Обнимаю крепче, уже вспоминая, что он способен сделать своими божественными пальцами. Не уберет - и будет продолжение банкета. За стенкой спят давно. - Спрашиваешь так, будто я сейчас что-то помню. Три на шесть - семьдесят два, да? Бэкхен аккуратно прикусывает кожу у соска, кончики пальцев ныряют под простынь на пару сантиметров. - Трахну, - спешу предупредить я. Бэкхен чмокает место укуса. Движения внизу не ощущается. - Мудрое решение. - Я был бы не против повторить, - тихо признается Бэкки. Прижимаю к себе, сгребая его руки в охапку. - И я, но не все сразу. Попку пожалей. Омежка хихикает, уткнувшись носом мне в грудь. - Тебе понравилось? - тихо интересуется он. - Это был мой вопрос, - замечаю я. - Но я задал его первым, - канючит Бэкки. - Зачем спрашивать, если знаешь ответ? Омега смущенно прячет лицо. - Будет не очень хорошо, если вдруг выяснится, что я не ахти трахаюсь. Меня пробивает: я сгребаю его в охапку и ржу, уткнувшись в макушку. - Ты неисправим. Это так важно? - Конечно! - восклицает Бэкхен, недоумевая, как я могу задавать такие тупые вопросы и не понимать наэлементарнейших, видимо, вещей. - Я омега. Это всегда важно. Перебираю влажные прядки и мягко вожу пальцами по боку. - Это всегда здорово. Лучше всего на самом деле. И это было бы понятно, вспомни ты, что являешься моей парой. Бэкхен резко тычет пальцем между ребрами и заглядывает в глаза. - Так зачем ты тогда спрашиваешь? Улыбаюсь - уел. - Мы это уже как само собой разумеющееся воспринимаем, да? Бэкхен задумывается, сощурившись, и поудобней устраивается на мне. Несколько минут он молчит, разглядывая розовые полосы на плечах. - Я пытался уйти от этого несколько лет, но каждый раз проигрывал инстинктам. Природная сущность уверенно кладет меня на лопатки - во всех смыслах этого слова. И как бы не хотелось мне когда-то делать выбор самому, происходящее доказывает, что проще подчиниться. И я подчиняюсь. - Печальная безысходность. - Все не настолько плохо, если учесть, что тебя ждет море нежности и прикосновений. - Тактильный маньяк ты мой. - Это не распространяется ни на кого кроме... - Он вновь замирает, умолчав напросившееся "тебя". - Ты нравишься мне, Чанни, но пару месяцев назад именно эти ощущения определили все, - и виновато добавляет. - Прости. Не самое приятное признание, но и оно многое мне открывает. Я молча слушаю и глажу его по голове. Бэкхен, вздохнув, продолжает. - Мы действительно устроены иначе. Да, россыпь нервных окончаний под кожей. И бетам этого не понять, но и тебе, альфе, не понять тоже. Не понять, насколько жажда прикосновения способна подчинять себе, и как мы наслаждаемся этим. - У меня центры удовольствия в иных местах расположены, - подмигиваю я. - У тебя они есть, - прикасаясь подушечкой пальцев к моим губам. Одним движением он приковывает к себе все мое внимание, и я не в состоянии оторвать от него взгляд. - Всякие эрогенные зоны, - и щекочет за ухом. Дыхание учащается. Это очень приятно. - Особенные места, - чуть приподнявшись, проводит от шеи до живота. Мышцы напрягаются под маленькой ладошкой. - Ты особо чувствителен здесь, и твой организм выделяет это прикосновение, заставляя реагировать и воспринимать ярче. Пауза затягивается, и я, как загипнотизированный, смотрю на сочные губы. Мой взгляд от Бэкхена не ускользает. Чмокает в щеку и гладит по щеке. - Где разница? - спрашиваю я. - Эрогенная зона омеги - омега. Весь я, весь Исин, Чунмен, Лухан. От кончиков пальцев. Поэтому нам так это важно. Я получаю удовольствие даже от того, что ты берешь меня за руку. И в сексе по согласию я получу свое в любом случае, а вам это сложнее. Скрещиваю руки у него на пояснице и киваю - усвоено, продолжай. - Предпочтений в позах никто не отменял, но это просто попытка достичь более концентрированного удовольствия. Потому что нравится всегда: стоя, лежа, сидя, сверху, снизу, сзади, у стены, на столе и даже на проваленном диване. Да, сверху и сзади - самый шик, но я кайфую и без этого. Омега создан для удовольствия. Природа сделала все, чтобы мы способны были получить и подарить максимум наслаждения. И сделала все, чтобы вы смогли подарить и получить в ответ. Два составляющих, способных, объединив усилия, достичь фантастических ощущений. Но если я получаю свое в любом случае, тебе необходимо больше. Поэтому я меняю угол, поэтому выворачиваюсь, подставляюсь, целую, обнимаю, глажу. Потому что ты тоже должен получить свою порцию, свой оргазм. И ты вряд ли достигнешь пика, если я буду лежать бревном. Улыбаюсь, чертя полосы вдоль позвоночника. - Не смешно, - тычет пальцем в щеку Бэкхен. - Оргазм настигнет меня, даже если я буду лежать абсолютно неподвижно и изображать мраморную плиту. Серьезно. И да, поэтому мне важно, чтобы тебе понравилось. Мне важно, достаточно ли я справляюсь. Перекатываюсь с ним по нашей "кровати", путая простынь. Как выбираться будем потом? - Справляешься блестяще. Бэкхен хихикает и обнимает за шею. Если вы спросите меня, как я хочу провести свою жизнь, я уверенно отвечу "так". В поцелуе с ним, тая в объятиях и мурча от счастья. Нет нежнее ничего, ничего слаще и приятнее, чем омега, ваш омега. - Мне нельзя говорить, что я люблю тебя, да? Бэкхен, улыбаясь, смотрит из-под челки. - Хорошо. Тогда мое коронное: терпеть тебя не могу! Он щипается и в очередной раз подставляет губы. - Не могу... Не могу терпеть тебя больше всего на свете, - продолжаю я. Бэкхен улыбается, прижимаясь губами к моим губам. Так и засыпаем, запутанные в простыни, перемешавшие руки и ноги, с тихой улыбкой и уверенностью, что ничего лучше быть не может.