Соперник

Машина колдуна мчалась по дороге длительные пять минут, а Антон всё никак не мог вразумить всего произошедшего, поскольку сначала этот Велеслав утверждает, что не имеет к сатанистам никакого отношения, а потом столь воодушевлённо зовёт их на какой-то праздник. «Он что, совсем с катушек слетел со своими обрядами, верой, магией и прочей ерундистикой?! Неужели он не видит элементарной разницы между чёрным и белым?» — крутилось в мыслях у Шастуна, но он молчал и хотел лишь немного успокоиться, ибо налететь на парня с выяснениями отношений было бы неудобно, учитывая то, что они находились в машине. Да и в гневе журналист мог ляпнуть много чего лишнего, а на это у него отсутствовало всякое желание. Когда мысли в голове, наконец, прояснилось, а гнев поутих, мужчина решил нарушить висевшее над ними стойкой стеной молчание: — Ну и что это было? — в голосе до сих пор слышались тихие нотки раздражения, которое Антону плохо удавалось скрыть. Парень, не оборачиваясь на Шастуна, лишь в зеркало заднего вида встретившись взглядами с ним, заметил его раздражение. Расслабленно выдохнув, сероглазый отвёл свой взор и продолжил следить за дорогой. — Я знаю, что делаю. Не переживай. Ты всё поймёшь, когда придёт время. Антон не видел улыбки Велеслава, так как сидел позади него, но чувствовал, что тот коварно усмехается. Чтобы унять себя, зеленоглазый теребил в руке браслеты на левой руке. — Они заплатят за всё то, что осмелились сделать. Захлебнутся горем тех, кому причинили боль, — спокойный, но ледяной голос. От сказанного парнем Антону вдруг стало не по себе, поскольку он осознавал то, что никому кроме, непосредственно, Велеслава не известны и неподвластны его настоящие способности. Однако его леденящий душу голос не предвещал ничего хорошего. Выяснять, что именно задумал парень, не хотелось. В конце концов, он не совсем сумасшедший, чтобы задумать нечто, которое может навредить ему самому. — Предлагаешь довериться тебе и не задавать вопросов? — произнёс Шастун Не отрывая взгляда от серой дороги, язычник кивнул, а затем заговорил: — Тебя к квартире Арса подкинуть? Антон кивнул в знак согласия и тихо произнёс: «Угу». Посмотрев в окошко авто, мужчина увидел заход яркого солнца и то, как оно прячется за массивными многоэтажками. Журналист подумал, что не хотел бы попасть в пробку, но от него здесь ведь мало чего зависит. Погружённый в свои мысли Антон вспомнил о Попове, также открытием для него стало то, что он очень соскучился и хотел бы сейчас увидеться с другом. Обнять, прижать к себе и, возможно, прильнуть к его губам. От размышлений Шастуна отвлёк Велеслав: — Давно вы с Арсом вместе? — улыбка уголками рта не заставила себя долго ждать. Светловолосый не понимал, откуда парень мог знать об их отношениях с Поповым. Хотя, честно говоря, отношениями это назвать сложно, ведь они никогда об этом не говорили, не произносили громких слов «Я тебя люблю», «Давай будем вместе». Мужчины сейчас просто жили под одной крышей, и каждый из них понимал тот факт, что они являются парой, но никто не произносил этого вслух. Они просто знали, что нужны друг другу, не говоря этого, но понимая без слов. — Мы не вместе. С чего ты это взял? — Антон посмотрел в зеркало заднего вида и утонул в омуте серых бездонных глаз. Парень еле заметно пожал плечами, не отрывая рук от руля, и уверенно сообщил: «Влюблённых сразу видно. Я заметил то, как вы смотрите друг на друга». — Много ты знаешь о любви? — сарказм, — Даже если мы и влюблены, то никогда не говорили об этом. Любовь — это понятие относительное. Вот у тебя взгляды абсолютно на всё какие-то необычные. Что для тебя любовь? — Кивнул Шастун в сторону сероглазого. Ему так плодовито хотелось найти то, чего Воронов оказался бы не в силах объяснить; так хотел он запутать парня в ворохе его же собственных мыслей. Но колдун знал ответ, кажется, на все вопросы в этой бесконечной вселенной и проговаривал его в своей странной манере. Парень задумчиво хмыкнул. Немного поразмыслив, начал отвечать: — Да, ты прав. Любовь — понятие относительное. Может, я и не всё понимаю, но кое-что смыслю, — тихий смешок, — Для меня любовь это не касания, поцелуи и близость. Любовь — это способность человека учиться чему-то новому. Мы выбираем себе в возлюбленных людей, которые совершенно не похожи на нас