***
— Баки-сенсей, я не… совсем понимаю ваши намёки, — перекладывая папку из одного угла стола в другой, Канкуро уже несколько минут безуспешно пытался перевести тему. — Я думал, что буду одним из первых, кто узнает о подобном. Но, похоже, я слишком хорошо вас натренировал, — мужчина лукаво щурился, глядя, как нервничает его воспитанник. Самым плохим было то, что Канкуро не мог понять, о ком именно хитрый сенсей пытается разузнать — о нём самом и Момоко или же о Гааре и его северянке. И, чтобы не сболтнуть лишнего, он решил не говорить вообще ничего, пока не узнает побольше о том, какие же сплетни принёс Баки-сенсей. — Почему ты вообще решил это скрывать? Ты же знаешь, как общество относится к скрытым отношениям. Бедную девушку могут посчитать… не вполне серьёзным увлечением, и это отразится не только на ней, но и на репутации вашей семьи. Старый чёрт продолжал забрасывать удочку с размытыми фразами, пытаясь вытащить из Канкуро хоть что-то. — Какие ещё девушки? О чём вы говорите? Если у меня нет времени на такое, то у Гаары и подавно, — он отмахнулся. — Так значит, и Гаара тоже?.. — глаза Баки-сенсея расширились от удивления, и он впился взглядом в Канкуро. — Надеюсь, речь идёт не об одной и той же девушке? — Баки-сенсей! Хватит, — фыркнув, Канкуро сделал утомлённый вид и привычным движением упал в кресло, которое уже начинало расшатываться, а ведь Гаара просил аккуратно в него садиться. — Если вы пришли только поэтому, то мне вам нечего сказать. Совет мог бы прислать кого-нибудь другого для разведки. Кстати, передавайте им мой привет. — Меня не Совет прислал. Я беспокоюсь о своих учениках. Ты же помнишь, какую бурю в кувшине закатили Старейшины, когда Темари вышла замуж за Нара. Просто хочу убедиться, что вы с Гаарой не сделаете глупостей. Вы ещё так молоды. Я в ваше время… Закрыв глаза ладонью, Канкуро упёрся локтём в стол и молча стал слушать, какие куноичи были в молодости Баки-сенсея, и постепенно рассказ превратился в звон в ушах. Один и тот же рассказ о, похоже, единственной женщине, которая обратила на Баки-сенсея внимание, уже в сотый раз. -…бывает очень опасна… Для своих лет Баки-сенсей хорошо сохранился, но вот его мышление и интонации с каждым годом всё больше приближались к старческим. Он полюбил ударяться в воспоминания и поучать, а не учить, молодых. С ним становилось тяжело общаться больше десяти минут, раньше он был более отстранённым и молчаливым. И вообще, Канкуро перестал его побаиваться и стал позволять себе гораздо больше в его присутствии, чем, например, в пятнадцать лет. — Нам надо поговорить, — дверь резко открылась, и Момоко, запыхавшись, перевела взгляд с Канкуро на Баки-сенсея. Канкуро начинал понимать, почему Гаару так бесит, когда к нему в кабинет входят без стука. Он кашлянул и кивнул учителю: — Спасибо, Баки-сенсей, история, и правда, хорошая. Вопреки ожиданиям, мужчина ничего не сказал, быстро поздоровался с Теаши и вышел. В душу Канкуро пробралось неприятное колющее предчувствие чего-то плохого. Тем временем девушка уже подошла к столу и ударила ладонью здоровой руки по столешнице: — Угадайте, Канкуро-сан, почему у нас до сих пор перебои водоснабжения? — Ты же знаешь, я не люблю загадки, — Канкуро потянулся и невольно опустил взгляд на новое кольцо на пальце Момоко. — Потому что работники, которых господин Кадзекаге послал проверить трубы после падения метеорита, отнеслись к этому безответственно! А теперь во всём обвинили нас! — И чего ты ждёшь от меня? — Я… вышла на работу раньше времени, хотя мой больничный ещё не кончился, чтобы всё работало в нормальном режиме, но оно не работает, потому что вам наплевать, — Теаши говорила спокойно, но это спокойствие больше походило на рычание. — Успокойся, всё решится… в ближайшее время, — Канкуро небрежно отмахнулся. — Сейчас я отправлю новый отряд и пойду, — он поёрзал, делая вид, что встаёт. — Хватит нескольких рабочих, мы уже нашли место пробоины. Землетрясение оказалось сильнее, чем мы полагали. После него трубы некоторое время ещё держались, но вы сами знаете, что со временем… — Да, да. Знаю. Слушай… почему ты себя так странно ведёшь? С каких пор я стал Канкуро-сан? Ты опять на что-то обиделась? Или ты снова затеяла свою дурацкую игру в злую Мымру? Вместо ответа девушка с опаской оглядела кабинет и, понизив голос, почти шёпотом произнесла: — Здесь же камеры. — Какие… какие ещё на хрен камеры? — Канкуро поморщился от глупости услышанного. — У нас все говорят, что господин Кадзекаге установил скрытые камеры в своём кабинете на всякий случай. Где-то в глубине души Канкуро на миг стало