Последняя из Ооцуцуки

      Какаши-сенсей очень долго молчит, и он явно недоволен тем, что мы сделали за его спиной, но должен быть доволен тем, что я сделала это не одна, а с кем-то. Ни это ли прогресс, которого они от меня все ждут, боясь, что я закроюсь в себе.       — У меня нет слов, — наконец-таки сказал он, повернувшись к нам спиной. — Наруто, прекрати улыбаться. Тебе дали неделю, чтобы закончить создание этой техники, осталось уже шесть дней, и Хината тебе помочь не может, потому что у неё миссия, а Ямато держится из последних сил. — Мы все синхронно обернулись к сэмпаю, что чуть ли не головой бился о дерево, услышав новости, которые ему принес сэмпай, узнав от Хокаге только сегодня. Нам было приказано молчать, мы и молчали. — А что Саем?       — Он вообще временный был, — возмутился Наруто, скрестив руки. — Лучше пусть Хината, чем он. Не нравится мне Сай.       — Хокаге не хочет подпускать подручного Данзо, — ответила я. - Он, вроде как, на нашей стороне, но это неточно и рисковать не стоит.       — Ладно, — тяжко вздохнув, Какаши-сенсей потянулся за книгой. — Это приказ Хокаге. Ты, — он ткнул книгой в Наруто, — вперёд тренироваться. Ты идёшь и занимаешься кражей из лаборатории, — книга указала на уставшую Сакуру. — А ты куда? — Книга остановилась на мне.       — Не могу сказать. — За молчание доплатили. — Покину деревню через час.       — Долгая миссия? — спросил сенсей, когда Сакура и Наруто разошлись, послушно приняв приказ своего разозлённого наставника из-за молчания. — Ты в любой момент можешь понадобиться здесь.       — Недолго, три дня максимум, — ответила я, подходя ближе. — Какаши-сенсей, я сомневаюсь в том, что нужна вашей команде. Тут и без меня хватает.       — Это уже не команда, — заметил он, прикрыв книгу. — Это уже отряд номер семь. Иди готовься, осталось не так много времени.       Я кивнула и переместилась в свою старую квартиру, сталкиваясь в коридоре с Юки, замотанной в полотенце. Испуганно вскрикнув, она поскользнулась и почти упала, но я успела схватить её за руку, не давая упасть на пол.       — Ками-сама, — выдохнула она, спуская влажные волосы на закрытый глаз. — Ты можешь хотя бы через дверь заходить?       — Прости. — Я просто привыкла жить одна, не заботясь о том, что моё неожиданное появление может кого-нибудь напугать.       — Ты чего здесь? — спросила Юки, когда мы прошли в кухню, совмещённую с гостиной. — Разве у тебя нет тренировки с лисом?       — Юки, прекрати, пожалуйста, его так называть. — На протяжении месяца я только и слышала: лис, лис, демон, лис. Наруто не демон! Я не знаю, чего она добивалась от меня, продолжая так грубо говорить о моём друге. — У меня миссия, надо подготовиться.       Она замерла у шкафа и искоса наблюдала за мной, пока я наливала себе зелёный чай, оставленный в холодильнике скорее всего Сакурой, потому что Юки не готовит в принципе ничего. Она даже чай не может без помощи заварить, что удивительно для такой поразительно самостоятельной девушки.       — Ты была там, — быстро она, однако, догадалась. — Поэтому сбегаешь перед собранием Глав кланов. — Ками-сама, я забыла про это собрание! Так, сегодня четверг, а собрание в субботу в шесть часов вечера, значит я должна раньше закончить с этой миссией, иначе Юки меня убьёт, когда поймёт, что я забыла.       — Я успею. — Теперь я просто обязана успеть до этого времени. — Ты будешь меня сопровождать или дедушка?       Передав стакан Юки, я обошла стол и села на диван с ногами, расслабляясь на мягких подушках, и моё тело буквально растаяло, потому что даже во время тренировок в деревне Ооцуцуки, я не давала себе отдыхать, потому что многое надо было сделать за короткий срок. С чидори вышло всё превосходно, но с Канаме всё было не так гладко, и меня напрягает эта ситуация.       — Конечно же он, — ответила она, усмехаясь. — Папу здесь знают, я же персона неизвестная. Кстати, ты когда планируешь переезжать в дом?       — Как можно скорее. Юки, ты же хотела поговорить с продуктовыми магазинами? — У Ооцуцуки благодаря устойчивым связям с другими селениями есть деньги, которые я хочу увеличить, и потому предложила Юки попробовать наладить здесь сбыт.       — Они согласны на переговоры так же, как аптеки и цветочные магазины. — Она была рада. — Я отправила отцу письма, и, думаю, через пару дней первые Ооцуцуки посетят Коноху.       — Хорошо. — Это и правда была хорошая новость. — Сколько комнат в доме? — Она говорила, но я забыла об этой цифре.       — Пятнадцать.       — Мы можем из них сделать подобие общежитий, чтобы дети могли пойти в академию? — Пятая сказала, что может зачислить их в академию после того, как они пройдут вступительный экзамен, после чего их распределят по классам, что мне кажется честным.       — Это можно устроить. — Вот я и нашла ей работёнку, чтобы тут от скуки не зеленела. — Первые дома ещё не скоро появятся, даже несмотря на количество наёмных работников, потому идея отличная. Ты прямо как Глава клана.       — Я и есть Глава клана. — Отпив чая, я посмотрела на Юки.

