Жизнь капризна. Мы все в ее власти. Мы ворчим и ругаем житье. ...Чем труднее она, чем опасней - Тем отчаянней любим ее. Я шагаю нелегкой дорогой, Ямы, рытвины - только держись! Но никто не придумал, ей-богу, Ничего, что прекрасней, чем жизнь
Эта статья посвящена творчеству знаменитого дагестанского поэта Расула Гамзатова. Я попытаюсь разобраться, чем поэт вдохновлялся, кто на него оказал влияние и почему его стихи так важны для русской поэзии. О правде и лжи Ему, конечно, повезло. Повезло хотя бы потому, что он родился в семье аварского советского поэта Гамзата Цадасы. 9 августа 1877 года в ауле Цадаса Хунзахского района родился мальчик, имя которому дали Расул. Строчить стихи поэт начал с 9 лет. Мальчика воспитывали строго. Конечно, Расул находился не в ежовых рукавицах. Скорее, оказался под пристальным наблюдением отца, и в итоге в прогульщика и двоечника не превратился. Первые уроки жизни от отца он запомнил на всю жизнь. Например, что лгать способны трусливые люди, а тот, кто говорит правду, тот не боится последствий из-за сказанного.. Осознание этого, сразу и просто Расулу не далось. Каждый в детстве любил играть во дворе. Наш герой также в юном возрасте не чурался с ребятами поиграть в стукалку. В тот день отец дал ему денег на то, чтобы он купил книги. Однако, Расул не пошёл в школу. Вместо этого он играл на деньги. Когда же деньги закончились, он решил собрать денег с односельчан, чтобы всё же купить книги. Кто-то давал деньги, зная, что это сын того самого Гамзата Цадасы, кто-то лишь хмуро смотрел на попрошайку. В итоге, денег собранных оказалось недостаточно. Зато вот поиграть можно было. Так Расул играл с утра до вечера. Вернувшись домой, он узнал о том, что его уже искали братья и сестры. Штаны порваны, книг и денег нет. Отец поругал сына, добившись того, чтобы Расул рассказал, как всё было на самом деле. Что же случилось дальше? Отрывок воспоминания из книги «Мой Дагестан» прилагается: «…Три дня я ходил сам не свой. Жизнь в сакле и в школе шла как будто бы своим чередом. Но душа была не на месте. Я чувствовал, что еще предстоит разговаривать с отцом. Больше того, где-то в глубине души я теперь сам желал и даже жаждал этого разговора. Самым мучительным для меня в эти дни было то, что отец не хочет со мной говорить. На третий день мне сказали, что отец зовет. Он усадил меня рядом, погладил по голове, расспросил, что проходим сейчас в школе, какие у меня отметки. Потом неожиданно спросил. — Ты знаешь, за что я тебя побил? — Знаю. — За что же, по-твоему? — За то, что играл на деньги. — Нет, не за это. Кто из нас не играл на деньги в детстве? И я играл, и твои старшие братья играли. — За то, что порвал штаны. — Нет, и не за штаны. Кто из нас не рвал в детстве своих штанов или рубашек? Хорошо, что уцелели наши головы. Ты ведь не девчонка, чтобы ходить все время по тропочке. — За то, что не пошел в школу. — Конечно, это большая твоя ошибка: с нее начались все твои несчастья в этот день. За это следовало бы тебя поругать, так же, как за штаны и за игру на деньги. Ну, в крайнем случае я накрутил бы тебе уши. Побил же я тебя, мой сын, за твою ложь. Ложь — это не ошибка, не случайность, это черта характера, которая может укорениться. Это страшный сорняк на поле твоей души. Если его вовремя не вырвать с корнем, он заполнит поле так, что негде будет прорасти доброму семени. На свете нет ничего страшнее лжи. Ее нельзя прогнать и побить…». И именно благодаря этой истории мы прочтём слова уже взрослого Расула Гамзатова: «Ложь — это позор, грязь, помойка. Правда — это красота, белизна, чистое небо. Ложь — трусость, правда — мужество. Есть либо то, либо это, а середины здесь быть не может». По словам Якова Козловского, друга и переводчика Расула Гамзатова, «рядом с таким Отцом, было просто невозможно вырасти обычным человеком – только Поэтом». Вот в каких руках оказался талант. И о таланте, к слову, очень неплохо написал сам Гамзат Цадаса:На рынках закон существует издревле: Чем больше товара – тем стоит дешевле. Товар и талант меж собою не схожи, Таланта чем больше, тем стоит дороже.
