Звездная пыль

      Лимонно-жёлтая дорожка должна была привести их к цели.       — Вот эта? — шагнула вперед Ярослава и тут же отступила, остановленная взглядом Драгоция.       — Нет, не эта. Подождём.       Они стояли у самой границы неправдоподобного Голубого города, где дорожки-улицы, сменяя одна другую, уплывали в цветную сумятицу поразительных архитектурных форм. Город поднимался к небу подобно Эвересту, скрываясь в густом голубоватом тумане. Так было и в первый раз, когда здесь же, раздумывая, стояли Рок с капитаном, так повторялось и сегодня, только сейчас они дожидались одной единственной путеводной тропы.       — Вот она, — сказал капитан.       Дорожка ядовито-лимонного цвета довольно быстро подползла к их ногам. Капитан шагнул первым, за ним сгорающая от любопытства Одетт, следом неторопливый Эван, за ним Ярослава. Рок, замыкающий шествие, дважды оглянулся, прежде чем вступить на скользившую желтизну.       На этот раз пластик не ушёл вниз под тяжестью пяти человек, а чуть спружинил, никого не сбив с ног, словно и погружаться ему было некуда — ни подземных туннелей, ни скрытых пещер. «Улица» проплыла у края чёрной пустыни метров двадцать и свернула в пролёт между прозрачными, точно стёкла, стенами. За ними в прозрачных же ёмкостях струилось что-то пламенеющее. Даже затемнённое стекло стен не могло смягчить эту яркость.       — А мы здесь не были, капитан, — сказал Рок. — Я этой жути не помню.       — Я тоже.       — Плазма, — уверенно предположила Одетт.       — Вполне возможно, — ответил капитан. — Даже тут жарко.       «Горячую улицу» они не прошли, а скорее пробежали, обгоняя движение дорожки. Местных нигде не было видно. Должно быть они управляли плазменными процессами со специальных пультов. А «улица» тем временем вырвалась на простор уже знакомых капитану и Року фокусов цветовой и световой геометрии, в превращениях которой то и дело возникали очертания знакомых предметов. Жители хоть и появлялись здесь, но не задерживались. Девушки с удивлением осматривали фантастический город.       — Осторожней! — крикнул капитан, увидев, что Ярослава, пытаясь рассмотреть что-то вверху, отступила к самому краю дорожки.       Но было поздно. Девушка оступилась и исчезла за краем лимонно-жёлтого эскалатора. Лео и Рок бросились к краю и обнаружили Славу, висевшую в пространстве между двумя скользившими с разной скоростью дорожками-лентами. Она успела ухватиться за край верхней, а под нижней просматривался глубокий колодец с мерцающими огнями.       — Держись! — воскликнул Лео, перехватывая за запястья руки Ярославы.       К его удивлению, та отозвалась совершенно спокойно:       — А я в невесомости. Держусь за край без всяких усилий. Тяжести нет.       И действительно, вытащить Ярославу было совсем не трудно. Вероятно, в случае непредвиденного падения в межленточное пространство изменялись гравитационные условия, и человек без вреда для себя мог легко взобраться обратно.       — А почему мы не заметили этого, капитан? — вспомнил про их взаимные провалы Драгоций.       — Слишком волновались, должно быть. Боялись, что потеряем друг друга. А нас всё время страховали.       Одетт тут же захотела повторить опыт Ярославы, но её остановил Лео: никаких экспериментов, они не на увеселительной прогулке. А лимонная дорожка уже вновь нырнула в туннель, на этот раз уже не столько брызжущий светом. Наоборот, здесь было темновато, как в длинных коридорах больших складов. Вдоль всего коридора был ряд дверей с иллюминаторами, открывающих небольшие комнаты с койками. Одетт обогнала процессию и шагнула в одну из таких комнат. Помещение тотчас же осветилось тусклым и чуть мерцающим светом, и путешественники, проезжая мимо, увидели её лежащей на боку на воздушной подушке, как обычно спят дома. И самое главное, девушка спала, по настоящему, тихо посапывая носом.       — Одетт. Хватит фокусов! — не выдержал Эван.       Одетт спала. Прохладная струя воздуха, выходившая из приоткрытой двери, несла знакомый запах озона.       — Спальни, — догадался Рок. — Пусто потому, что все на работе. Помните, капитан, вы интересовались, где ночуют жители города? Вот и ответ. Не очень комфортабельно, но полезно.       — Откуда вам это известно?       — Запах чувствуете?       — Озон, да.       Эван молча вытащил девушку за ноги, и только тогда она проснулась. «А не врёшь?» — усомнился Эван. Но впечатление пробуждения после крепкого сна было полным. Одетт даже кофе захотелось, чтобы окончательно проснуться. Однако Лео стал торопить: кто знает, сколько времени займёт бег лимонной дорожки и с какими непредвиденными обстоятельствами им ещё доведётся встретиться. Но особых чудес не было. Та же привычная уже архитектурная бесформица и световые фокусы. Все это уже не вызывало удивления по крайней мере у двух участников экспедиции. Другие тоже его не показывали — Эван по свойству характера, а девушки из солидарности.       Тем временем их путешествие подошло к концу. Они приблизились к перекрёстку разноцветных дорожек-лент, с которого возвращались домой, а в туманной глубине коридора уже просматривался шагавший навстречу им человек в лазурной куртке.       — Здравствуйте все пятеро, — произнёс он на языке землян. И, заметив их невольное удивление, тут же добавил:       — Не удивляйтесь, мы мы уже научились вашему языку. Может быть, ещё будем делать грамматические ошибки, применять слова не в том их значении, но намного реже. Теперь мы уже знаем, кто вы, ваши цели и осведомленность Координатора о вашем присутствии.       — Шлемы? — многозначительно спросил капитан.       — Шлемы, — подтвердил их новый знакомый.       — А сколько вас?       — Пятеро, как и вас.       — Идеальные условия для контакта. Равенство сторон, — заметил Лео и пошёл за голубым человечком. Следом двинулись и остальные.       «Цирковой» манеж был всё тот же, только амфитеатр исчез. Вместо него друг напротив друга стояло два полукружия кресел.       — Я — Друг, — сказал их знакомый, усаживаясь в одно из них. — Мое имя непроизносимо по-вашему, а их — произносятся. — Он указал поочерёдно на усевшихся рядом. — Это Фью, Си, Ос и Сол.       «Совсем птичьи созвучия», — подумала Ярослава.       — Наши вы уже знаете, — сказал Лео. — Кстати, не понимаю, почему. Видно, всё дело в шлемах. И значит, вы знаете о нас намного больше, чем мы о вас. И тогда вопросы задаём мы. Какие отношения между двумя вашими расами?       — Никаких. Мы не общаемся между собой. Вторую расу видят лишь немногие, да и то только мёртвых.       — А что вы о них знаете?       — Немного. То, что они бессмертны, а мы нет. То, что наш труд служит им, и они живут за счёт нас.       — Давно?       — По вашему счёту пошло уже второе тысячелетие.       — Неужели вы не пытались протестовать?       — Против чего?       — Они же паразитируют на вашей расе.       Жители пыли заговорили друг с другом, пересвистываясь.       — Мы созданы для одного, но по разному, — пояснил Фью. Он говорил так же чётко, только немного медленнее. — Они — это наслаждение жизнью. Мы наслаждаемся самим процессом труда. Мы и они как стенки одного сосуда, как две дуги, образующие круг нашей цивилизации.       — Дуги могут быть разные. Нижняя поддерживает верхнюю. Если верхнюю снять, нижняя останется, а если убрать нижнюю — верхняя обломится. Вы и без атлетов проживёте, наслаждаясь тем же трудом, только для себя, а если отнять ваш труд, то жители остальных солнц не выживут. Неужели мысль об этом никогда не приходила вам в голову? — Лео не мог понять, как никто за тысячелетие не понял этого.       Воцарилось молчание, сопровождающееся тихим пересвистыванием. И только после этого послышался ответ Фью, в котором слышалась не столько нерешительность, сколько испуг.       — Разве можно изменить то, что не менялось никогда? Почему вы тогда не спрашиваете о возможности погасить солнце или высадить сады в чёрной пустыне? Мы никогда ничего не пересматривали и не перестраивали. Мы всё получили готовым: готовую планету, фазы разноцветных солнц, готовую технологию. От нас требовалось только управление и смена поколений. Мысль о возможности что-либо изменить принесли вы, и чтобы всё обдумать, нужно не только время. Нужна логика выводов, воображение и смелость ума.       — Хорошо, — согласился Рок, — оставим это. Но в таком случае зачем вы обманываете Координатор? Это ведь тоже протест, и в нём участвует не один и не два человека. Это ведь тоже попытка изменить неизменное и незыблемое.       На этот раз Фью ответил уверенно и не советуясь.       — У нас нет физического бессмертия и смены сознания. Мы рождаемся, стареем и умираем. Но при рождении каждому из нас в мозг вживляется определённая нейронная сеть, с помощью которой мы можем общаться с Координатором. Эта связь постоянна и действует от рождения до смерти. Она же контролирует учебные и трудовые процессы, а также демографический уровень. У нас тоже есть то, что вы называете любовью, есть пары, но нет семьи и потомства. Это тоже задача сети. Дети рождаются в особых колониях у специально отобранных для этого матерей. И ещё. Определяется предел работоспособности. У одних он наступает к сорока годом, у других к пятидесяти. Я беру земные меры отсчёта. Понижается скорость реакции, уровень внимания, быстрота действия. И в таких случаях электроды мгновенно отключают деятельность организма, а тело поступает в атомный распылитель. Такой же финал ждёт и при несчастных случаях. Реанимации подлежат только лишь особо ценные экземпляры.       — Это безнравственно и бесчеловечно, — подвёл итог Лео.       — Мне непонятен последний термин, — сказал Фью. — Столетие назад один из наших медиков при восстановлении чуть не погибшего в аварии технолога изъял у него из мозга часть вживлённой туда сети. Связь с Координатором сохранилась, но у мозга появилась свобода выбора и право на самостоятельные решения. Так же угроза насильственной смерти свелась к нулю. Теперь вам понятно, что и как привело к созданию оппозиционного меньшинства, которое связано с Координатором, но сохранившего тайну своего освобождения. И у нас есть свобода воли.       Все были поражены тем бесстрастием, с каким была обрисована картина откровенного рабства, без всяких сомнений, без гнева и укора к поработителям и без надежд на будущее.       — Пожалуй, нам пора познакомиться с Координатором, — подытожил капитан.