Позволь любить тебя!

      Сехун сидел в небольшом ресторане и задумчиво крутил вилкой, совершенно не обращая внимания на посетителей, на нетронутый обед и остывший кофе. В голове у него скакали бешеным галопом слова Джунмёна и мысли о рассказе омеги.       Он вспоминает, как слушал исповедь своей пары и понимал, что Джун до сих пор искренне считает себя виноватым в смерти мужа:       Я должен был его успокоить, не отпускать в таком состоянии. Или отвезти на своей машине. Сделать хотя бы что-нибудь, но не дать ему уехать. Но я не смог. Сильно испугался, что он снова сделает больно, не поверил его словам.       Мён рассказал, как они были счастливы с мужем до появления До Кёнсу. Как потом Кай начал терять себя, как долго Джун терпел это. И какой ад ему пришлось пережить после смерти мужа. Допросы, обвинения, суд. И всё это было публично: его семью обсуждали все кому не лень, а его фотографии мелькали во всех жёлтых прессах. Как же, сын бывшего военного и доктора наук — убийца! Стыд и позор! Как он тогда выжил и не сломался, Джунмён не помнит. Его тогда спасла новая жизнь, зародившаяся в нём, и любимые родственники.       Я виню себя в том, что не сказал ему про малыша, не сказал, что он будет отцом. Может быть, всё было бы по-другому. Джонина был сильным, он мог измениться ради семьи. А я поступил как эгоист. Я не знаю, кто виноват в смерти моего мужа, чья рука обрезала тормозной шланг. Но в том, что он сел в ту машину, виноват я. Я кричал ему, чтобы он уходил, говорил, что он не нужен мне, что отдаю его истинному, а он плакал, обнимал мои ноги и просил не прогонять.       Се, после его смерти мне постоянно снился сон, что я бегу за его машиной, падаю, пачкаясь в грязи и плача, но снова встаю и бегу. Но догнать так и не могу. Как и не смог прийти на могилу, даже эти фотографии я спрятал далеко в старых вещах, боясь посмотреть на его родное, счастливое, а главное живое лицо.       Сехун вспоминает заплаканное лицо Джунмёна, его тихие слова вперемешку с всхлипами и нервно дрожащее тело. Такое просто нельзя сыграть. Джунмён лежал в тёплых объятиях альфы, но мысленно был в том ужасном дне, переживал всё снова и снова.       Разговор с адвокатом, крики и мольбы Джонина, его последние тихие слова на пороге: «Я не вернусь к Кёнсу, я докажу что люблю тебя. Спасу нашу семью. Ты увидишь Мён~а».       А потом сухой официальный голос, который сообщает о смерти альфы Ким Джонина, и просьба опознать тело. Белый потолок больницы и строгий голос офицера полиции, который ведёт допрос. Расследование, толпы журналистов, суд. Омега До Кёнсу, который плачет и говорит, что его истинный хотел развестись и уйти от мужа.       Там, в уютной комнате, Джунмён снова и снова переживал свой персональный ад, рассказывая всё своей паре.       Се тяжело вздыхает и смотрит на часы. Его спутник опаздывает. Взяв в руки чашку с кофе, альфа глотает и, морщась, ставит на место: он давно остыл. Снова смотрит на часы и замечает красивого, модно одетого омегу, который уверенной походкой направляется к нему.       — Прости, Сехун-и, меня задержал адвокат. Ты долго ждёшь?       Омега До Кёнсу призывно улыбается альфе, а потом, подозвав официанта, делает заказ. Дождавшись, когда они останутся одни, он с азартом в глазах уставился на Сехуна.       — Ну, рассказывай. Ты сказал, что хочешь поговорить? Это касается нашей маленькой «мышки»? Я так понимаю, ловушка захлопнулась?       