Пушкинские завоевания Кем только не был Расул Гамзатович. И журналистом, и помощником режиссёра в театре, и преподавателем (он окончил педучилище в 1939 году). И так уж сложилось, война расставила многое по местам. Но тему страшной страницы истории страны затронем позже. После войны, в 1945 году он поступает в знаменитый Литературный институт им. А. М. Горького. Там-то Расул и познакомился с Наумом Гребневым, Яковом Козловским и другими переводчиками. Пора молодости – она конечно прекрасна.Мы цифрами не утруждали память И не копили денег про запас. Порой сберкассой мы бывали сами Для тех, кто мог ссудить десяткой нас. Как ты светла, студенческая бедность, Обед в столовке и весёлый пир, Когда без удержанья за бездетность Стипендию нам выдавал кассир. Её мы с нетерпеньем ожидали, По пальцам мы высчитывали срок, И в общежитье кто-нибудь едва ли Нас в выплатные дни застать бы мог. Наперебой стихи читая, споря, Мы возвращались в институтский сад В тот час, когда и по колено море, И всё равно – ты беден иль богат. Как ни скромна стипендия, а всё же Мы были завсегдатаи премьер, Хотя в последний ярус, а не в ложи Ходили, на студенческий манер. На стадионе и зимой и летом, Преодолев десятка два преград, Увы, согласно купленным билетам, Мы занимали свой последний ряд. Но, даже всю стипендию растратив, Не ныли мы, что плохи, мол, дела. Мы пели. О студенческой зарплате У нас и песня сложена была. Мы кончили учебу, вышли в люди, Но помним прежнее житьё-бытьё, И помним помощь родины, и будем До гроба благодарны за неё!
В этот период Гамзатов уделяет особое внимание Пушкину (да и как иначе, если его отец сам любил Пушкина). Он переводит стихи русского поэта на аварский язык (чем занимался также его отец), с увлечением читает Есенина, Цветаеву, Блока… Но всё же самое большое влияние среди русских поэтов на Гамзатова оказал именно Пушкин. И это заметно. Достаточно прочитать «Памятник» Гамзатова.Я памятник себе воздвиг из песен — Он не высок тот камень на плато, Но если горный край мой не исчезнет, То не разрушит памятник никто. Ни ветер, что в горах по-волчьи воет, Ни дождь, ни снег, ни августовский зной. При жизни горы были мне судьбою, Когда умру, я стану их судьбой. Поддерживать огонь мой не устанут И в честь мою еще немало лет Младенцев нарекать горянки станут В надежде, что появится поэт. И мое имя, как речную гальку, Не отшлифует времени поток. И со стихов моих не снимут кальку, Ведь тайна их останется меж строк. Когда уйду от вас дорогой дальней В тот край, откуда возвращенья нет, То журавли, летящие печально, Напоминать вам будут обо мне. Я разным был, как время было разным — Как угол, острым, гладким, как овал… И все же никогда холодный разум Огня души моей не затмевал. Однажды мной зажженная лампада Еще согреет сердце не одно, И только упрекать меня не надо В том, что мне было свыше не дано. Я в жизни не геройствовал лукаво, Но с подлостью я честно воевал И горской лирой мировую славу Аулу неизвестному снискал. Пусть гордый финн не вспомнит мое имя, Не упомянет пусть меня калмык, Но горцы будут с песнями моими Веками жить, храня родной язык. На карте, что поэзией зовется, Мой остров не исчезнет в грозной мгле. И будут петь меня, пока поется Хоть одному аварцу на земле.
Стилистика нам знакома, конечно. Просто сопоставьте «Памятник» Пушкина и сразу станет всё ясно. Впрочем, сам Гамзатов этого не скрывал. Он любил русскую литературу, и отдавал должное русской поэзии.Нет, не смирялись и не гнули спины И в те года и через сотню лет Ни горские сыны, ни их вершины При виде генеральских эполет. Ни хитроумье бранное, ни сила Здесь ни при чем. Я утверждать берусь: Не Русь Ермолова нас покорила, Кавказ пленила пушкинская Русь.
