Когда Ньют улыбнулся, Томас замер. Улыбка, озарившая лицо его родственной души (Томас чувствовал себя естественно, называя Ньюта так про себя, но всё ещё был шокирован), казалось, сделала блондина ещё больше похожим на наивного и озорного мальчишку. Тот неловко опустил взгляд и почесал затылок, но после встрепенулся, услышав чей-то крик:
— Ньют! — К ним подбежал парень азиатской внешности, одного возраста с ними, и Томас заинтересованно взглянул на него. Тот как будто не замечал его. — Очень классно выступил, рад, что ты не шлёпнулся!
Ньют слабо хохотнул, не зная, как ответить, и поспешил представить Томаса и этого парня друг другу.
— Это Минхо, мой, пожалуй, лучший друг, — названный Минхо язвительно скривился на слове «пожалуй» и протянул руку. — Это Томас, мой… соулмейт.
Минхо, пожимая руку Томаса, выпучил глаза и подавился воздухом. Он быстро убрал руку.
— Серьёзно? Без шуток? Вот это да! А как вы друг друга нашли? Это произошло сегодня, да?
Томас опешил от нескончаемого потока вопросов и впал в ступор, беспомощно посматривая на Ньюта, который, глубоко вздохнув, принялся отвечать.
— …Так что мы знакомы около пятнадцати минут. Абсурдно, не правда ли?
Минхо пожал плечами.
— Я вообще своего соулмейта увидел во время стрима на твиче. Мы переписываемся в твиттере, так как живём очень далеко друг от друга. Надо же как-то выкручиваться, ведь так?
Ньют возмущённо вздохнул и перевёл ошарашенный взгляд на Томаса.
— Он мне ничего не говорил об этом! Когда успел только?
— Ну, это было… давно. Не говорил, потому что это нечестно по отношению к тебе. Ты ещё своего соулмейта не нашёл, и я решил не говорить пока. А теперь говорю. И вообще, не буду вам всю малину портить, увидимся позже!
Минхо помахал рукой, развернулся на каблуках и быстрым шагом пошёл прочь, но Томас еще несколько секунд слышал его попытки не рассмеяться во весь голос.
Малину портить… От этой фразы Томас залился краской, и он приложил ладони к щекам, стараясь скрыть волнение и смущение. Хотя Ньют выглядел не лучше; тот словно метался между различными эмоциями и мыслями: то ли поблагодарить Минхо за дружескую солидарность, то ли при следующей встрече прибить чем-нибудь тяжёлым.
Такая неожиданная способность прочитать эмоции человека по его лицу немного пугала, но при мысли о том, что этим человеком является твоя родственная душа, всё вставало на свои места. Ведь именно так оно и происходит, да?
— Я знаю одно хорошее заведение, там подают очень вкусные булочки с корицей… — сказал было уже Томас, но запнулся. — Хотя ты, наверное, не ешь мучное.
— Ем, почему же, — возразил Ньют и зарылся пальцами в свои волосы, по-доброму взглянув на Томаса исподлобья. — В разумных пределах. Веди.
Томас широко шагнул назад, на носочках развернулся и неспешно пошёл вперёд, один раз оглянувшись через правое плечо на Ньюта. Тот на мгновение замер, словно его обухом по голове огорошили, но затем сорвался с места и догнал замедлившегося Томаса.
— Ты сам, случайно, танцами не занимаешься никакими? — с долей подозрения в голосе протянул Ньют, слегка прищурившись. Он так забавно наклонился вперёд, что Томас не смог сдержать улыбки.
— Ну, да. В основном, уличными. Это, конечно, не встаёт ни в какое сравнение с твоим направлением… Я всего лишь самоучка.
Томас засунул руки в карманы брюк и ссутулился. Весь его вид кричал о нежелании продолжать этот разговор, но Ньют, очевидно, был глух и слеп.
— Уличными? Ясно. Лично я всегда считал этот вид танцев… мэ, — Ньют высунул язык, скривил лицом и сделал неопределённый пасс рукой. — Надеюсь, тебе удастся разубедить меня в этом.
Он снова улыбнулся, и Томас в один миг передумал хранить какую-либо обиду на его слова. С одной стороны, ты занимаешься чем-то больше семи лет, а потом тебе говорят, что это занятие «такое себе», но с другой… чёрт, это же его родственная душа, разве на неё можно обижаться по такому, казалось бы, мелочному поводу? Тем более, предложение изменить мнение Ньюта об уличных танцах казалось вызовом.
То самое «хорошее заведение», о котором говорил Томас, находилось довольно близко к театру, поэтому уже через десять минут парни сидели за двухместным столиком в тёмном углу и ждали, пока им принесут чай с кофе и булочки с корицей. Томасу отчаянно хотелось завести новую тему для разговора, но в голову ничего толкового не приходило.
— Расскажи что-нибудь о себе, — предложил Ньют, поудобнее устраиваясь на стуле, но продолжая держать идеально ровную осанку. Томасу самому даже выпрямиться захотелось, но вместо этого он ещё сильнее облокотился на стол.