Кёнсу выглядит довольным, он предвкушающее улыбается, готовясь услышать все подробности, как Се приручал этого ублюдка Джунмёна. Он чувствует, что его план скоро осуществится, и он сполна отомстит Киму. Но слова альфы звучат для него как удар под дых, выбивая почву из-под ног.       — Я больше в этом не участвую. Джунмён и я, мы пара. Я точно уверен, что он не убивал моего брата.       Сехун внимательно смотрит на побледневшего омегу, интуитивно замечая всю гамму чувств на красивом лице: удивление, непонимание, неконтролируемую злость и ярость.       — Ты предал память своего брата из-за дырки? Повёлся на виляние задницы этой шалавы?! — Голос Кёнсу срывается на истерические нотки.       На них оборачиваются люди, а мужчина за соседним столом укоризненно смотрит на красного омегу поверх газеты.       — Кёнсу, пожалуйста, держи себя в руках. Не ори. Закрой рот и слушай внимательно: Джунмён — моя истинная пара и он, я повторяю, не убийца. Как его альфа и родственная душа, я это чувствую. Прекращать искать убийцу брата я не собираюсь. Обязательно найду и отомщу за смерть. Но это не Мён. И ещё, предупреждаю сразу, чтобы я тебя возле своего омеги не видел и не слышал. Кенсу-я, попробуешь навредить моей паре, будешь иметь дело со мной. И поверь, тебе это очень не понравиться. Запомни мои слова!       Сехун стремительно встаёт и, бросая крупную купюру на стол, разворачивается чтобы уйти, когда слышит тихий вопрос:       — Чем эта невзрачная личность вас так цепляет? Он вас привязывает к себе? Ты мог иметь меня, но выбрал его. Чем он лучше?       Сех не оборачиваясь, отвечает: — Он, настоящий и умеет любить. — Быстрым шагом уходя из заведения. Не видя злобного взгляда в спину и шёпота: ты ещё об этом пожалеешь!       Он лёгкой походкой шагает к машине и чувствует, как с его плеч падает огромная плита вины и лжи, которая давила и мучила альфу. Он расскажет всё Джунмёну, покается и признается, что он — брат Джонина.       Думая про любимого, садится в машину, когда слышит мелодию телефона. На дисплее красивая фотка Джунмёна в обнимку с Ченом, сделанная в лунопарке. Сех улыбается и отвечает.       — Да, любимый, я только о тебе думал!       — Се, — альфа слышит глухой голос Мёна, а потом тихий стон, — Сехун, у меня началась течка. Мне больно, приезжай скорей.       Слыша слова любимого, альфа заводит машину и стартует с места как ненормальный.       — Джун, где Чен-Чен?       — Бэкки забрал его к себе. Хунни, пожалуйста, приезжай, я больше не могу. Хочу тебя. Мне даже таблетки не помогают.       — Сейчас, мой хороший, я уже еду. Жди, родной.       Кёнсу сидит ещё несколько минут, а потом, громко ругнувшись, выбегает из ресторана. Не обращая внимания на неодобрительно покачавшего головой мужчину с газетой, который осторожно складывает свою прессу, достаёт телефон и набирает знакомый номер. После пары гудков, слыша голос, он отвечает:       — Кю, объект встречался с До Кёнсу. Они говорили о Джунмёне. Запись разговора у меня есть.       — Ты уверен, что это До? Тот самый До?       — Да. Уверен. Мы пасём его ещё по просьбе отца его скоропостижно скончавшегося супруга. Тоже очень мутное дело. Это он! Я его ни с кем не спутаю.       — Хорошо, Донхэ, я вылетаю. Жди.       Мужчина выключает и убирает телефон, а потом, глядя в пустоту, шепчет: что ж тебе так не везёт, маленький зайка Мён.

