Звездная пыль

      Голубая дымка наполняла овал, подобный земному стадиону. По его краю, как беговая дорожка, тянулась неподвижная чёрная лента, зависшая в воздухе. Если подойти к краю и посмотреть вниз и вверх, голубые бездны касалась одна другой, как зеркальное отражение. В центре висел золотой шар метров пятидесяти в поперечнике, слабо подсвеченный изнутри. Если на него смотреть долго и пристально, он начинал пульсировать многоцветно и ярко, как и всё в этом городе. Он как бы излучал сквозь золотую плёнку подсвеченные золотом другие цвета. Одетт тут же предположила, что Координатор мыслит, а свет и цвет — это возникновение и движение мысленных ассоциаций, но её спутники не торопились её поддержать. Только Лео сказал на всякий случай:       — Отойди от края. Сорвёшься — никакая реанимация не поможет.       — Совершенно безопасно, — поправил его Фью, — среда невесомости. А голубая дымка — это сконцентрированный газ-проводник. Единственное средство связи Координатора с окружающим миром.       Действительно, никаких труб, проводов и нитей не было видно в голубой дымке, окружающей шар. Ничто не связывало его и с чёрной лентой. Он висел или держался, неподвижный, но живой и, казалось, лёгкий-лёгкий, несмотря на свои размеры.       — Он нас слышит? — спросил Лео.       — Нет.       — А как с ним общаетесь вы?       — Через электродную сеть.       — Тогда мы лишены этой возможности.       — Почему? Вы можете общаться с ним непосредственно через газ-проводник.       — С помощью шлема?       — Нет. Общение телепатическое. Только учтите, это не мозг. Это — совершенная машина, мыслящая и действующая в пределах заложенной в неё программы. Любые мысленные ассоциации или решения, не входящие в программу, исключены. И ответить на ваш вопрос Координатор может лишь в том случае, если память его достаточна богата этой информацией.       — Он знает, что мы здесь?       — С первой минуты.       — Я говорю о предстоящем разговоре.       — Да.       — Тема не обусловлена?       — Нет.       — Тогда начнём. Ты меня слышишь, Координатор? — громко произнёс капитан, уже обращаясь непосредственно к золотому шару.       Ничто не прозвучало в ответ, но в сознании каждого сформировался ответ:       — Слышу.       — Мы узнали практически всё. Все ли миры одинаковы по объему и протяжённости?       — Миров нет. Есть пространство, позволяющее нам его изменять.       — Одно пространство и пять солнц?       — И солнце одно. Остальные — лишь его отражения.       — Значит, зелёный мир — это не вся планета?       — Нет. И Блау лишь ограниченное пространство. И Голубой город, за пределами которого только чёрный камень и пыль. И согревает его не отражённое, а единственное настоящее солнце, встающее и заходящее над пустыней.       — Почему вы не превратите пустыню в оазис?       — Планета закрыта для пришельцев из космоса.       — Но вы оставили приманку в виде бродячих миражей.       — За тысячу лет ослабли пространственные связки. Впрочем, миражи тоже закрыты.       — Мы прошли.       Реплика капитана не прозвучала вопросом и ответа не последовало. Тогда он построил её иначе:       — Мираж города был открыт. Почему?       — Это был не мираж. Когда вам разрешили войти в пространство Голубого города, оно соединилось с пространством пустыни.       — По приказу Учителя?       — Да.       — Как же было получено указание? Ведь голубой город не связан с другими?       — Мысль учителя проникает сквозь любую материальную среду. Её энергетическая сила равноценна множеству одновременных одинаковых сигналов разных индивидуумов.       — Каким образом доходит твоя ответная информация?       — Не знаю.       — Тебе известна схема твоего собственного устройства?       — Нет.       — Как ты управляешь городом?       — Сигналов слишком много, чтобы о них рассказать. На каждый сигнал извне я даю сигнал изнутри. Как предписывает программа.       — Её можно изменить?       — Конечно.       — Её изменяли когда-нибудь?       — Никогда.       Лео вдруг осознал, что у него больше нет вопросов. Подробнее рассказать о своей работе Координатор не мог. Или он неправильно ставил вопросы. Затевать же философские споры с машиной по меньшей мере было глупо. Но Рок всё же решился:       — Разрешите, кэп… — он обратился в сторону золотого шара: — Какие взаимоотношения двух населяющих планету народов?       — Народ один, различны только биологические виды.       — А строй какой? Его можно назвать рабовладельческим?       — В объёме моей информации нет подобного термина.       Эван, которого почему-то раздражало участившееся пульсирование шара, не выдержал.       — Да о чём разговор? — презрительно улыбаясь, проговорил он. — Мы и без этой тыквы знаем, какой у них строй.       «А ведь он прав, — подумал Лео. — Дальнейший разговор беспредметен».