— У меня только что все мысли разбежались, давай лучше поиграем в вопрос-ответ.
— Ладно. У тебя есть хобби помимо танцев? — Ньют положил локти на стол, отчего его лицо находилось буквально в полуметре от лица Томаса. Томас посмотрел ему в глаза и завис.
— Ну, пожалуй, эм-м… Читаю?
— И что же читаешь? — Ньют лукаво ухмыльнулся, искренне забавляясь поведением своего соулмейта.
— Фантастику?
— Фантастику, значит?
— Да прекрати! — Томас рассмеялся, когда до него дошло, что Ньют над ним измывался. По-доброму измывался, конечно. — Я огромный фанат трилогии «Властелин колец» Толкина. А ещё «Звёздные войны», хотя приквелы были отвратительны, на их фоне седьмой и восьмой эпизоды мне показались чуть ли не шедеврами. Если бы я не знал, что там почти все сюжетные ходы с оригинальной трилогии слизали.
— Никогда не смотрел «Звёздные войны», я вообще не особый фанат фильмов-эпопей. Едва на всех «Чужих» хватило, ну и ещё «Гарри Поттер». Не могу долго в голове держать события предыдущих фильмов, и я не могу просто посреди просмотра воскликнуть, например, что в этом моменте появился герой из прошлой части, которого на экране видел максимум два раза. Слишком сложно.
— Обожаю «Чужих»! — воскликнул Томас, уцепившись за название одной из своих любимых киновселенных.
— Ненавижу «Чужих». Особенно третий фильм, когда там бегущего чужого палками передвигали по одному кадру. До сих пор глаз дёргается.
Томас нахмурился и хотел было возразить, но к их столику подошла девушка с подносом в руках, и он решил подождать, когда они снова будут тет-а-тет.
Он пододвинул к себе чашку кофе, аккуратно повернул её ручкой вправо, чтобы удобнее было брать, и поднёс к губам, вдыхая его крепкий аромат. Можно подумать, что пить кофе в девять вечера — не лучшая идея, но Томас плевать хотел на такое мнение. Наверное, его одержимость кофеином началась лет в тринадцать, когда он щедро разбавлял кофе молоком и сахаром, отчего горечи практически не чувствовалось, но сейчас он достиг той ступени мазохизма, что даже перестал добавлять сахар, чего уж говорить о молоке.
Томас хотел было сделать глоток, но горячий кофе обжёг его губы, поэтому он поставил чашку на место и посмотрел на Ньюта, который тут же опустил взгляд и принялся разрезать булочку на мелкие кусочки.
— Зачем ты тогда вообще смотрел их? — спокойно спросил Томас, пальцем обводя ободок чашки и подперев голову кулаком.
— Минхо заставил, мой лучший друг, если помнишь.
— Я не золотая рыбка. — Томас улыбнулся и снова посмотрел на Ньюта, щёки которого слегка порозовели, а сам он начал тереть глаз, скрывая смущение. — Ты… ты давно балетом занимаешься?
— Шестнадцать лет, — видя, как изумлённо выпучил глаза Томас, Ньют поспешил добавить: — Почти.
— Я бы давно бросил.
— Я хотел, на самом деле, но… передумал.
— Отчего же? — Томас нахмурился и отправил в рот кусочек булочки, но целиком поглощённое внимание к разговору помешало насладиться её вкусом.
— Моя мама была балериной в молодости. Национальная гордость в отставке, всё такое… Если бы я бросил, она бы сильно разочаровалась. А потом я втянулся, и желание перестать заниматься само отпало.
Когда чай и кофе были допиты, а счёт поделён пополам и оплачен, Томас предложил Ньюту ещё немного прогуляться. Тот не высказал никаких возражений, поэтому Томас потащил Ньюта бродить по улицам вечернего Денвера, которые были отнюдь не пустынными.
— Тебе от парка Вашингтон до дома далеко? — спросил Томас, внимательно оглядывая улицу и стараясь сориентироваться.
— Минут тридцать пешком идти, думаю. Хочешь предложить пойти туда? — Томас кивнул. — Ну тогда пошли.
В парке Вашингтон было темновато и необычайно пусто. Томас ускорил шаг, а когда заметил, что Ньют не шибко уж торопится за ним, схватил за запястье и повёл к озеру Смит, где на другой стороне красиво виднелась лодочная станция, а за ней будто бы скрывалась лютеранская церковь — крохотная-крохотная — охваченная яркими фонарями, из-за света которых красный кирпич словно пожирал огонь. Томас плюхнулся на постриженный и немного влажный газон и повалился на спину, утягивая за собой Ньюта, которого всё так же продолжал держать за запястье. Тихо ойкнув, Ньют грохнулся рядом.
— Звёзды или озеро? — спросил Томас.
— Эм… озеро?
Томас сел и упёрся руками в землю чуть позади себя, чтобы смотреть точно на гладь озера. Ньют же сел в какое-то подобие позы лотоса, но более развязную и расслабленную. Их плечи иногда соприкасались. Ньют наблюдал за тем, как вечерние фонари играют с водными бликами, рябью расходятся по поверхности и тонут в чёрных всплесках, когда из воды выскакивают лягушки.
