***
Девушка радостно вскрикнула и нырнула в объятия к своему спутнику. Кирилл от неожиданности выпустил сигарету из рук. — Первый этап я прошла! — её радости не было предела. — Я же говорил, — он тоже улыбнулся, обнимая её. — Я так переживала, я... Я... — она не может найти слов, чтобы выразить эмоции. Незборецкого умиляло её поведение. Словно ребёнок. Он и сам не понимал, что здесь делает. Зачем приехал? Хотя... Притягивает к себе Кристину и целует в губы, обхватывая длинными пальцами её личико. Ткаченко краснеет. Ей не верилось. Кирилл целует её в губы, а она стоит как истукан. Так нежно и трепетно её еще никто не целовал. Неумело отвечает. Робко. Словно боясь сделать что-то не так. Уста девушки казались слаще мёда. Ещё вчера хотел... И наконец-то получил. Всегда получает то, что хочет. — Кирилл, — она первая разрывает сладостную пытку. Почему-то стало стыдно. Словно школьница, ей-Богу. Пытается отдышаться, но все тщетно. Сердце стучит сильнее барабанной установки. Столько радости в один день? Не слишком ли? — Нам нужно отметить твою маленькую победу, — шепчет ей на ушко. — Я только за, — хватается за его руку. Только чтобы не упасть. Незборецкий подметил. Она так и не научилась ходить на каблуках. Спустя время, парень делал вид, что ничего случилось. Он просто поцеловал её, а Кристина в своих мыслях сыграла свадьбу. Все девочки такие. По дороге они заехали в какой-то магазин. Кирилл купил две бутылки вина и пачку конфет. Стандартный набор. — У тебя есть штопор? — спросил Незборецкий, как только разулся. — Я не знаю, честно, — пожала плечами девушка. — Найдем, — улыбнулся он. Пересмотрев всю кухню, он наконец-то нашел то, что искал. — Вот он! — констатировал блондин. Осматривает Кристину, которая уже каким-то чудом успела переодеться в короткие шорты и растянутый вязаный свитер. — Что? — словно ничего не понимая, спросила она. — Ничего, — еле отрывает свой взгляд от обнаженных ног юной особы. Наивная и скромная, или умеет этим пользоваться?.. — За тебя? — он поднимает бутылку вверх и глотает противный напиток. Он было приторно сладким. Кривится. Сам же выбирал. Кажется, он не силен в этом. Протягивает бутылку ей. Не хотелось пить, но... — Слишком сладкое? — он заметил, как она недовольно сморщилась. — Да, — шепнула Кристина. — Иди ко мне.***
Мила еле заставила себя уснуть. Мысли так и лезли в голову. Она прогнала его. Собрала все свои несчастные силы и прогнала. — Не надо усложнять? А? Близком. Слишком. Заполняет её пространство. Еле сдерживает себя, чтобы не застонать. Она любит его. Всем сердцем и душой любит. Но не позволит относиться так к себе. Даже ему. Хватит унижаться. — Прекрати, — пытается увернуться. Увернуться от его объятий, которые были таким горячими. Таким нужными для нее. Она хотела его. Желала. — Корчишь из себя гордую девочку? Но кто ты? — шепчет ей на ухо. Наматывает на палец её локоны. Такие мягкие и шелковистые. — Ты вся дрожишь, — второй рукой поглаживает её животик. Чуть ниже. Мокрая. — Адиль, прекрати, перестань! — повысила она голос, злясь от своей обреченности. — Ты же хочешь... Гордая, сучка. — Не хочу тебя больше видеть, уходи! Больше никогда не приходи, никогда! — выпалила она. Жалелов словно озверел, но ослабил хватку. Его руки больше не дарили тепло. — Даже не пытайся найти меня, — Процедил Адиль, со всей силы впечатывая её хрупкое тельце к стенке. Зверь отвергнут. Уходит, громко хлопая дверью. Его отшила эта малявка. Всю ночь напролет она думала о нём. Сама виновата. Но вряд ли бы у них что-то сложилось. Они совсем разные. Как Луна и Солнце. Она спокойная — он готов сжечь все на своем пути. Не судьба, — в который раз произносит про себя. Нужно забыть эту больную любовь. Переболит. Как когда-то мама в детстве говорила. Окончательно проснуться её заставил телефонный звонок. Кого там еще? Вася Вакуленко Не к добру это. — Доброе утро, — первый проговаривает он. — Доброе, — прочистив горло, ответила Мила. — Не разбудил? Знал бы, что она вообще не спала. А виновник кто? — Нет. Все хорошо, Вась. Что-то случилось? — пытается подняться из постели. Осматривает свои руки. На запястьях ссадины. Его метки. — Да. Мил, сейчас сплошной завал. Ты ушла только вчера, а мы уже не справляемся. Оля загибается. Слишком много проектов, ты знаешь. И сейчас у всех гастроли. Помоги еще немного, а потом, если хочешь, увольняйся. Не оставляй все на произвол, — причитал Вакуленко. Это вроде бы просьба, но в тоже время и приказ. Он знает её доброту. Не сможет отказать. — Вась, — тяжело вздыхает. Она обожает свою работу. Но не хочет быть там из-за него.— Я приду. Приду. — Спасибо тебе, Милочка. Опять из-за своего мягкого характера пришлось пойти на поводу. Хотя, если признаться, она не представляла себе жизнь без работы. Собирается очень быстро. Брючный костюм. Волосы связала в хвостик. Минимум макияжа, правда старалась закрасить синяки под глазами. Они выдавали её.***
В Газгольдере настоящая суета. Туры, концерты, фестивали. За этот год порядком добавилось звезд. Самородки, как их называл Вакуленко. Оля действительно не могла за всем уследить. — О, ты вернулась, — сквозь улыбку произнесла Агада. Она старалась делать вид, что все под контролем. — Давай, детка, идем, разрулим все. — Ну, пошли, — Мила наконец-то улыбнулась. В "Газ" приехал Скрип. Пребывал он не в лучшем состоянии. Волосы растрепанные, под глазами мешки. У кого-то была бессонная ночка, и кто-то перебрал. Перегаром воняло за километр. Он буравил взглядом бедную девушку, даже Оля это заметила. Миле стало не по себе, она помнила, о чём он говорил. — Оля, я украду на секунду твою сотрудницу, — своим хриплым голосом проговорил он. — Адиль, нет времени. У нас много работы. Иди займись чем-то полезным. Приведи себя в порядок, — отрезала Агада. Но он проигнорировал слова женщины, бестактно хватая испуганную Милу под руку. Она и пискнуть не успела. — Что ты делаешь? — промямлила она, еле поспевая за ним. — Что ты здесь делаешь? Я просил тебя не попадаться мне на глаза? Или ты уже не можешь прожить без меня? — его дыхание щекочет её кожу. — Я здесь не ради тебя. Вася попросил, и я на время вернулась. Закончу работу и не буду попадаться тебе на глаза, — вкладывая как можно злости в слова, отчеканила Мила.