***

      Обед проходил на станции и состоял из консервированного мяса и макарон. Шлемы они сняли и оставили в одной из комнат, быть может, когда-то дойдёт время для их изучения. Трапеза проходила в молчании, каждый был под впечатлением от посещения Голубого города.       — Мда… — Лео отложил отложил вилку и оглядел присутствующих. — Какие будут мнения?       — Это бесчеловечно! — не выдержала Ярослава.       — Согласен, но что ты предлагаешь? — повернулся к ней Эван.       — Переделать, — решительно сказала девушка, отодвигая тарелку.       — Каким образом?       — Из двух слоёв цивилизации сделать один.       — Как? Скажем, уничтожить Блау? — повернулся к ней капитан.       — Если понадобится — уничтожить. Из двух народов только один перспективен. А другой… Когда-то давно один мудрый человек сказал: «Если враг не сдаётся, его уничтожают».       — Очень интересное предложение, особенно от биолога, — улыбнулся Лео. — А если сдастся? Всё по-прежнему, да? Корми, обувай, одевай, оживляй? А кто этим займётся? Мы? С ядерным оружием, с плазменными пушками и излучателем стираем с планеты пространства Блау и Зелёного леса? Выжигаем эвкалиптовые аллеи и голых ребятишек в голубых плавках? А потом, ты уверена, что после первого удара против нас не не будут применены санкции?       — Ребячество, — хмыкнул Эван. — Хотя я и сам бы сжёг Блау без всякого сожаления.       Одетт вздохнула:       — Космические инструкции не препятствуют нам участвовать в социальных переворотах на стороне угнетённых классов или народов, но мы не видели даже намёка на подготовку такого переворота. По-моему, мы не совсем понимаем хозяев Голубого города. Они не глупее и не умнее нас, они просто мыслят иначе. Намного энергичнее и интенсивнее. Быстрее настолько, что иногда даже не могут приспособиться к движению нашей мысли. Вы заметили, что почти никто не разговаривал со своими спутниками? Думаете, тем не было? Им просто трудно было поддерживать темп нашей мысли, для них он слишком замедлен. Вы обратили внимание на их пересвистывание? Может, каждый звук у них — это не слог и даже не слово, а целые понятия и образы. А с какой точностью и быстротой они овладели нашим языком? Разве дело только в шлемах? Просто их мозг устроен иначе. Они, например, обходятся без анализа и воспринимают понятие целиком и сразу. Фью даже изучил нашу аналитическую способность мышления. Так что наши выводы об их жизни и об их строе когда-нибудь, как семена, дадут свои ростки. Я думаю, что стоит подождать. И всё же Учитель создал уникальную модель цивилизации, технически совершенную и биологически оригинальную. Уже сами по себе оба цикла — смерть без огорчения и бессмертие без равнодушия стоят тщательного изучения и заинтересуют социологов. И при всё при том цивилизация абсолютно антигуманная и социально опасная, и она стабильна. В таком обществе, где нет даже намёков на эволюцию, не может быть революционных идей без вмешательства извне. Даже полное уничтожение электродной сети не освободит жителей голубого города от радости закрепощённого труда.       — Повернуть надо, — подал голос молчавший до этого Рок. — Пусть на себя трудятся.       — Не забывайте, что есть есть ещё Блау и Зелёный лес. — перебил его капитан. - Поэтому подождём с выводами. А сейчас объявляю распорядок завтрашнего дня…