1. «Если бы не ты»
Наверное, это странно, что вместо едкого запаха медикаментов в палате Широ ощущает лишь правильный и знакомый аромат Кита.
Он накрывает пальцами чужую ладонь, гладит подушечками мягкую кожу, от чего Кит морщится и открывает глаза.
Не хотелось его будить и тревожить покой после тяжелой битвы, но Кит уже очнулся: он сонно моргает, смахивает с глаз отросшую челку и улыбается.
«Если бы не ты», — хочет сказать Широ.
Вместо этого он улыбается в ответ — немного смущенно, переплетает пальцы — очень правильно — и говорит:
— Хорошо, что ты вернулся.
2. «Я не ревную, я иду убивать»
Широ не просит отвернуться, поэтому Кит пользуется ситуацией и наблюдает.
За стеной Коран и Аллура (кажется, так их звали) переговариваются громким шепотом, и Кит хмурится и кашляет, когда в очередной раз слышит имя Широ.
— Все нормально, — говорит Широ, оборачиваясь через плечо.
Его тело отличается от того, что Кит запомнил в их первый и последний раз, еще до Кербера. Металлическая рука выглядит круто, хоть и немного жутко, зато теперь Широ не надо беспокоиться о мышцах — ведь не надо же? Он весь покрыт шрамами. Кит не знает, через что именно Широ пришлось пройти за тот год, что его считали погибшим, но в шрамах есть история, а Кит не глуп, чтобы прочитать ее.
Виноваты галра и Заркон, и теперь у Кита есть Широ, а у них есть Вольтрон, и никто не останется безнаказанным.
Первый шаг самый тяжелый. Кит делает его и берет на себя ответственность. Он обнимает Широ со спины, целует в то место, где металл стыкуется с кожей, и принимает решение.
Год плена. Двенадцать месяцев томительного ожидания. Триста шестьдесят пять дней надежды.
Решение оформляется в голове, принимает четкую форму, пока Широ разворачивается и улыбается: взгляд блестит из-под седой челки.
Приподнявшись на носках, Кит дотягивается до губ Широ и целует: мокро, глубоко, нетерпеливо.
Нет, он не ревнует к прошлому. Если битва за Вселенную продолжается, то битва за Широ только началась.
Кит идет убивать.
3. «Любимая сволочь»
(АУ, в которой Кит не поступил в Гарнизон, а Широ не улетел на Кербер).
Когда Широ приезжает в полицейский участок (третий раз за последние две недели), офицеры лишь разводят руками.
— Простите за беспокойство, сэр, вы же знаете, мы бы не стали вам звонить, если бы…
Если бы причина всех печалей и радостей Широ снова не оказалась за решеткой за мелкие (или не очень) хулиганства.
— Что он натворил на этот раз?
Требуется какое-то время, чтобы внести залог и расписаться в документах. Пока Широ разбирается с бумажной волокитой, Кит успевает выйти из-за решетки, умыться в туалете и стащить пончик с офицерского стола. Он дожевывает его в машине и с вызовом вытирает ладонь о собственные брюки — спасибо, что не об сидение.
Широ устало вдыхает, трет переносицу пальцами и не заводит двигатель, потому что ладонь Кита ложится поверх запястья, а сам он тянется навстречу.
На губах остается сладкий вкус клубничной помадки, Кит утыкается носом под подбородок Широ, и это не самая удобная поза для сидения в машине.
— Спасибо, что приехал, — бормочет Кит.
Иногда он ведет себя как последняя сволочь, но без этих звонков из полицейского участка было бы гораздо сложнее выбраться из Гарнизона в ночное время, и Широ знает об этом.
— Лучше бы ты поступил в Гарнизон, — вздыхает Широ.
— Лучше бы ты свозил меня в Вегас на выходные, — отвечает Кит, отворачиваясь к окну.
Улыбнувшись, Широ поворачивает ключ в замке зажигания. Машина срывается с места, а Широ нащупывает ладонь Кита и подносит ее к губам, оставляя невесомый поцелуй между безымянным и средним пальцами.
