Письма для Кадзекаге

На улице стояла невыносимая жара, а сухой воздух был раскалённым и обжигающим, несмотря на поздний вечер. Шиджима медленно плелась домой, почти по земле волоча пакет с продуктами — настолько она ссутулилась. Вчера она не пошла к Гааре, и позавчера тоже. Она снова его избегала, потому что три дня назад на обеденной прогулке он сказал, что ему нужно будет отлучиться из деревни «по делам и к сестре». Девушка сразу всё поняла. Ей было тошно, когда она сама попросила его рассказать о Кори, этой девушке из Страны Снега. Было тошно от его едва скрываемой улыбки и тёплых интонаций. От подробностей, которые Гаара знал об этой Кори. И завтра он опять отправится к ней. Сердце ныло, хотелось вырвать его, чтобы наконец-то прекратить эти страдания. Шиджима надеялась, что между Гаарой и Кори всё кончено, что со временем всё забудется, и он будет смотреть только на неё. Даже учитель Гаары, Баки-сенсей, поддерживал её, хотя всегда производил впечатление сурового и чёрствого человека. Он подталкивал её к Гааре, одобрял её намерения заботиться о Кадзекаге. Вдруг Шиджима услышала шаги позади, но её это мало волновало. Она думала о том, как придёт домой, будет давиться ужином, а потом запьёт всё собственными слезами. Днём ещё удавалось держаться, но ночью отчаяние, злость, ревность и одиночество накрывали девушку с головой. Она стискивала подушку и рыдала, напрягая всё тело. Она ненавидела Кори, которая разрушила её надежду на счастье с любимым человеком. Ещё больше Шиджиму злило собственное малодушие — ведь эта Кори, судя по всему, хорошая, и Гаара в неё по уши влюблён, они были бы отличной парой, а у самой Шиджимы осталась только злость. Девушка искренне надеялась, что больше никогда не испытает этих отвратительных чувств, как в первый раз, когда она только узнала о Кори. И вот они снова с ней, овладели ею и не отпускают, а она упивается собственной болью и жалостью к себе, закрывшись ото всех. — Шиджима, я уже начал думать, что обознался, — знакомый голос, который всегда заставлял биться её сердце чаще, выдернул Шиджиму из размышлений. — Я тебя не напугал? Перед ней стоял Гаара. Комок подкатил к горлу. Он состоял из горящего желания, любви, восхищения, страсти, и в то же время горечи и злости. Шиджима попыталась выдохнуть его, но вышел только хриплый стон. Дыхание участилось, слёзы начали сами собой резать и подкатывать к уголкам глаз. Кое-как подавив всплеск эмоций, Шиджима ровно ответила: — А, Гаара… Что ты тут делаешь? Разве ты не должен собираться? — Я уже всё подготовил. Решил напоследок заглянуть к тебе, ведь ты меня не навещаешь. Баки-сенсей сказал, что ты была занята его поручениями. Вижу, вы сдружились? — Не то чтобы… Зайдёшь? — Шиджима пошарила свободной рукой в кармане, доставая ключ, хотя до её дома было ещё метров пятьдесят. — Если ты не против. Что-то ты выглядишь совсем измотанной после поручений моего учителя. Давай я тебе помогу, — Гаара попытался забрать из рук девушки пакет, но она отстранилась. — Спасибо, мы уже почти пришли. Войдя в дом Шиджимы, Гаара первым делом обратил внимание на зеркало, рядом с которым висела их с Шиджимой фотография, сделанная на каком-то мероприятии. Раньше он то ли не обращал на эту деталь внимания, то ли её действительно раньше здесь не было. — Если хочешь, могу предложить тебе фруктовый лёд в качестве позднего… ах, чёрт, эта жара, — Шиджима достала из пакета подтекающую упаковку мороженого. — В качестве очень позднего ужина. Придётся ему потомиться в холодильнике до полной готовности. Гаара улыбнулся и кивнул, проходя следом за девушкой в кухню, в которой горели только лампочки над столешницей, создавая полумрак. Шиджима кивнула ему на стол, и