Быть может, кто-то из вас не согласен со сказанным, но звучит всё же красиво. Трудности перевода Так ли это легко, переводить с аварского языка? Оказалось – нет. Аварская поэзия не совсем типична. Не типична хотя бы потому, что в ней стихи – это скорее песни, некий призыв, чем просто рифма. То есть, переводчик сталкивается с силлабическим стихосложением. Для тех, кто не в курсе, поясняю, что в каждой строке 13 слогов, кроме того, после 7 слога обязательный словораздел. Получается некий напев. Именно поэтому многие стихи Расула Гамзатова музыкальны. К тому же аварский язык имеет огромное количество диалектов, разновидностей. Житель одного села далеко не факт, что поймёт жителя соседнего села. Создание литературного аварского языка заметно упростило общение аварскому народу. Проще говоря, Козловскому и Гребневу, Рождественскому и Николаевской приходилось далеко не просто. Они были первопроходцами. Я думаю, многим известна история про то, как создавались «Журавли». То, что написал Гамзатов, немного отличается от того, что мы знаем.Мне кажется порою, что джигиты, С кровавых не пришедшие полей, В могилах братских не были зарыты, А превратились в белых журавлей.
Джигитов долго уговаривали заменить на солдат. В конце концов, Расул согласился, что так будет лучше. Тогда каждый сможет проникнуться песней. А самому Яну Френкелю, своему ближайшему другу, благодаря которому весь Советский Союз и услышал журавлей, он посвятил такой стих:Стройно звуки в небо возносились С немудреным словом заодно. Музыка, когда б не ты, забылись В мире строки многие давно. Ты летишь на крыльях невесомо, И, тебе откликнуться спеша, Поднимаясь до гнездовья грома, Замирает грешная душа. Это ты под хохот сатанинский Кружишь в поле свадебно метель, Это ты рукою материнской В тишине качаешь колыбель. И, от века небу сопредельна, Это ты из боя без числа Выносила раненых смертельно, Обагряя белые крыла. И давно летят мои по свету Милостью твоею журавли, И спешу тебе за милость эту Низко поклониться до земли. Обронил слезу... А клин усталый Отозвался горестно вдали... Музыка, когда б не ты, пожалуй И мои б забылись "Журавли".
Журавли и Маша. Наверное, я вряд ли расскажу что-то новое. Процитирую лишь самого Гамзатова: «— Каждое литературное произведение, тем более выстраданное автором, имеет свою историю. Стихотворение «Журавли» в этом плане тоже не исключение. В то неблизкое уже время я находился в Японии и увидел там памятник белым журавлям в Хиросиме. У японцев есть поверье о том, что если больной человек вырежет из бумаги тысячу фигурок журавлей, то он выздоровеет. Мне рассказали, что в Хиросиме умерла девочка, ставшая жертвой последствий ядерной бомбардировки, которая не сумела довести количество бумажных журавлей до тысячи. Я был потрясен этой смертью. И тут советский посол в Японии вручил мне телеграмму, в которой сообщалось о кончине моей матери. Я вылетел в Москву и в самолете, думая о матери, вспомнил и умершего отца, и погибших на войне братьев. И та хиросимская девочка с бумажными журавликами не уходила из памяти. Вот так и родилось стихотворение. А после написания музыки Яном Френкелем и исполнения Марком Бернесом оно стало популярной песней. При пробных записях по просьбе Бернеса я заменил слово «джигиты» на слово «солдаты», в результате чего пространственные границы песни еще более расширились. Были и ярые противники «Журавлей», жившие партийно-атеистическими понятиями. Старые большевики писали в ЦК КПСС, что эта песня звучит как церковная молитва и клерикалы могут использовать ее в своих пропагандистских целях. Вопрос решался на уровне высшего политического руководства страны, и лично Л.