***

      Остановившись у ворот, я подошла скучающему в одиночестве Изумо и положила перед ним свиток с одобрением Хокаге на миссию.       — Только вернулись и снова в бой, — усмехнулся Изумо-кун, разматывая свиток, чтобы вписать данные в свой журнал. — Совсем не отдыхаете, Хината-сама. — Я только недавно стала почтительной персоной, но Изумо и Котецу по привычке обращались ко мне почтительно, несмотря на то, что до этого была никем.       — Такова жизнь шиноби, — ответила я, с любопытством наблюдая за тем, когда он прочтёт фамилию, указанную в свитке. Позавчера я возвращалась по старому свитку со старой фамилией. Теперь я новый человек. — Изумо-кун, Ханаби в Конохе?       — А? Что? — Он увидел фамилию и растерялся. — Да, вчера вечером прибыла. Хината-сама, это ошибка?       — Разве? — изумилась я, скрестив руки на груди, демонстрируя нашивку на своём плече. — Думаю, там всё верно, Изумо-кун.       — Ооцуцуки... — проговорил Изумо, подняв на меня изучающий взгляд. — Нам позже объявят? — спросил он, ставя печать на свитке, тут же принимаясь быстро переносить информацию в свой журнал.       — В субботу, если быть точной. — Как я могла забыть про такой день! Ума не приложу. Мне ужасно повезло, что Юки не заметила моего смятения, иначе бы всё очень плохо закончилось. Если не убийством, то ссорой с честными обвинениями в мою сторону. — Спасибо.       — Всего хорошего! — крикнул он, махая мне рукой.       Хотя на самом деле нет ничего удивительного в том, что часть какой-то информации просто улетучилась из моей головы. Мне всё покоя не давало то, что я увидела, когда мы с Наруто были в районе Учих. И меня поражала решимость Хокаге, которая сначала была согласна с тем, что Наруто незачем пока знать про Саске, Орочимару и Итачи. Мне непонятно, почему она поменяла решение. Цунаде-сама - Хокаге, и я не могу просто так спросить у неё, почему она передумала, но покоя мне этот вопрос тоже не даёт.       Появились новые данные? Или что? Что именно стало причиной изменения её решений? Только если не пришло послание от дедули, после которого настроение Хокаге всегда меняется. Да, наверное у него было ведение, о котором он написал Пятой, после чего она поменяла своё решение. И если это послание гипотетически было, то это объясняло бы моё включение в команду или, как ответил Какаши-сенсей, отряд номер семь.       Была ли я рада, когда услышала такую новость? Скорее нет, чем да, потому что я привыкла быть одной. А когда ты работаешь с постоянной командой, а не временной, то в некотором плане это связывает руки. Опять же поднимается вопрос миссий, стоимость которых для меня важна: их будет меньше, потому что я должна быть с командой, даже несмотря, что одной было бы проще.       — Вроде далеко отошла. — Спрыгнув светки, я оглянулась по сторонам. Добираться до места пешком около пяти часов, а если летом, то быстрее, гораздо быстрее перемещением. Но это всё равно далековато, и я всё ещё не чувствую себя уютно после Учих.       Надкусив большой палец, я сложила печать призыва и хлопнула окровавленной ладошкой в центр рисунка, что образовался на земле, вкладывая туда не так много чакры, чтобы Канаме не появился, с громом привлекая ненужное внимание.       Посмотрев на небо, когда поднялся ветер, я не стала уходить в сторону, чтобы спрятаться от Канаме, что молниеносно оказался над моей головой, замерев в воздухе, продолжительно махая крыльями.       Задрав голову, он зарычал, и этот звук был унесён эхом далеко до деревни, и я надеюсь, что никто этого не заметил, потому что пока я своего нового знакомого много кому показывать не хочу.       