По правде говоря, он уже думал об этом, но Киту не обязательно знать об их планах на ближайшее будущее: пусть уж будет сюрприз.
4. На арт
— Ты мне не сказал.
Сверху барабанит дождь. Кит вымок до нитки, с волос стекает вода, а одежда словно прилипла к телу второй кожей.
Широ хочется его обнять, поскорее затащить в квартиру, стянуть мокрые вещи, но он лишь смотрит на Кита, поджимающего губы; на Кита, в чьем взгляде холодная решительность мешается с упрямой злостью и зарождающейся тоской — неутешительный диагноз выбивает из него всю спесь и оставляет лишь бессмысленную обиду.
— Как ты мог? — спрашивает Кит, шагая вперед.
Он утыкается носом в грудь Широ, и невозможно разобрать: мокрые следы, оставшиеся на футболке — это дождь или слезы.
Кит не плачет, никогда не плакал при нем, и если это слезы, то чувство вины растет в геометрической прогрессии. Широ обнимает Кита, прижимает к себе потеснее. Он должен сказать что-то ободряющее и ласковое, но дело в том, что он не может: поэтому и не сообщал Киту о своей болезни так долго.
Когда времени остается немного, каждая секунда вместе бесценна, а знание о скорой и неизбежной смерти еще никого не сделало счастливее.
Если бы у Широ был шанс (всего один шанс!) исправить ситуацию, родиться в другом времени, месте или теле — он бы обязательно им воспользовался. Он бы отдал очень многое, чтобы провести рядом с Китом всю жизнь.
— Как ты мог, Такаши? — снова шепчет Кит, глухо всхлипывая.
Этот звук чужого горя обрывает что-то внутри: Широ итак пришлось пожертвовать многим, чтобы провести с Китом свои последние месяцы.
— Я не мог, — честно отвечает он. — Но один из нас должен быть сильным.
У Кита мокрое лицо.
— Ты… справишься, — шепчет Широ.
Кажется, Кит плачет.
5. На арт
Все знают имя капитана Широгане, но приближенные зовут его привычным прозвищем, а остальные почтительно обращаются по званию, как и положено военным, соблюдающим устав.
— Я больше не хочу ждать, Такаши.
Инстинкт приказывает остановиться, и Джеймс подчиняется неведомому чувству раньше, чем попадает в неловкую ситуацию. Он замирает перед поворотом и прислушивается к приглушенным голосам, что доносятся из-за угла.
— Не надо ждать. Я здесь, с тобой.
После того, как началась война, в этой части Гарнизона почти не встретишь кого-то живого: пустые стены обросли воспоминаниями ушедших лет и наполнились призраками погибших товарищей.
Однако не только Джеймс помнит о старом тренировочном зале, что остался в заброшенной части.
Капитан Широгане несколько раз повторяет имя Кита, и, кажется, его голос звучит достаточно ласково, что невозможно ошибиться.
Джеймс выглядывает из-за угла, зная, что тень и свет надежно укрывают его от чужих глаз. Он бы ни за что не перепутал, и подтверждение догадок на мгновение сковывает сердце холодом: никто не должен видеть, как ладони Кита оглаживают серый мундир; никто не должен видеть, как покорно Кит запрокидывает голову и принимает совсем не дружеский поцелуй, подаваясь вперед.
— Мы вместе, — напоминает капитан Широгане, сгребая Кита в объятия.
Его огромная искусственная рука отделяется от тела, и в следующее мгновение холодный металл касается губ Джеймса: указательный палец приложен к ним в характерном жесте «соблюдай тишину». Наивно было полагать, что его присутствие могло остаться незамеченным.
Прежде, чем отступить в темноту, Джеймс ловит на себе пристальный взгляд капитана Широгане, а рука зависает в опасной близости напротив его груди. Раскрытая ладонь красноречиво дает понять, что прохода вперед нет. По крайней мере — сейчас.