он, продолжая оглядываться, сел за него. На холодильнике висели магниты, которые Гаара привозил из разных поездок. Девушка разместила их в форме сердечка, что показалось Гааре достаточно милым. — Зачем ты пришёл? Этот вопрос вогнал Гаару в ступор. Ему казалось, что между ними всё наладилось, Шиджима отпустила ситуацию, ведь она начала улыбаться и вести себя как прежде. Потому ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять вопрос. — Чтобы… повидаться с тобой? — неуверенно и тихо произнёс он, заметив, что с хозяйкой дома явно что-то не так. — Зачем? — спокойный тон Шиджимы начинал его пугать. — Потому что мы не виделись несколько дней, и я соскучился по своему другу, — Гаара попытался притвориться, что просто осматривает интерьер, постукивая пальцами по столу. Он сам не знал, какие черти понесли его к Шиджиме в ночь перед отъездом. Он прекрасно видел, как она расстроилась, когда он рассказал, что уезжает. Самое лучшее, что он мог сделать — это честно всё объяснить, извиниться, заткнуться и не попадаться ей на глаза, пока она сама не захочет с ним снова увидеться. Его детские надежды и вера в то, что Шиджима давно всё забыла и хочет с ним «просто дружить» сейчас окончательно растворились. Девушка на выдохе ухмыльнулась, подняв брови, и скрестила руки на груди: — И я скучала. Но ты и сам понимаешь, по кому. — … по мне? — едва слышно выдвинул гипотезу Гаара, пребывая в состоянии полнейшего смятения. — Да, — Шиджима села за стол рядом с Гаарой, и он покосился на неё. — Ты хотел о чём-то поговорить? — Как твоё самочувствие? — выбрав нейтральный вопрос, Гаара хотел разрядить напряжённую обстановку. — Я полностью разбита. Я люблю тебя, хочу тебя, хочу быть с тобой. Но завтра ты уезжаешь к Кори. Ты снова меня растоптал. На фразе «хочу тебя» на лбу Гаары появились морщинки удивления, и он кашлянул, немного перебив Шиджиму. Девушка тяжело вздохнула, прикрыв глаза. — Шиджима, я думал… Мне, наверное, лучше уйти. — Останься. Хотя бы сейчас не оставляй меня. Ты сделаешь это завтра. Просто побудь со мной. В последний раз, видимо. Так, как раньше. — Не говори так, я же вернусь. И настала тишина. Гаара смотрел перед собой, Шиджима смотрела на него, дыша через приоткрытые губы. Так они просидели некоторое время, которое показалось Гааре вечностью. Потом он почувствовал, как Шиджима подняла его руку со стола и сжала своими пальцами, прижавшись к костяшкам лбом. И они продолжили сидеть в молчании. — Я так люблю тебя, Гаара… Так люблю тебя… Что мне сделать, чтобы ты остался? Что? — вдруг девушка прильнула к его кисти горячими губами и несколько раз поцеловала. Эти поцелуи опьянили Шиджиму. От нахлынувшего чувства эйфории её затошнило. Радость, возбуждение, желание большего охватили её. Она ещё раз поцеловала руку Гаары, упиваясь каждым прикосновением к его коже. — Пожалуйста, скажи, я всё сделаю… — она продолжила шептать, пододвигаясь ближе к остолбеневшему Гааре и целуя его руку. — Хочешь, я покрашу волосы? Хочешь, перестану носить очки? Если хочешь, я буду готовить для тебя каждый день… Прости, что не приходила к тебе два дня, я так виновата, — быстро проговорила она, покрывая поцелуями руку. — Просто останься, просто не отталкивай меня… Пожалуйста… — Шиджима, п… прекрати, — Гаару трясло от неизвестного ранее чувства, но он не смог освободить руку, и каждый поцелуй отдавался ударом в живот, а в самой кисти появилось щекочущее ощущение. Шиджима перекинулась с руки на шею Гаары, крепко обхватив её. Он не сдвинулся с места. Девушка дрожащим голосом шептала в краснеющее ухо Гаары, целуя его в шею и щёку: — …всё, что ты захочешь… что скажешь… только останься сегодня… только сегодня останься… пожалуйста… я каждую ночь… Поцелуи