самих. Изучая их мир: хобби, мировоззрение, страхи, ошибки — мы становимся лучше, меняемся внутри. Кто-то в большей степени, а кто-то в меньшей, — речь была спокойной, без запинок. — Но все мы рано или поздно встретим того, кто изменит наш мир до основания, перевернёт с ног на голову, и мы уже никогда не будем такими, как раньше. Любовь — это способность принимать новые знания от других людей, способность меняться ради кого-то. Любовь нельзя измерить количеством поцелуев и касаний. Любовь можно измерять лишь количеством знаний и умений, переданных тебе от другого человека. Монотонный и спокойный голос парня успокаивал, а Антон снова был удивлён его монологу. Интересно, Шастун когда-нибудь устанет удивляться Велеславу? Наверное. Но не сегодня, ведь он ещё многого не знал о нём. Речь молодого человека всегда была чиста, он не позволял себе запинаться, речь из его уст текла уверенно, спокойно, размеренно. Антон подумал о том, что колдун вполне мог бы вести лекции в университете, если бы хотел этого, ведь слушать его было одно удовольствие. Автомобиль колдуна остановился у многоэтажки, в которой проживал Арсений. Сероглазый следом наклонился и достал из бардачка ручку с блокнотом, написав какую-то информацию быстрой рукой, после чего вырвал лист. — Это мой номер. Позвони, если буду нужен, — протянул Велеслав кусочек дерева мужчине. Антон кивнул в знак согласия и вышел из машины, коя в следующую же секунду начала удаляться в противоположную сторону. На улице заметно похолодало, чего и стоило ожидать — осень, да и солнце зашло за горизонт, поблёскивая на его уровне стразами алых лучей. На улице по этой и ещё многим прочим причинам не было людей: все спрятались по домам, укутались в теплые пледы, смотря по ящику то, чем обычно засоряли гигабайты своей почти безграничной памяти. Поёжившись от нахлынувшей прохлады, журналист быстрым шагом направился к подъезду, поскольку мёрзнуть совсем не хотелось. Подойдя к входной двери, зеленоглазый с досадой вспомнил о забытых у Арсения ключах. Оставалось надеяться на то, что тот дома. Нажав на домофоне номер квартиры и вызов, мужчина, волнуясь, стал ждать. Устройство мелодично запиликало, и раздался приятный мужской голос Попова: «Кто?» — Сень, открой. Это я, — весело произнёс Шастун, переминаясь с ноги на ногу. Устройство, встроенное в дверь, вновь воспроизвело музыку. Потянув за ручку двери, мужчина, наконец, сумел открыть её. После ледяной улицы оказаться в квартире было очень приятно — уютная светлая прихожая одарила Шастуна своим теплом, и, как только журналист захлопнул за собой дверь, ему навстречу выбежал пёсик. Тот, видимо, привык к новому гостю и с той же теплотой и добротой бежал к зеленоглазому, словно он был его истинным хозяином. Животное радостно прыгало у ног мужчины и неустанно лаяло. Наблюдать за этим было тоже приятно. Антон улыбнулся четвероногому и тихонько хихикнул. — Антош, ужин уже почти готов. Проходи. Будем ужинать, — послышалось из кухни. Журналист стянул с себя обувь и куртку, а также впервые за долгое время почувствовал себя нужным кому-то. Конечно, за эти годы у него были не одни отношения, но, даже состоя в них, у Шастуна никогда не создавалось ощущения домашнего уюта. Рядом же с писателем было иначе: журналист, будто снова оказался в родном доме, где всегда любили и любят. В этом месте его были готовы одарить теплотой и заботой, укрыть от всех невзгод и несчастий. Зеленоглазый был безумно счастлив вновь найти дом, где его ждут. Пройдя в кухню, светловолосый встретился взглядами с Арсением, океаны его голубых глаз веяли теплотой. Антон не мог найти причину, по которой всякий раз, когда писатель смотрел на него, внутри всё будто путало землю и небо, а внутренности словно сжимались в единую кашу, и становилось неловко. Появлялось желание ярко улыбаться, прикасаться к Попову, обнимать его и никуда не отпускать. Посмотрев на лицо старшего, Шастун выронил мысль: «Какой он всё же красивый». Затем эта дума перетекла в другую: «Наверное, волосы Сени сохранили ту же мягкость, как и много лет назад». Антон невольно растянул губы в полуулыбке и, поприветствовав голубоглазого, направился к раковине, дабы вымыть руки. Аромат стоял бесподобный и плавно обволакивал сознание. Арсений с довольным выражением лица произнёс: «Привет» и принялся доставать