Кит зовет капитана Широгане по имени, отвлекая внимание, и этого достаточно, чтобы Джеймс попятился назад, быстро разворачиваясь на пятках.
Металл искусственной руки точно не оставил ожогов, но в груди разгорается: жар расползается по щекам, чужое прикосновение мнимо отдает горечью.
Джеймс останавливается у двери в свою комнату, чтобы перевести дыхание.
Кит зовет капитана Широгане по имени, и от этого почему-то тоже горько.
6. «А что орудие пытки может желать добра и любить, этого я представить себе не могла»
Когда она смотрит сквозь призму глазами Чемпиона, то ощущает отголоски чужих чувств и эмоций.
В груди разворачивается давно забытое тепло, мешается с трепетом и слабостью в мышцах — Чемпион становится другим в присутствии Красного паладина.
Это неправильно, так не должно быть, выверенная система не дает сбой — они лишь взяли то, что было в Чемпионе, и довели отдельные качества до Абсолюта.
Он — опасное оружие в идеальном теле. Его создали, чтобы убивать, он не должен чувствовать тепло, но вопреки всему (бессчетным опытам, квинтэссенции, стертым воспоминаниям и темной магии), он — чувствует.
Когда Красный паладин рядом, Чемпион не может рисковать. Он думает о том, как защитить, а не погубить, и это подрывает идеальный план Империи.
— Найди способ избавиться от него! — шипит Хонерва.
Невозможно, чтобы тот, кого создавали убивать, испытывал подобное. Но даже сквозь расстояние и завесу магии, управляющую сознанием, Чемпион чувствует. Эта глубокая связь древнее, чем первые звезды Империи, и не во власти Хонервы подавить ее.
Магия бессильна там, где начинается любовь, и сил хватает лишь на то, чтобы отослать Красного паладина подальше: от Вольтрона и того, кто теперь носит имя его Широ.
7. На арт
У Широ сладкий запах.
Если прижаться носом к его шее, то можно уловить не только биение чужого пульса.
Кит с шумом втягивает воздух внутрь и спешно глотает слюну, мгновенно скопившуюся во рту.
Широ смеется и треплет его по волосам — аккурат между ушей — собирает в кулак челку и слегка оттягивает ее назад, приговаривая:
— Полегче.
На самом деле он не против, иначе бы уже давно заторопился по делам или отправил по ним Кита с каким-нибудь непростым поручением. Но Широ сидит, ничем не обремененный и не занятый, и, возможно, попросту халтурит или отлынивает от обязанностей, что на него вовсе не похоже, но определенно играет Киту на руку.
— Почему ты так вкусно пахнешь? — недоуменно спрашивает Кит.
Хвост дергается и оплетает руку Широ. Металлические пальцы ловят пушистую кисточку, поглаживают до дрожи и странной слабости в коленках.
— Не знаю, — отвечает Широ, оглянувшись через плечо. — А ты как думаешь?
Хорошо, что Кит сидит, и тело не подводит его.
Взгляд Широ полон честности и тепла. Он открыт как книга, и пусть Кит не сильно жалует грамоту, предпочитая тренировки, читать Широ у него получается не хуже, чем орудовать клинком.
Однако сейчас искренность сбивает с толку и совсем не помогает отыскать правильный ответ.
Кит вздрагивает и подается вперед, уложив подбородок на плечо Широ.
— Я отвечу, — обещает он. — Скоро.
Широ по-прежнему держит в пальцах пушистую кисточку хвоста, и Кит глотает вибрирующий звук, зародившийся в горле.
***
«Скоро» наступит в день его совершеннолетия, когда сладкий запах Широ правильно и навсегда заполнит личные покои Кита, а пока…
***
«Мой», — проносится в мыслях.
Широ звонко смеется, когда Кит спешно вскакивает с места, прижимая уши к голове, и бормочет, что ему пора.
Он делает вид, что не расслышал брошенное в спину: «Буду ждать».