уже не были такими сухими, Шиджима прижалась к Гааре как можно крепче, задыхаясь и шепча ему на ухо всё, о чём так долго хотела сказать. В какой-то момент она сжала его плечи и отстранилась, посмотрев ему в глаза. И, как в своём самом страшном кошмаре, не увидела там ничего. Лицо у Гаары, конечно, было красное, как кувшин на ярмарке, но абсолютно непроницаемое. Он не сопротивлялся, но и не отвечал. — Я прошу тебя, Гаара… Скажи хоть что-нибудь, — Шиджима обхватила его лицо ладонями и почувствовала, как оно горит. — Ты можешь делать то, что хочешь, я не буду противиться. И я скажу то, что ты хочешь услышать, чтобы не ранить тебя ещё сильнее. Но я, правда, хочу быть твоим другом. И я не хочу, чтобы наша дружба кончилась вот так. Ты знаешь, что я всё равно уйду. Но это не значит, что я не уважаю и не ценю тебя. Вот что ты можешь сделать для меня, Шиджима. Вот то, чего я хочу. — А знаешь, Гаара, к чёрту. Хорошо. Я больше не могу так мучиться. И не буду, — Шиджима схватила его за воротник куртки и прильнула к его губам. — Скажи, что любишь меня. Что думаешь обо мне. Что хочешь меня. И тут Гаара понял, что, как говорил Канкуро, он «не вывозит базар». Он не думал, что Шиджима настолько отчаянная. Надеялся, что она прислушается к его словам об окончании дружбы, но она решила их проигнорировать. Он не собирался сидеть, как безвольная марионетка Канкуро, и подыгрывать Шиджиме в её порыве страсти. — Я не… Я понимаю твои чувства. Тебе больно, ты в отчаянии. Поверь, я знаю, о чём говорю. Но Шиджима… — Ну, что же ты? Давай, твой прощальный подарок в память о нашей замечательной, но, увы, только дружбе, — она вновь его поцеловала. — Ты тогда не вернулся. Ты не вернулся ко мне.

***

Время было далеко за полночь, когда Канкуро проснулся от короткого грохота и шипения. Похоже, его братец вернулся с «прогулки». Кукловод выглянул в коридор и увидел, как Гаара неловко поправляет торшер, который, по всей видимости, только что уронил. — Ты как? — Всё нормально, — Гаара с абсолютно нелепым видом, стоя к брату вполоборота, несколько раз кивнул. — Уже поздно, я спать. — Точно? — Канкуро оглядел загулявшего полуночника. — Ты что, пьяный? Что там у тебя? — Н… ничего! — оттягивая куртку вниз, Гаара поспешил удалиться и хлопнул дверью ванной. — Не ложись спать пьяным, выпей крепкого чаю! — Канкуро дал брату наставление и, пожав плечами, вернулся в спальню. Включив ледяную воду в душе, Гаара наконец-то сбросил с себя куртку и впопыхах стянул остальную одежду. Он до сих пор не понял, как ему удалось извернуться и уйти от Шиджимы, хотя её рыдания вслед, конечно, не способствовали побегу. Уши до сих пор горели. Ему было стыдно и неловко, что всё так вышло. Холодные капли скатывались по его плечам, а ведь всего полчаса назад там были руки Шиджимы. Больше всего Гаару беспокоила пульсация внизу живота. Собственно, это и придало ему сил, когда он уходил. Шиджима тоже это заметила и стала повторять «ты меня тоже хочешь» как мантру, не замолкая ни на секунду и хватая его за руки, а в конце и вовсе упав перед ним на колени и снова целуя запястья и ладони. Внезапно жуткая судорога свела ногу Гаары, его подкосило, и он, схватившись за занавеску, рухнул в ванну, успев только в последний момент уклониться от шеста, на котором висела злополучная занавеска. На грохот во второй раз прибежал Канкуро. Он открыл дверь нараспашку и уставился на распластавшегося в ванне младшего брата. Затем его взгляд скользнул вниз, и глаза закатились сами собой. — Ты бы не торопил события, вы ещё не помирились, — и после неловкого секундного молчания Канкуро тихо прикрыл дверь. Это была одна из самых ужасных ночей в жизни Гаары. Это был полный провал. Он всё испортил.