It Gets Better

На следующее утро Чимин просыпается рано. Из-за того ли, что он так рано заснул прошлой ночью, то ли нервы просто не позволяют ему оставаться в кровати дольше, Чимин не знает, но торопится встать с постели, собраться и отвлечься от своего колотящегося сердца. Умывшись и побрившись, он вприпрыжку спускается с лестницы, чтобы позавтракать с матерью. Вопросы, которые, Чимин знает, она хочет задать, заключены в её глазах, пока она молча почитывает газету. Впервые со времён средней школы он заблаговременно выходит из дома перед началом первого урока. В голове плывёт от осознания того, что после школы он идёт домой к Хосоку — Чон блядскому Хосоку — и иногда ему приходится закусывать свою щёку изнутри, чтобы не улыбаться слишком широко. Он уже примерно на полпути к школе, когда вспоминает о Сокджине и его вчерашнем свидании. Чимин проверяет телефон, но его друг до сих пор не ответил на сообщения с прошлой ночи. Они даже не были прочитаны. Холодная дрожь беспокойства ползёт по плечам и скользит вниз по спине; Сокджин, которого он знает, к настоящему времени рассказал бы ему каждую деталь о том, что произошло вчера. Чимин, 08:39 йо? как вчера было? Он держит телефон в руке, продолжая идти, осторожно, чтобы не упасть лицом, но эти сообщения тоже остаются непрочитанными. Чимин идёт быстрее. Внезапно он не может дождаться, чтобы добравшись до школы, просто увидеть лицо Сокджина и убедиться, что всё в порядке. Может быть, его телефон просто сломался. Да, этому должно быть какое-нибудь логическое объяснение. Конечно же. * Но, когда Чимин добирается до школы, Сокджина ещё нет. Он садится на ступеньки снаружи, чтобы подождать его, так же, как много раз раньше делал для него Сокджин, и наблюдает за тем, как часы приближаются к девяти. Проходит бесчисленное количество студентов, большинство из которых удостоили его лишь быстрым взглядом, но Сокджина нигде не было видно. Хосок приходит за десять минут до начала занятий. Он выглядит сонным, поднимая руку, чтобы пригладить свои топорщащиеся волосы, входя, и когда он замечает Чимина, сидящего там, то подпрыгивает, испуганный. — Джизуз, — смеясь, выдаёт Чимин. — Я знаю, что на моё лицо утром не так уж и приятно смотреть, но тебе не стоило так резко реагировать. — Да я не поэтому, — говорит ему Хосок, сонно улыбаясь. — Ты слишком красив, и это ослепило меня. Он издаёт драматичный вопль и заслоняет своё лицо ладонями, спотыкаясь об асфальт и почти падая, когда ступает на лестницу. Чимин смеётся, бормоча «заткнись», так как его лицо нагревается. — И вообще, что ты здесь делаешь? — спрашивает Хосок, выпрямляясь. — Жду Сокджина. — Ага. Что ж, увидимся в классе, да? Он тянет пятюню, на которую Чимин отвечает. — Да-а. Хосок исчезает за дверьми, оставляя Чимина сражаться со своими эмоциями. Он ждёт, пока не останется всего две минуты, а потом решает звонить Сокджину. Поток студентов приостановился, все они теперь пробираются к своим классам. Чимин звонит, ожидая гудков, но вместо них натыкается на голосовую почту Сокджина. Он хмурится, сбрасывая и повторно набирая номер, но опять же встречается с женским компьютерным голосом, который говорит ему оставить сообщение. Одна минута до начала занятий. Возможно, Сокджин просто проспал, говорит он себе, вставая и проходя в коридор. Он не может вспомнить, чтобы такое когда-либо происходило во время их дружбы, но это обязательно произойдёт в какой-то момент, да? Тем не менее, когда он поднимается по лестнице к классной комнате, он не может справиться с растущим чувством, что что-то ужасно не так. * Сокджин не объявляется и на втором уроке, и Чимин начинает терять контроль над своими мыслями. Нелепо так волноваться, когда