По крупицам

      Стёпа ступает едва ли слышно. Так же бесшумно распахивает кухонную дверь, неплотно прижатую к косяку. И, застыв на пороге на каких-то несколько мгновений, не сдерживает лёгкой улыбки.       Хозяйка дома стоит к нему спиной, не обращая на вошедшего никакого внимания. И его умиляют совсем не её довольно короткие пижамные шортики, а то, как она чуть пританцовывает под негромкое: «Пожелай нам, ветер, доброго пути, доброго, доброго, доброго пути», доносящееся из притаившегося в углу телевизора.       Он обнимает Риту за талию, в миг оказавшись совсем рядом. Прижимается всем телом. И полный нежности поцелуй оставляет у неё на щеке.       — Обожаю твою многогранность, — шепчет у самого уха, не желая отстраняться, и даже так, если не видит в полной мере, то безошибочно чувствует сверкающую на её лице улыбку.       — Не новости же включать, — отзывается Власова, даже не думая повести плечиками, чтобы отстранить от себя возлюбленного. — Этого «добра» и на работе наслушаемся.       — Определённо, — кивает капитан, прикрывая глаза. Он губами почти невесомо касается её волос и словно бы каждую нотку её смородинового шампуня собирается вдохнуть. — Над чем колдуешь?       — Спасаю вас с Никитой, так не любящих срок годности смотреть, от просроченного йогурта.       — М-м-м, — протягивает Данилов, обнимая Риту, как кажется, сильнее возможного. Поглаживает сквозь измятую ночным ворочиньем ткань. И рисует дорожку из влажных поцелуев на её шее. — Спасибо.       Рита не пытается вырваться из крепких объятий, голову чуть склоняет в сторону, больше возможностей открывая такому частому ночному гостю, прикрывает глаза в наслаждении… и всё же не делает не единого значимого шага со своей стороны. Она всё так же едва заметно сжимает в руке венчик, опущенный в объёмную пиалу, и спустя время всё же заключает, говоря негромко:       — Ты меня отвлекаешь. Я так оладья к завтраку не успею закончить, — продолжает она, ловя его горячее дыхание, сопровождаемое незатейливым: «Ну, и ладно». — Стёп, — всё же перехватывает его скользнувшую ниже ладонь Власова. — Достань новую пачку муки. Она на нижней полке верхнего углового шкафчика.       — Ловко, — усмехается у самого её уха капитан и всё же послушно отправляется на поиски. Чтобы уже через считанные мгновения, выставив на стол яркую пачку, умело развернуть Риту к себе лицом и, не дав ей даже секунды на то, чтобы опомниться, впиться в её губы обжигающим поцелуем, не заметить лёгкого сопротивления и так отчётливо ощутить её ответные объятия, прижимая к гладкому краю стола.       — Что, говоришь, по ловкости? — смеётся Власова, разрывая долгий поцелуй. И уже в следующий миг касается губами мочки его уха.       У него руки вольготно разгуливают по такому знакомому телу, что ещё пару лет назад он и возжелать не мог, губы покрывают поцелуями открытую под его ласки шею, плавно спускаясь всё ниже… и Данилов не сдерживается — чуть прикусывает её нежную кожу.       — Нам ещё на работу, — несильно хлопнув возлюбленного по спине, напоминает Рита и тут же получает от избранника извинение — поцелуй аккурат на месте прикуса.       Свободная пижамная футболка не выставляет Данилову никаких преград и даже ребусов не подготавливает, совершенно свободно позволяя запустить под себя руки, проскользить вдоль Ритиного позвоночника, кончиками пальцев вывести незамысловатые узоры где-то на рёбрах и наконец оказаться ниже всё не прекращающихся поцелуев, с нежностью и словно лёгкими электрическими искорками касаясь оголённой кожи.       — Ма-а-м! — громко и отчётливо раздаётся критически близки. И капитаны толком осознать ничего не успевают, когда уже в следующий миг Никита застывает на пороге. — Я ничего не видел! — спешно заключает парень ладонью прикрывая глаза, но удалиться и перестать смущать взрослых не спешит, расплываясь в хитрющей и такой довольной происходящим улыбке.       Рита на время теряется. И вместо логичного отталкивания от себя Степана, как будто бы и вовсе не видящего в разворачивающейся картине ничего криминального, лишь только сжимает в ладонях футболку у него на груди, словно бы за спиной его от сына желая укрыться. Чувствует, как лёгким румянцем наливаются её щеки, ловит тепло выскользнувших из-под её футболки рук и спустя мгновения всё же отстраняет от себя капитана, только после этого взглянув на честно не подглядывающего сына-подростка.       — Да всё уже, открывай глаза, — бросает она Никите, заправляя за ухо выбившуюся прядку волос. — Не видел он ничего. Чего хотел-то?       — Заявление подпиши, — взмахнув в воздухе чуть измятым листком бумаги, отзывается Власов, — что ты разрешаешь школьному психологу проводить со мной всякие там работы.       — А зачем тебе работы с психологом? — как и любая заботливая мать, интересуется Маргарита, на всякий случай, — мало ли любимый сынок натворить чего успел или сотворить чего собирается, — смиряя Власова серьёзным и максимально пристальным взглядом.       — А я почём знаю? — с недовольством выпаливает парень. — Понапридумывают там, в Министерствах ваших, ерунды всякой, а нам потом на кучу вопросов отвечай, рисуночки всякие делай… Классуха ведь в чате писала, что это обязательная школьная работа. Добровольно-принудительная фигня.       — Не ворчи. Нужно — значит, нужно. А то если отказ будет, весь мозг ведь вынесут. Тебе это надо? — серьёзно спрашивает Маргарита, и сын ей в ответ решительно и спешно заключает, что нет, такого богатства нисколечко не требуется. — Вот видишь.       — А ты вообще чего так рано подорвался-то? — взглянув на время, решает поучаствовать в разговоре Данилов. — Обычно у тебя на позже будильник стоит.       Никита в один миг зажигает на лице самодовольную улыбку и без малейшей робости, заглядывая Стёпе в глаза, выдаёт:       — Да вот как знал, что вас застану.       — Никита! — шикает с недовольством мать, и парень примирительно разводит руки:       — Да ладно-ладно. Чего вы? Я ж не знал, что помешаю. Просто за Томкой перед уроками зайти обещал, объясняется Власов. — Она там макет для конкурса сделала. Говорит, большой очень — она сама не донесёт. Попросила помочь. Надо ей написать, кстати, — как будто бы спохватывается он, спеша скрыться из кухни.       Рите не хватает каких-то считанных долей секунды, чтобы развернуться обратно к столу и, добавив недостающую порцию муки, закончить наконец с тестом для оладушек. Она вновь оказывается заключена в объятия любимого мужчины и решительно утянута им в кружащий голову поцелуй.       — Что ты творишь? — шепчет она, проскальзывая по его волосам. — Никита увидит.       — Он уже большой парень, — заглядывая в её глаза, качает головой капитан, чтобы уже в следующий миг оставить поцелуй на изящной шее. — И я просто целую… Давай завтрак, а потом мы немного опоздаем на работу? — предлагает, не убирая рук с талии и спустя недолгую паузу видит ни с чем не спутываемый блеск в этом до малейших деталей изученном взгляде.       — Уговорил.