По крупицам

      — Ай!       Вскрикнув, капитан инстинктивно одёргивает руку, и у Данилова меньше мгновения уходит на то, чтобы до предела поднять уровень своей взволнованности, резко обернуться, едва ли не на середине оборвав собственные мысли по поводу нового подозреваемого, и наконец облегчённо выдохнуть, убедившись, что Власова невредима.       — Да что ж ты делаешь, скотина ты такая?! — грозно выпаливает Маргарита, не обращая никакого внимания ни на Степана, ни на его разговор по телефону. — Перестань. Увернула же уже.       По кухне проносятся звуки возни, прерываемые отчётливыми всплесками грохота, звоном посуды и неразборчивой, оттого и совершенно не переводимой игрой слов с использованием идиоматических выражений, относящихся не весть пойми к какой местности.       — И не такие у меня шёлковыми становились! — заключает Власова, и слышащий почти всё Шустов осторожно и в то же время с нескрываемым интересом спрашивает с того конца провода:       — Стёп, это у вас что там такое происходит? Власова какой-то допрос на дом решила взять? В конторе правды добиваться неинтересно уже? — со смешком добавляет он и не без радости отмечает, что разговаривает капитан явно не по громкой связи — иначе он, Шустов, в худшем случае уже на второй фразе получил бы по голове (пусть даже дистанционно), а в лучшем — после первой услышал бы от Риты какую-нибудь колкость.       — Я в тебя сама сейчас плюну, — полным решительности тоном добавляет Рита, и Данилов невольно усмехается, не отводя от неё глаз.       — Круче, Игорёк, — отзывается он в ответ невидимому собеседнику. — Это Рита со сковородкой воюет. Точнее с маслом разбушевавшимся.       Он делает пару шагов, оказываясь совсем близко к плите и любимой женщине и, легко обхватив Власову рукой, вынуждает её отступить немного в сторону. Не то отстраняет её для большей безопасности от «плюющейся» маслом сковороды, не то на корню пресечь всё же решает возможность Ритиных ответных мер.       — О-о, это оно зря, — протягивает эксперт, явно расплывшись в улыбке. — С Ритой шутки плохи, у неё и правда и не такие шёлковыми становились да соловьями петь начинали. А по Блокову ты не прав…       Оперативники вновь переключаются на рабочую волну, резонность мотива нового фигуранта дела обсуждая, способы проверки его алиби простраивая и попросту свои ощущения высказывая — чем чёрт не шутит, может, и шестое чувство оперативно-экспертной группы будет когда-нибудь среди прочих доводов записываться.       Своим чередом текущий разговор в один прекрасный миг вновь оказывается нарушен Власовой, к этому расследованию не имеющей ровным счётом никакого отношения и к обсуждениям даже и не пытающейся присоединиться.       — Что б тебя! — доносится до Игоря сквозь километры, и он не замечает даже, как выпрямляется на кресле, постаравшись прислушаться к происходящему в квартире товарищей. — Скотина. Тебе жопа зачем такая дана? Чтобы оборвать её всю?!       — Я стесняюсь спросить… — кашлянув, подаёт голос Шустов. — А это что у вас такое? Чья… кхм, «жопа» пострадала?       — Не додумывай даже, — качает головой капитан, уже успев рассмотреть, что же там приключилось у Власовой, едва она успела вновь подойти к подрумянившимся с одной стороны котлетам. — В буквальном смысле ничья жопа не пострадала. Котлета прижарилась. Вот Рита ситуацию и описала.       — Весело у вас там, я скажу, — отмечает баллистик, чем-то на подобии потрясения позвякивая в голосе, и через незаметное почти что мгновение разражается смехом, в голове по новой прокрутив всё услышанное и совершенно явственно представив ругающуюся у плиты Власову.