страшно, стыдно и неловко перед своим младшим братом, но он всё равно не верил в то, что Гаара был настолько мнительным, чтобы устанавливать наблюдение в своём же кабинете. А даже если оно и есть, то Канкуро не делал ничего такого, что могло бы не понравиться Гааре. Почти. Ладно, Гаара взбесится, если увидит, что вытворял Канкуро, пока его не было, особенно в первый день. — И кто же их устанавливал? — надменная улыбка с трудом далась Канкуро, и он покосился на кактус. — Господин Кадзекаге запретил им разглашать эту информацию. Никто не знает. — Значит, никто ничего не устанавливал, — Канкуро продолжал взглядом выискивать предметы, где могла находиться камера. — Мне бы Гаара точно об этом сказал. — Ты в этом уверен? — Абсолютно. Мы же братья, в конце концов. — А если всё-таки камера есть? — Нет никакой камеры, успокойся уже. Ты что-то ещё хотела? — ни с того, ни с сего, Канкуро охватила страшная обида на Теаши за то, что она демонстративно носит кольцо и ничего не объясняет. — Ты давно не заходил. — В последний раз ты меня сама чуть ли не прогнала, — он пожал плечами. — И так уже сплетни ходят… про нас. Буквально вчера Канкуро слышал, как компания куноичи трепалась о нём и Теаши, но это не вызвало у него никаких чувств, кроме презрительной улыбки и желания подойти и опровергнуть сказочки, которые они обсуждают. — Интересно, и с чего бы вдруг? — Канкуро фыркнул. — И разве это сплетни? Думаю, в этих сплетнях всё приукрашено, и они не раскрывают всего ужаса, который происходит на самом деле. Слышал я одну. Про то, как мило я за тобой ухаживаю. Говорят, ты ещё думаешь, что мне ответить. — Да тише ты!.. — Момоко оглянулась. — И что же ты надумала? Или у тебя есть ещё варианты? — в этот раз Канкуро специально надолго задержал взгляд на кольце девушки, чтобы она это заметила. Сначала на лице Момоко мелькнуло смятение, но довольно быстро его сменила хитрая улыбка: — Кто знает, — она потёрла кольцо. Канкуро склонил голову вбок и хмыкнул, отвечая ей в том же тоне: — Что ж, мне тоже нужно время. После того, как все начали нас обсуждать, девушки стали проявлять ко мне повышенный интерес. Не скажу, что до этого был обделен женским вниманием, статус всё-таки… — Ты совсем отупел, сидя в кабинете целыми днями? Это кольцо мне подарил отец. Какие ещё девушки? С Момоко никогда нельзя было долго играть. Грань между шуткой и правдой она почти не ощущала. Этим она напоминала Канкуро Темари. Обе были слишком серьёзными и строгими к себе и окружающим. — Только попробуй, — Теаши погрозила ему пальцем. — Да ладно тебе, — Канкуро встал с кресла, потянулся и, обойдя стол, сел на него перед Момоко и взял её за руку. — В последнее время ты стала ещё более невыносимой. — Что это с тобой? — Момоко с недоверием покосилась на Канкуро. — Просто радуюсь, что Гаара скоро вернётся, и всё это закончится. Я вернусь к своей обычной жизни. И как я мог не ценить покой, который у меня есть? — Ты вообще ничего не ценишь. Кроме своих кукол. Канкуро потянул девушку на себя, попытавшись воспроизвести сцену из рекламы чая, где знойная брюнетка упала в объятия нелепого юнца, когда тот предложил ей чашку чая. Но у Момоко реакция оказалась быстрее, а ноги сильнее. Она даже не качнулась в его сторону. С ней вообще невозможно играть. — Я буду ждать тебя сегодня, — Теаши окинула Канкуро странным взглядом и, выдернув руку из его пальцев, развернулась, чтобы уйти. — Я подумаю, — сам не поняв, зачем это сделал, Канкуро шлёпнул девушку по ягодицам, туго обтянутым юбкой. -… — Момоко медленно оглянулась на него из-за плеча. — Сходи к врачу. С тобой явно что-то творится, — она не смогла сдержать довольную улыбку.***
Тиканье часов перебил щелчок замка, и в маленьком коридоре загорелся свет. Шиджима устало сбросила обувь и пошаркала по коридору в кухню. Обветренный рис, который она утром забыла убрать, встретил её вместе с растаявшим мороженым в блюдце. Она пыталась заставить себя есть, понимая, что нельзя морить себя голодом, пыталась заставить себя выходить на улицу. Но после того, как Канкуро дал ей несколько выходных, застав её с верёвкой в подвале, поводов не осталось. И Шиджима просто спала, иногда плакала, думала, как свести счёты с жизнью, и снова спала. Её сестре всегда везло больше. Дело не в условиях, а в удаче. Хакуто получала всё, что захочет, не прилагая особых усилий. Даже когда ситуация казалась безвыходной, ей везло. А Шиджиму всю жизнь преследовали неудачи, боль и стыд за собственные поступки. Обняв ночью подушку, девушка закрывала глаза и представляла, что это Гаара, что они вместе, и он обнимает её, прижимая к себе, чтобы