Переместившись на верхушку дерева, чтобы быть ближе к нему, я приветственно положила руку на голову Канаме, отдавая ему часть своей чакры, на что он довольно запыхтел и несколько раз моргнул. До этого мы налаживали только контроль над обменом чакрой, но ни разу я еще не летала с ним.       — У нас миссия, и я думаю, это хорошая возможность для тебя. — Я погладила его ещё раз. — Ты должен увидеть новый мир, — Без крови и войны. По сути, другого Канаме и не видел.       — Не много ли ты хочешь, человечишка? — Вздрогнув от неожиданности, я сильнее схватилась за ствол дерева, чтобы не упасть вниз. Я слышу его? — Если ты слышишь меня, значит то заслужено.       — Ты можешь читать мои мысли? — удивлённо спросила я, смотря в его небесно-голубой глаз с продолговатым зрачком. — Поразительно.       — Вас слишком легко удивить, — грубый неземной голос эхом разносился в моей голове, продолжая удивлять. — Хочешь полетать, человечишка?       — У меня имя есть, — сказала я, залезая на его спину, держась чакрой за его чешую на крыле, медленно подползая к своей цели, пока он смеялся. — Хината Ооцуцуки.       — Знаю я, кто ты, — ответил он, смеясь басом, словно прямо мне на ухо. — Я всё о тебе и о твоей семье знаю.       — О моей семье?       —Расскажу, — продолжал он, всё так же смеясь, — если выживешь.       Не успела я зацепиться за него чакрой, как Канаме взмыл в воздух и, раскрыв крылья, резко полетел вниз. Буквально пару секунд я могла слышать всё вокруг, а теперь — только шум ветра, да настолько громкий, что все остальные звуки исчезли, даже мой испуганный визг был потерян где-то в небесах.       Свободное падение! Воздух настолько плотный, что кажется его можно собрать в комок и слепить «снежок»! Канаме, раскрыв крылья, взмыл выше, и я прижалась сильнее к его спине, думая, что он опять резко пойдет вниз, но это было ошибочное предположение.       Канаме, видимо, решил повеселиться и убить меня и, опять прижав крылья к туловищу, начал вертеться, используя больше чакры, чтобы не упасть и не убиться. Я так сильно прижалась к нему, что не сразу заметила, как он выровнялся и, раскрыв крылья, поднялся выше.       Не предчувствуя подвоха, я аккуратно выровнялась и сделала пару глубоких вдохов, казалось, что мало воздуха и я начинаю задыхаться, но это был всего лишь встречный ветер, который не замечается, пока ты отходишь от выполненных виражей Канаме.       Успокоившись, я, все ещё держась за его грубую чешую руками, немного выглянула из-за его распахнутых крыльев на землю, и красота этих видов настолько завораживает, что на мгновение ты теряешься в пространстве. Леса проскальзывает мимо нас, а верхушек гор можно коснуться рукой, если захотеть, и, смотря на всё это, чувствуешь себя настолько маленьким и незаметным по сравнению с ними, что аж дух захватывает от странного пьянящего ощущения, словно ты далеко от них.       Ты высоко от всего мира.       Ты свободен…       Отпустив спину Канаме, я не спеша расправила руки и закричала. Я кричала от радости, чувствуя, как небо просачивается сквозь мои пальцы, словно вода, забирая всё моё бремя с собой, оставляя меня свободной.       Это какая-то невообразимая свобода: никаких мыслей, одни только ощущения! Взгляд фиксирует картинку, мозг не анализирует её, а просто сохраняет в памяти. Словами трудно описать эти ощущения, это надо чувствовать…       — Сво-бо-да-а-а-а!!! — крик души, это просто кричала моя душа… Настолько хорошо, что не хочется обременять себя мыслями ни о миссии, ни о Наруто, ни о Саске тем более. Даже про себя думать не хочется, как будто всё так, как и должно быть.       — Неплохо, человечишка. — Вот и закончилось моё ощущение отчуждения от мира, как и всё на этом свете. — Вижу, не хочешь себя обременять.       — Если бы всё в этой жизни было так, как я хочу. — Я не была уверена, что из-за ветра Канаме услышал мои слова. — Канаме, ты заинтриговал меня своим заявлением, что знаешь о моей семье всё, но этого не может быть. — Я не Ооцуцуки. — Я из другого клана.       — Ты дочь Хикэри.       — Что? — Откуда он знает, как звали мою маму? — Да, но она Хьюга, а не Ооцуцуки. Ты ошибаешься.       — Я чувствую в тебе её силу, дитя Хикэри. В тебе её кровь главной семьи.       — Если она не была Хьюга, папа не смог бы жениться на ней. — Дедушка бы не позволил этому случиться. — Ты, возможно, что-то путаешь.       — Это ты ошибаешься, дитя Хикэри, — Да что он заладил?! Моя мама не Ооцуцуки, она Хьюга и умерла она, защищая клан Хьюга… — Хикэри не мертва, человечишка.       — Прекрати. — Я смахнула слёзы со щёк. — Прекрати говорить ерунду или отправляйся обратно! Мама погибла, когда на клан Хьюга напали.       Из того события, я помню лишь, как мама дала мне в руки сестру и спрятала в шкафу, приказав молчать. Последнее воспоминание о маме - это её светлая улыбка, омрачённая беззвёздной ночью. А утром, когда взошло солнце, меня нашёл плачущий отец. Он думал, что нас похитили, боялся, что у него отобрали все, оставив одного на белом свете. Отец плакал, прижимая меня с сестрой к себе и благодарил маму за то, что защитила нас. Я не знала, что мама погибла и не спрашивала, она ведь приказала молчать.       Я молчала около года, а отец, наверное, уже тогда поставил на мне крест, как на главе клана, посчитав слабой, раз не могла пережить смерть родной матери. Мне было страшно, и я нуждалась в папе, но он не нуждался во мне, всё больше вселяя неуверенность в моём сердце своим безразличным взглядом, каждый раз, когда я приходила к нему. Я была одна всё это время, пока в моей жизни не появился Ко-кун.       — Хикэри защищала своих детей, а не клан, человечишка.        — Прекрати.       — Ты знаешь, что с тобой случится, если ты возьмёшь больше природной чакры, дитя Хикэри?       — Знаю, — глухо ответила я, задрав голову вверх. — Стану драконом.       — Я знаю всю правду твоей семьи, дитя Хикэри. Этот противный дед спас тебя, дав глаза моего покойного брата тебе, человечишке, — с грустью поведал Канаме. — Только члены клана Ооцуцуки могут с ними прижиться. И то, на это способен не каждый. Так погибла сестра твоей матери, не совладав с силой и волей глаз. — он вновь говорит правду о жизни моей мамы, потому что у неё была старшая сестра, которая умерла в двенадцать лет, в возрасте когда начинает формироваться тенсейган. Мама правда была Ооцуцуки? — Этот брак должен был объединить два клана, человечишка. — Ханаби не должна знать о том, что это был брак по расчёту, и об этом не должна была знать я, если бы однажды мой покойный дедушка, не ударил маму, сказав, что она первая и единственная ошибка в его жизни. — Но Хьюга оказались гордыми и не пожелали полного объединения с кланом, где побочная ветвь больше главной. Главная ветвь в лице лишь одной Хикэри против сотни Ооцуцуки из побочной не было желаемым, человечишка.       — Дедушка знал мою маму? — изумилась я, не понимая, почему он тогда молчал об этом, играя передо мной удивление от сил, которые стали просыпаться?       — Из-за крови Хьюга твой глаз не сформировался, и этот противный старик знал о твоей матери, дитя Хикэри, — ответил он. — Ты настоящая глава семьи Ооцуцуки, дитя Хикэри.       — Я последняя из Ооцуцуки?