***

      Быстро войдя в дом, Сехун втянул воздух и всё его тело затрепетало. Всё было пропитано одуряющим запахом его омеги. Снимая на ходу пиджак и силой рванув галстук, Се направился в спальню, откуда слышится едва слышный стон.       — Мёна, солнышко, я уже дома! — открыв широко двери, Сехун поражённо замирает.       На кровати лежит совершенно обнажённый Джунмён. Его взгляд затуманен, а с прокушенных губ срывается тихий стон. Увидев любимого альфу, омежка затрепетал и, протянув в нетерпении руки прошептал:       — Сех… иди ко мне, любимый!       Низкий бархатный голос вызывает целый табун мурашек по коже альфы. А обнажённый, ласкающий себя омега, срывает все запреты и заслоны, заставляя биться только одну мысль: Любить Джунмёна, заставить кричать от удовольствия.       Избавившись от одежды, Сехун присоединяется к Мёну, взгляд которого искрится желанием, а губы слегка приоткрыты. Нежные поцелуи альфы, властные и требовательные руки жадно ласкают плечи и грудь. Он так долго сдерживал себя, лишал удовольствия коснуться этого великолепного тела.       Джунмён плавится от собственной закипающей страсти. Возбуждение становится сильней, когда его пульсирующий член упирается прямо в Сехуна.       — Се, — прошептал омега.       — Да, мой любимый?       Джунмён не отвечает, его сводит с ума сладко-горький запах истинного, нравится, что он обволакивает его как кокон. Он подаётся вперёд и бесстыдно берет руку альфы, направляя на свой член. Чувствуя, как начинает дрожать, когда Се проводит рукой по всей длине, а большим пальцем трёт головку.       Сехун улыбается.       — Тебе так нравится, мой Мён-а? — он мягко проводит по всем вздувшимся венкам, внимательно смотря на теряющегося в пространстве омегу. Не получив ответа, склоняется и шепчет: — Скажи, я хочу это услышать.       — Да! Хочу, чтобы ты сделал… меня своим… Сех, пожалуйста. Я больше не могу.       Джунмён шире разводит ноги и приподнимает попку, открывая вид на маленький пульсирующий вход с вытекающей смазкой.       — Хороший мой, сладкий. — Сехун больше не может сдержаться от этого возбуждающего зрелища.       Обхватив губами член Джунмёна, Се отвлекает омежку от проникновения пальцем.       Он прекрасно понимает, что у его пары течка, но Джунмён уже очень давно не был ни с кем. И Сехун не хочет сделать больно своему любимому.       Чувствуя чужие губы на своём члене, омега вздрагивает и выгибается в спине, бессознательно толкаясь в рот альфы. При этом он чувствует и проникновение чужих пальцев в себя и это его заводит ещё больше.       — Сехун. — Омега уже больше не может сдерживать криков и стонов. Его распирает чувство двойного удовольствия, но ему мало. Хочется почувствовать всего Сехуна, заполнить ту пустоту, что была все эти годы.       — Се, пожалуйста. Войди в меня, любимый, я прошу тебя, больше не хочу терпеть.       Альфа отрывается от стоящего колом члена Джунмёна и, больше не сомневаясь и не сдерживаясь, входит в такую манящую глубину, полностью заполняя омегу и чувствуя как нежные, бархатные стенки плотно обхватывают его член.       Боже, как же это хорошо!       Сехун начинает медленно двигаться, нежно покусывая мочку уха своего омеги, покрывает поцелуями шею, зная, что это заводит Джуна с пол-оборота. Узкий проход дарит безумное наслаждение и Се толкается в него все сильнее, двигая бедра Мёна на себя, чтобы достичь самых глубин. Громко стонущий Джунмён и сам теперь насаживается на любимого, крепко схватив его за талию, разжигая больше собственную жажду.       Сехун больше не сдерживается, двигаясь яростно и самозабвенно. Чувствуя и слыша, как напрягается под ним тело омеги, как Джунмён выгибается, гортанно хрипя его имя, достигнув пика наслаждения. Он крепко сжимает внутренние мышцы вокруг Сехуна, доводя его до высшей точки. В миг абсолютного удовольствия, альфа изливается внутрь своего истинного до последней капли, чувствуя, как набухает узел и связывает их священным узлом.       — Сехун, Се, ты уверен? — Джунмён закусывает губу и тяжело вздрагивает от нового чувства, нахлынувшего мини-оргазма. —Может это рано?       Сехун осторожно целует своего любимого, а потом улаживается на спину, крепко прижимая к себе тихо стонущего омегу.       — Всё хорошо, Джун, я люблю тебя и хочу быть с тобой, а ещё хочу маленькую омежку, твою мини-копию. И, чтобы ты не сомневался, — Сехун проводит носом по грациозной шее, доходит до плечика и кусает, чувствуя как рот наполняется чужой кровью, а Мён вздрагивает от коктейля из боли и удовольствия.       — О Боже, Сехун!       Сехун удовлетворённо урчит и зализывает красную метку, чувствуя как запах любимого смешивается с его запахом.       Теперь этот омега его, только его!