успокоить. Она устраивает голову на его груди поудобнее, вдыхает запах и чувствует аромат кондиционера для белья, и от этого становится ещё больнее. Со временем ей не стало легче, жгучий стыд уже почти испепелил её изнутри. Шиджима жалела, что дала волю чувствам и сделала то, что давно хотела. Но она ещё не определилась, стоило это того или нет. Гаара не был добр к ней, он был честен, но не до конца. По его выражению лица и поведению Шиджима сразу поняла, что он забудет о своём обещании обдумать всё и поговорить, когда вернётся. Зря она вообще тогда пошла с ним, зря не скрывала свои истинные чувства к происходящему в доме Нара. Она забыла обо всём и действовала так, как говорило ей сердце. Но ведь так люди и делают, когда любят. — Я не отступлю, я не отступлю, — шептала Шиджима в подушку, когда слёзы неожиданно подступили при взгляде на подарок Гаары — картину на стене. Шиджима ничего не понимала в живописи, но если Гааре нравится, то и ей тоже. А может, она возомнила о себе слишком много.***
— Произнеси мысленно вопрос. Теперь вытяни карту, — Кори подвинула колоду к Гааре. На столе стояла пара свечей и какой-то тотем, но Гаара не чувствовал, что сейчас ему откроются все тайны его будущего. Он был настроен довольно скептично, но старался никак этого не показывать, потому что Кори была очень взволнована происходящим. — Ну… — он вытянул карту, не думая, и показал девушке. — Смерть… — Кори напряглась. — Конец старой жизни. Тебя ждут большие перемены. — Каждый день наша жизнь меняется, — Гаара вернул карту обратно в колоду. — И несёт новые возможности. — Теперь я, — Кори зажмурилась. — Почему ты вытянула три карты? — Гаара наблюдал за каждым её движением. — Я гадаю не на будущее… Луна, жрец и мир, — она улыбнулась и прикрыла улыбку рукой, глядя на Гаару. — И что это значит? Ничего не ответив, Кори ещё более загадочно улыбнулась и стала собирать карты. Похоже, испытание гаданиями подошло к концу, чему Гаара, несомненно, был рад, но ему не давало покоя необъяснимое счастье Кори. — На что ты гадала? — Это неважно. Главное, что всё будет хорошо, — девушка сложила карты в мешочек. — У нас обоих. Теперь мне немного легче будет прощаться с тобой завтра. — Карты показали, что мы встретимся снова? Кори отрицательно мотнула головой, не переставая улыбаться: — Лучше. Ты… — она спрятала карты в ящик в столе и опустила взгляд, -…тебе, наверное, надо собрать вещи?.. — У меня их не так много. Или у Гаары слишком разыгралось воображение, в чём его часто упрекал Канкуро, или Кори и впрямь не хочет, чтобы он уходил, насколько можно было судить по её погрустневшему виду. Но он не хотел быть навязчивым, и так проведя большую часть времени отпуска в доме девушки. — Но всё-таки их надо собрать, — он кивнул и встал из-за стола. Кори встала следом, сжав бархатную скатерть на столе: — Я провожу. Жаль, я так и не научила тебя вязать. Впереди была целая ночь, чтобы освоить этот непростой навык, о чём Гаара наверняка сказал бы, будь у него хоть часть смелости в выражении чувств, которой обладал Наруто. Он не боялся огненных взрывов, монстров из чакры, безжалостных головорезов, но что подумает Кори, если он намекнёт, что не хочет уходить? Это будет куда ужаснее. — Угу. Уже в коридоре, когда Гаара закончил завязывать шарф, они встретились взглядами. — А ты… — их голоса прозвучали одновременно. — Надо же, мы столько времени провели вместе, что у нас даже фразы одновременно получаются, — Кори посмеялась, качая головой. — Так что ты хотела? — сердце Гаары заныло от осознания того, что сейчас он уйдёт и завтра не вернётся в этот дом. — Завтра я подарю тебе спицы, чтобы ты учился дома, — Кори подошла к нему. — И вспоминал меня. — Я буду вспоминать о тебе и без вязания, — улыбка сама появилась на губах Гаары. — И я о тебе, — девушка сделала ещё шаг и встала почти вплотную с Гаарой, затем оглядела его и медленно поправила шарф. Гаару повело куда-то влево, ноги подкосились, и он в последний момент уцепился за дверную ручку, не видя ничего перед собой: — Что ж, мне пора. Спокойной ночи. Хлопнув дверью слишком громко, Гаара закрыл глаза и с досадой выдохнул. Кори осталась одна по ту сторону двери, одаренная нелепым прощанием. Он совсем забыл про хенге. Но на улице так темно, а он так обмотан шарфом и шапка так сползает на глаза, что вряд ли кто-то его узнает. Да и волновало его это теперь в последнюю очередь. В это же время, по ту сторону двери, девушка закрыла красное лицо руками и медленно опустилась по стенке на мягкий коврик, сжигаемая стыдом и злостью на саму себя за то, что возомнила о себе слишком много.