прошло меньше двадцати четырёх часов с тех пор, как они последний раз разговаривали, и Чимин это знает, но это слишком непохоже на Сокджина. Сокджина, который закатывает истерику, если Чимин не отвечает на его сообщения через десять минут. Сокджина, который все эти три года был здесь ради Чимина день и ночь. Он пялится в свою книгу по английскому, но задание кажется таким далёким, вне его поля зрения. В классе тихо, поскольку каждый решает свою проблему самостоятельно, а их учитель поглощён книгой в передней части класса. У Чимина дыхание сбивается в горле, когда он чувствует ногой вибрацию, сигнализирующую о новом сообщении. Хосок, 10:41 эмм чимин-а ты разговаривал сегодня с сокджином? Чимин смотрит в класс и видит, как Хосок пристально смотрит на него. Чимин, 10:41 нет? почему? Хосок, 10:42 я думаю, ты должен, проверить его типа, сходить к нему Чимин снова смотрит на него, но в этот раз тот не отрывается от своего телефона. Чимин, 10:43 зачем? что такое? хосок-а, ты что-то знаешь? Хосок, 10:44 просто… ты же пойдёшь, да? после школы? Чимин, 10:45 ты меня пугаешь. да, я иду но почему ты просто не можешь сказать мне, что происходит??? Хосок, 10:46 я точно не знаю но я волнуюсь Чимин, 10:46 я схожу. но ты реально меня прямо сейчас пугаешь Хосок, 10:47 прости… Чимин встречается взглядом с учителем, который взирает на него с неодобрением на лице, и быстро засовывает телефон обратно в карман. Страх кипит и горит в его груди, но он заставляет себя оставаться спокойным. Ещё всего лишь несколько часов. Он может сделать это. Он должен. * Чимин переживает школьный день, держа, насколько это возможно, свои размышления на отшибе, и когда день наконец-таки кончается, он незамедлительно бросается на выход. Полубежа трусцой, он набирает сообщение для Хосока. Чимин, 16:02 я иду сейчас ты можешь остаться в школе и подождать меня? я скоро вернусь Хосок, 16:03 да… я подожду просто поторопись Чимину не нужно говорить дважды. * Когда он звонит в дверной звонок квартиры Сокджина, то у него дыхание перехватывает в горле. Того времени, пока Чимин не слышит шаги внутри, достаточно, чтобы он почувствовал, что вот-вот потеряет рассудок, и когда дверь наконец открывается, лишь слегка приоткрывается, Чимин вынужден побороться, чтобы устоять на месте. Лицо сокджиновой мамы встречает его через небольшой просвет. — О, Чимин-а, — говорит она, приоткрыв дверь шире. — Привет. Чимин приветствует её поклоном. — Здравствуйте, миссис Ким. Я ищу Сокджина. — Я позову его для тебя. Она исчезает в квартире, и Чимин в замешательстве моргает, потому что его не впустили внутрь. Давненько он не чувствовал себя в их доме гостём. Но также он может дышать чуть легче, потому что, по крайней мере, Сокджин здесь. Он жив. Чимин не допускал и мысли, что что-то до такой степени пугающее могло произойти, но ужас в его животе говорил сам за себя. Но человек, который открывает дверь в следующий момент, не Сокджин. Просто кто-то похожий на него, часть его лица вспухла и исказилась, синяки и порезы покрывают щёку, один глаз почти полностью заплыл из-за фингала. У Чимина снова перехватило дыхание. — Сокджин-а, — задушенно произносит он. — Что произошло? Я-- Я пытался звонить-- — Сорян, — говорит Сокджин. — Телефон разбился. Чимин смотрит пристально. Сокджин не пытается пригласить его внутрь. — Что произошло? — Ну, если коротко. Прошлой ночью я не встретился с Джэхваном. Вместо этого, на меня напали те шестеро пацанов в переулке Хондэ. — Что? — Агась. — Его речь немного невнятная, и Чимин может сказать, что разговор причиняет его губам боль. — Они были в масках, но их голоса были, ну, знакомыми. — Это не… — начинает Чимин, и Сокджин кивает. — О, да. Я