И. Брежнев санкционировал «полет» «Журавлей». Изменилось бы содержание стихов сегодня?! Нет, не изменилось бы. И другие свои старые стихи я бы никогда не стал изменять в угоду веяниям конъюнктуры. Старые произведения изменяют те, которые не могут писать новые. Все гениальное актуально, но не все актуальное гениально. В «Журавлях» нет национальности, партийности, нет намеков на социализм или капитализм, но если бы они и были, я бы все равно ничего не изменил. Эта песня — реквием по усопшим. Таковой она и останется». Из интервью Расула Гамзатова "Месть и прощение". Газета "Версты", №9, 2000 г. Ну а коли затронули тему войны, давайте познакомимся с… Машей.В полдень вешнего денечка У соседки радость – дочка! Рад отец, – чего уж краше! – Выбрал дочке имя – Маша. Девочка резвей касатки, У неё свои повадки: Чуть возьмёшь – за нос хватает, Прядь твоих волос хватает, Отвернёшься на минутку – Разобидишь не на шутку. У кого есть сын – спешите, Девушку не проглядите! Любит Машу вся округа, Отнимают друг у друга, Тётка дарит ей телёнка, Дядя – белого козлёнка, Бабка дарит ожерелье, Как невесте к новоселью. Всем в ауле нашем знатном Имя русское приятно! Но когда дитя уймётся И заснёт – отцу взгрустнётся: Вспомнит он у колыбели Дым войны, сестру в шинели, Ту, что жизнь спасала другу, Шла с бойцами в дождь и вьюгу, – Ведь её в той дальней дали Тоже Машей называли. Там её похоронили. И солдаты на могиле Думу думали, тоскуя: "Нам бы доченьку такую!" Сон дочурки тих, спокоен, И в лице ребячьем воин Ищет, словно отголоска, Сходства с той далёкой тёзкой И тихонько шепчет: "Маша!.." Вырастет резвунья наша Под отцовскою опёкой Славным, смелым человеком. Ей подарком с поля боя – Имя русское простое.
Жизнь, дружба, женщины и... А теперь порция стихов. Просто так. Может что-то понравится.В музейных залах - в Лувре и в Версале, Где я ходил, бывало, много дней, Меня мадонны строгие смущали С тобою странной схожестью своей. И думал я: как чье-то вдохновенье, Чужое представленье красоты Могло предугадать твои черты За столько лет до твоего рожденья? Вдали от края нашего встречать Красавиц доводилось мне немало, Но в них твою угадывал я стать. И я того не мог понять, бывало, Как эти дочери чужой земли Твою осанку перенять могли?
Отношение к женщине Я спросил на вершине, поросшей кизилом: "Что мужского достоинства служит мерилом?" "Отношение к женщине", – молвило небо в ответ. "Чем измерить, – спросил я у древней былины, – Настоящее мужество в сердце мужчины?" "Отношением к женщине", – мне отвечала она. "Чем любовь измеряется сердца мужского?" "Отношением к женщине..." "Нет мерила такого", – возразили служители мер и весов.
О дружбе Всей душой хочу я счастья для подруг твоих! Вот бы замуж поскорее, что ли, выдать их! Сколько с ними ты проводишь золотых часов, Так бы взял и двери дома запер на засов! Сколько раз от стенки к стенке я ходил с тоской, Ждал, чтоб совесть в них проснулась, чтоб ушли домой, На часы смотрел, но стрелки замедляли бег... И сидят недолго гости — кажется, что век. Я таких неугомонных раньше не видал: День болтают — не устанут, я за них устал. Если мы вдвоем решили вечер провести, Хоть одна твоя подруга, но должна зайти! Так поэт, стихи задумав, трудится чуть свет, Но придет болтун-бездельник — и пропал поэт.. И сейчас я жду, что кто-то постучится вдруг. Вот бы взять и выдать замуж всех твоих подруг!
В завершении этой статьи, некого даже сборника стихов дагестанского поэта, напечатаю тот стих, который более всего мне нравится. Он как напутствие. Он как призыв, как мольба, как пожелание каждому из нас на этот, и последующий за ним годы. Вот представьте, перед вами, за праздничным столом сам Расул Гамзатов. И говорит он......Три горских тоста Наполнив кружки, мудрствовать не будем И первый тост такой провозгласим: "Пусть будет хорошо хорошим людям И по заслугам плохо – всем плохим!" Ещё нальём и вспомним изреченье, Достойное громокипящих рек: "Пусть детство будет кратким, как мгновенье, А молодость пусть длится целый век!" И в третий раз содвинем кружки вместе. "Друг чести, пей до дна! Не половинь! Пусть обойдут нас горестные вести, А сыновья – переживут. Аминь!"