из духовки свежо запечённую утку с яблоками. Забежавший вместе с зеленоглазым домашний любимец сидел у своей миски и нетерпеливо поскуливал в ожидании ужина. Поставив поднос с дымящимся блюдом, Арсений следом подошёл к пёсику и, насыпав в миску корм, ласково произнёс: «Кушай, проказник». Пёс начал с наслаждением уплетать содержимое, виляя хвостиком и благодарно урча. Вымыв руки, Антон присел за стол, и от невыносимого голода у него заурчало в животе. Затем Шастун заметил, что в столь поздний час в доме отсутствует Анита, которая в любом случае должна была уже вернуться. — А почему Аниты до сих пор нет? — пристальный взгляд на лицо друга сопроводил этот вопрос. Попов разделывал утку и раскладывал порции по заранее подготовленным тарелкам. — Она не придёт. Сегодня точно. И завтра до вечера вполне возможно, — опечаленный чем-то голос. С разделыванием, наконец, было покончено, после чего Арсений убрал поднос с остатками еды на столик рядом с раковиной и вернулся к столу. Сев за него, он приготовился есть. — Оу, — отозвался зеленоглазый, — важные дела? Попов оторвал от своей порции кусочек мяса с помощью ножа и вилки. Подцепив оторванное мясо, мужчина отправил его в рот. Прожевав пищу, писатель начал говорить: — Ага, дела. У неё этих дел в день по десять штук, — в голосе звучали нотки раздражения и усталости, — Я уже забыл, когда она дома ночевала. Позвонила час назад, сказала, что по пути домой встретила классного парня, — мужчина закатил глаза, — и переночует у него. — Отправил ещё кусочек еды в рот и принялся жадно, почти агрессивно жевать. Антон где-то в глубине души был рад тому, что девушки не будет, ведь они с Арсением наконец-то смогут побыть наедине. Пока Попов высказывал свои мысли, Шастун успел попробовать ужин. Стоило заметить — Арсений готовит просто потрясающе, поскольку утка таяла во рту, стоило её только положить на язык. Если уж они и будут парой, то готовку писатель точно возьмёт на себя, думал Антон. И одной из причин было то, что кулинарные способности светловолосого зациклены лишь на разнообразных вариантах приготовления яичницы. Журналист заметил неудобство и неловкость голубоглазого в те моменты, как он заводил разговор о сводной сестре, поэтому решил не развивать эту тему дальше. К тому же по лицу Попова было видно — он устал и чем-то бесконечно опечален. Антон предположил, что это не из-за девушки, так как, по словам брюнета та не ночует дома довольно часто. Это явно стало привычным для Арсения, и он вряд ли в данный момент грустил по этой причине. — Как твоё расследование? Ты ведь встретился с Велей? Нашёл что искал? — засыпал вдруг старший вопросами Шастуна. Зеленоглазый с улыбкой посмотрел на друга и, дожевав то, что было во рту, принялся отвечать на всё по заданному порядку: — Расследование проходит своим чередом. Да, встретился. Знаешь, а он не плохой парень. Да и фигурка что надо. А тату на груди просто шикарное, — младший коварно улыбнулся и, сузив глаза, посмотрел на друга. Разумеется, журналист не заострял особого внимания на Велеславе. Да, он сумел заметить его хорошее физическое сложение и то, что с ним вполне приятно и интересно общаться, но не более того. К тому же, Антон даже не рассматривал его в роли своего парня, ведь колдун был совершенно не в его вкусе. Зеленоглазый сказал так лишь для того, чтобы посмотреть на реакцию Попова. Вызовет ли сказанное Антоном у старшего хоть какой-то интерес, попытку ревности? Брюнет наклонился к Шастуну и удивлённо произнёс: — Вы там расследование вели или тела друг друга изучали? — брюнет склонил голову на бок и начал дожидаться ответа. — А ты что, ревнуешь? — хохотнул мужчина. Арсений пожал плечами и чуть тише отозвался: — И не подумаю. — Ревнуешь. Ревнуешь, — также тихо обрадовался Шастун, а потом немного громче продолжил говорить: — Кстати, по поводу расследования. Мне удалось встретиться с этими отморозками, и я уже готов был написать статью. Но когда разбирал вещи, обнаружил, что забыл свою камеру и ноутбук дома. Брюнет вполне справедливо изрёк: «Голову ты дома забыл», а затем добавил: «Можешь взять ноутбук сестры. У неё в комнате. Она не будет против, уверен. Но возьмёшь при одном условии…» Журналист недоумённо поднял бровь. — Сходим завтра в зоопарк, — Арсений тепло улыбнулся, глядя на светловолосого. — Стало