столько раз слышал, как эти голоса называли меня педиком, что могу распознать их где угодно. И знаешь, — он продолжает с безэмоциональным смешком, от которого у Чимина кровь в жилах стынет. — Может быть, они просто увидели меня там и решили преподать мне урок, за… то, что я существую, не знаю. Или, — Он приостанавливается, свирепо смотря Чимину в глаза. — Ты, случайно, не рассказывал Хосоку, что у меня было свидание прошлым вечером, нет? В голове у Чимина тихо. Он помнит, хотя и не хочет. Он помнит, как рассказал Хосоку всё: про свидание и даже конкретное место. Он не издаёт ни слова. — Знаешь, — отвечает Сокджин на безмолвие Чимина. — Для меня забавно то, что я говорил тебе быть осторожнее с этим парнем, а ты просто пошёл и рассказал ему, как именно причинить мне боль ещё сильнее. — Сокджин-а, — выдавливает из себя Чимин. — Мне жаль. Я не думал… Я не-- — Он тоже там был, знаешь ли, — говорит Сокджин, его голос равнодушный. — Твой краш. Чон ‘не-такой-как-другие’ Хосок. Он был одним из тех шести, я в этом уверен. — Но он-- — Чимин запинается, — он навещал семью в Кванджу на выходных. — Да, именно это он и сказал тебе. Здоровское алиби, к слову, — жалит Сокджин. — Потому что как ты собираешься доказать, что он лжёт? Чимин ищет ответ, но ничего не выходит. — Сокджин-а, мне так жаль-- — Я думал, что они собираются убить меня, Чимин-а. Теперь глаза Сокджина наполнились слезами. Чимин не может заставить себя отвести взгляд. — Я думал, они забьют меня до смерти. — Я… — Мои родители в ярости, — произносит Сокджин, прислоняясь к дверной раме. — Они сыты по горло отказом школы помочь. — Чимин кивает. Как и ожидалось от родителей Сокджина. — Поэтому они хотят перевести меня куда-то в другое место на оставшийся семестр. Голос Чимина получается слабым и печальным. — Куда? — Я пока ещё не знаю. Но я оставлю всё это позади. Шаг назад, рука на дверной ручке. — Всё это, — многозначительно говорит он, а затем дверь закрывается у Чимина перед носом. * Ярость возвращает его обратно в школу в рекордно короткие сроки. Хосок сидит на ступеньках, ожидая его на лестнице, прямо как Чимин утром. Он выкрикивает его имя, когда видит приближение Чимина, быстро вставая с места, и беспокойство на его лице сменяется полным потрясением, когда Чимин набрасывается на него, резко толкая в грудь. Хосок падает назад, больно ударяясь локтями. — Ты ёбаный мудак, — кричит на него Чимин, глядя в его шокированное лицо. Он не думает, не дышит, с трудом может говорить, и всё, чего он хочет, — стереть все остальные воспоминания об этом гнусном, злом человечишке, о котором Чимин думал так нежно, и заменить этим, прямо здесь, в этот момент; Хосок находится на спине, раскрыв от шока рот и смотря полными ужаса глазами на Чимина. — Как ты мог рассказать им?! — Рассказать им? — повторяет Хосок. — Я? — Как ты мог, блять, поступить с ним так? — Чимин-а, спокойнее, — умоляет Хосок, подтягиваясь обратно на ступеньки и, наконец, становясь на ноги. — Я не… Я не говорил им ничего. — О, прошу, — шипит Чимин. — Насколько тупым ты меня считаешь? — Слушай, я-- — говорит Хосок, подняв руки в прошении мира. — Я не знаю, что он сказал тебе, но я не имел к этому никакого отношения. Чимин поворачивается спиной. Он не хочет ничего этого слышать. — Что с вами, люди? — произносит он. — Почему вы просто не оставите нас в покое? — Чимин-а, пожалуйста, — пытается объясниться Хосок, делая несколько осторожных шагов в сторону Чимина, который развернулся со убийственным взглядом. — Пошёл ты нахуй, Хосок, — выплёвывает он. — Иди-ка ты нахуй. И Хосок ничего не говорит. Он просто стоит, руки медленно опускаются по бокам, рот его раскрывается и закрывается, словно он не может решить, какое слово стоит сказать первым. Чимин уходит прочь. Он покончил с Хосоком, покончил с надеждой на то, что кто-то, кроме Сокджина, сможет увидеть в нём человека, вообще покончил с надеждой на что-то. Теперь это звучит глупо; мысль, что Хосок когда-нибудь захочет быть его другом. Неужели он в самом деле настолько туп? Насколько же, мать твою, может быть наивен человек? — Чимин-а, — вслед зовёт его Хосок, но бессильно. Чимин предполагает, что он получил, чего хотел, поэтому ему больше нет смысла так стараться. Ему нужно добраться домой до того, как вина от того, что он подвёл Сокджина, переполнит его. Чимин не уверен, что случится с ним, когда это произойдёт. * — Ты дома, — говорит его мать в ту же минуту, как он входит. Она встречает его в коридоре, и Чимин наклоняется, чтобы снять свои ботинки, не смотря на неё. — Как прошёл твой день? — Отлично. — Хорошо, хорошо, — произносит она, и Чимин выпрямляется, чтобы снять куртку. — Я снова разговаривала с медсестрой Ли. Чимин вешает куртку на один из крючков рядом с дверью. — Хорошо. — Она сказала, что ты отказался от медикаментозного лечения. Это правда? Чимин делает глубокий вдох, чтобы успокоить себя. Обычно они не говорят об этом. Всё, что угодно, связанное с его ментальным здоровьем, по обыкновению передаётся через медсестру Ли, их собственный персональный мессенджер. — Да, это правда. — Но, Чимин-а— — Мам, — выдыхает Чимин, повернувшись к ней спиной. — Я не хочу говорить с тобой об этом прямо сейчас. Его мать продолжает молчать, поэтому Чимин оборачивается, чтобы посмотреть на неё. — Тогда как-- — Мам. Прошу. Не сейчас. В любое другое время, только не сейчас. Она внимательно наблюдает за ним. — Что-нибудь произошло? — Нет. Женщина скрещивает руки на груди. — Ну и как всё станет лучше, если ты не хочешь мне ничего рассказывать? — Мам, — повторяет Чимин, и его голос срывается почти на крик. Он задерживает дыхание, заставляя себя сосчитать до пяти. — У меня так болит голова, — врёт он, — и так много домашки. Поэтому, пожалуйста, прошу тебя, давай оставим это на потом? — Что ж, если у тебя домашняя работа, — соглашается она, и Чимин поднимает с пола свой рюкзак, готовясь скрыться в своей комнате. — Но я хочу продолжить нашу дискуссию чуть позже. Тебе стоит научиться брать на себя ответственность, Чимин-а. — Да, мам. — Он заставляет себя выдавить эти слова, потому что он знает, что пытается сказать мама: его депрессия — что бы это ни было — затрагивает не только его. Это также влияет и на неё. И это чертовски обидно, на самом деле, потому что, если бы это затронуло только его, тогда, может быть, она бы оставила его, блять, в покое. Он мчится по лестнице в свою комнату, выдёргивает бутылку воды из сумки и бросается на кровать. Потом он берёт бутылочку снотворного с тумбочки, высыпает три пилюли в руку и забрасывает их в рот, одну за одной, запивая небольшими глотками воды. Вот. Этого должно быть достаточно, чтобы позволить ему проспать весь оставшийся день. В кармане гудит телефон. Хосок звонит ему, понимает он, вытаскивая телефон, и пялится в экран, ожидая, когда сигналы прекратятся. У него уже пять пропущенных от него. Но ничего от Сокджина. Не то чтобы это было сюрпризом. Чимин выключает телефон. Единственный человек, которого он хочет услышать или поговорить прямо сейчас, — это тот, кого он больше никогда не услышит вновь. Потому что Чимин… Чимин — долбоёб, как ему всегда и говорили. В любом случае, он не заслуживает такого друга, как Сокджин. Вот тогда и наворачиваются слёзы. Он закрывает глаза и позволяет им течь, ожидая, когда сон заберёт его. Отдыхая в неведении, что он только что всё потерял, Чимин расслабляется.