быть, это свидание? — Антон хмыкнул. Арсений спокойно произнёс: «Называй, как хочешь», после чего младший заулыбался ещё шире и кивнул в знак согласия, а затем добавил: «По рукам». — А у тебя что с издательством? Когда издадут этот шедевр, и я смогу его прочесть? — Антон никогда не читал книг Арсения, но считал, что всё, к чему прикасается рука старшего должно хорошо получиться. К тому же, немного лести подняло бы настроение опечаленному мужчине. Однако брюнет тяжело вздохнул, отодвинул от себя тарелку и опечаленно произнёс: «Они отказались брать её в печать» — океан голубых глаз уставился на журналиста, по лицу было видно его эмоциональное опустошение. Антон протянул руку и положил ладонь на руку Арсения. Именно сейчас зеленоглазому захотелось уберечь писателя от всего плохого, которое обитало в его жизни, но он прекрасно понимал, что взять за руку — это то малое из возможного. — Почему же? — трепетным и нежным голосом произнёс младший. На удивление Антона Попов не стал отнимать у него руки. Поэтому зеленоглазый начал успокаивающе поглаживать кожу на руке старшего большим пальцем руки. — Цитирую: «В книге представлен ярый протест против устоев современного общества. Вы подвергаете сомнению всё: институт семьи, образование, государство и законы, изданные им. К тому же, некоторые эпизоды книги очень сильно напоминают нам произошедшее когда-то с Вадимом Князевым — главой города. Книга, конечно, хороша. В ней много правды. Но она будет дискредитировать государство в глазах общественности. Поэтому мы не можем пустить её в печать», — голубоглазый снова тяжело втянул носом воздух, опустив голову. — Этого не может быть. Они обязаны. Да и какой «протест»? Я тебя знаю. Ты мухи-то не способен обидеть! — оживлённо возмутился светловолосый, — Всё, я решил — завтра же мы едем туда и заставим их печатать! — Голос был уверенный и холодный. Арсений встал из-за стола и, взяв грязную посуду, отнёс в раковину. — И не подумаю унижаться перед ними. Я и так убил на эту книгу два года своей жизни. Больше не хочу. Они правы, местами я был груб в выражениях. Они вполне справедливо не хотят печатать. Антон не понимал того, о чём говорил старший. В голове всплыл образ из детства: Арсений Попов — тихий мальчик. Хорошие манеры, спокойный нрав, одним словом — граф. Не просто же так эта кличка когда-то намертво прилипла к брюнету. Протестантский дух — то, что всегда было у долговязого, но никак не у Попова, поскольку голубоглазый всегда был тем, кто плывет по течению. Шастун только захотел сказать что-то в ответ, но старший его опередил. — Возможно, после того, как ты предпочёл исчезнуть из моей жизни, не сказав ничего, я начал скучать. Настолько сильно, что стал пытаться стать похожим на тебя. Стать таким же быстрым, ловким, дерзким, местами безрассудным, — мужчина поставил вымытую посуду в шкаф. — Как видишь, у меня вполне неплохо вышло скопировать тебя. Повисла неловкая пауза. Антону уже не казалась глупой та теория, что Попов окружает себя вещами, напоминающими ему о нём, о самом Шастуне. Вся эта квартира в зелёных тонах, словно являлась глазами долговязого. Собака, которую чисто случайно зовут «Тоша». Да и сам Арсений, по всей видимости, подвергся изменениям. Всё это стало вмиг частичками большого пазла по воссозданию утерянного друга в памяти. Журналиста это одновременно восхищало и пугало. Но сейчас Антон рядом с Поповым, а, значит, ему больше не нужно так ухищряться. После ужина Шастун отправился в комнату Аниты за ноутбуком. Обитель девушки находилась напротив его комнаты, поэтому отыскать её не составило особого труда. Журналист ожидал увидеть в комнате зелёные краски, но вопреки ожиданиям мужчины его встретили светло-голубые тёплые стены. Маленькая и очень уютная комната с белым шкафом, такой же белой одноместной кроватью с левой стороны, у стены, и маленьким рабочим столом в другом конце. На его поверхности стояли маленькие модельки самолётов, которые были собраны вручную. Рядом расположился ноутбук. Вернувшись к себе, Антон удобнее расположился на кровати и начал печатать статью, которая через пару часов была опубликована на сайте воронежской газеты, в которой работает зеленоглазый. Уже завтра все узнают правду. Крысолов — а именно под таким псевдонимом писал свои статьи Шастун — всегда докопается до правды.