— Я никогда вечером не бывал в парках, — задумчиво протянул Ньют.
— Почему?
— Я обычно в это время бываю либо на репетициях, либо дома. Я вообще редко гуляю, разве что если Минхо удаётся меня вытащить куда-нибудь. — Ньют замолчал. — Теперь начинаю понимать, почему Минхо стал так часто зависать в твиттере. — Он опустил взгляд на свои руки. — Это грустно, наверное, когда твой соулмейт живёт далеко.
— Почему соулмейт? — спросил Томас после небольшой паузы.
— В смысле?
— Ну, все в моём окружении говорят «родственная душа», а вы с Минхо — по-другому.
— «Соулмейт» короче. — Ньют произнёс эту фразу так, словно она отвечала на всё и ставила точку в разговоре. Исчерпывающе, если проще. Томас замолчал, мысленно жалея, что прервал проповедь Ньюта, но тот уже не собирался продолжать свою мысль.
Ньют глубоко выдохнул и откинулся спиной на траву. Он сложил руки на груди и стал наблюдать за тем, как Томас ложится рядом в такую же позу.
— Сможешь найти Большую Медведицу? — спросил он то ли бесцветным, то ли поникшим голосом.
— А чего её искать? Вон она. — Томас ткнул пальцем куда-то в небо. — Главное — найти ковш. А вон там, — перевёл руку чуть левее, — Дракон.
Очевидно, Ньют нисколько не разбирался в астрономии, да и на звёзды редко когда глядел вот так: лёжа на чуть влажном газоне, не торопясь куда-то, лениво перемещая взгляд с одного скопления звёзд на другое. Хотя в городе, пускай даже в тёмном парке, звёзды видны просто отвратительно, нежели если сравнивать с ночным небом где-нибудь далеко за городом. Томасу, если быть честным, хватало и этого.
— Ты весь поник. Что-то случилось? — Томас опустил руку и повернул голову к Ньюту. Он был нахмуренным и обеспокоенным, и Ньюту стало несколько стыдно от его резкой смены настроения, хотя Томас не заслуживал такого, особенно в первый вечер их знакомства.
— Да нет, просто… — Ньют поджал губы и выдохнул. — Я никогда не искал своего соулмейта, не хотел менять привычное течение жизни, наверное. Можешь считать, что я боюсь ответственности. В любом случае… Минхо всегда, всё время нашей дружбы желал найти свою «родственную душу», как ты говоришь. И вот, он её нашёл, вот только живёт она чёрт знает где. Может, вообще в другом полушарии.
— Ты думаешь, что получил больше, чем он, и не заслуживаешь этого? — Они говорили совсем тихо, полушёпотом, повернув друг к другу головы, и в глазах у обоих плескалась печаль. Ньют молча кивнул. — Слушай, я не умею как-то успокаивать в таких ситуациях, я не знаю, что вообще нужно говорить, но в этом точно не твоя вина. Если бы не мой лучший друг, я бы не пошёл на твоё выступление вообще, не стал бы даже задумываться о том, что моя родственная душа может танцевать в балете. Это вообще всё кажется большой случайностью, неправдоподобной интригой, но мы здесь, а если мы здесь, значит, и у Минхо всё будет хорошо.
Ньют криво улыбнулся и медленно сел.
— Мы… — слова застревали в горле. — Мы увидимся завтра?
— Если хочешь… Конечно. Я тебя провожу, - ответил ему Томас и быстро поднялся.
— Зачем? — Ньют нахмурился, принял протянутую Томасом руку и поднялся с холодной, чуть влажной земли.
— Хочу побыть с тобой чуть подольше, наверное. — Томас пожал плечами. — Веди.
До дома Ньюта было действительно идти не так далеко, как могло показаться. Они шли прямо по проезжей части, по обочине, изредка отходя на тротуар и пропуская редкие автомобили. Ньют шёл по бордюру, почти не покачиваясь в стороны, но Томас всё равно придерживал его за запястье и шагал слева от него.
— У тебя завтра есть дела какие-нибудь? — спросил Томас.
— Ну, в семь мы встречаемся с коллективом и отмечаем окончание сезона. До этого времени я свободен, как птица в небе. — Ньют спрыгнул с бордюра, и Томас отпустил его руку.
— Значит, к двенадцати подойду к тебе. Или тебе лучше к часу? Вдруг тебе после выступлений надо поспать часов тринадцать? — Томас хихикнул, когда Ньют действительно задумался.
— Лучше к часу. Ты станцуешь для меня? Уж очень интересно, как ты собираешься менять моё мнение об уличных танцах.
— Ой, да я его так изменю, всю жизнь помнить будешь.
Ньют расхохотался, а Томас понял, насколько многозначно это звучало, и рассмеялся тоже. Их смех утонул в денверской ночи. Вдруг Ньют остановился у довольно большого двухэтажного дома, и Томас приложил все усилия, чтобы оглядеть его как можно более беспристрастно. Его так и подмывало ляпнуть что-то, о чём бы позже долго жалел, но он заставил себя молчать.
— Вот мы и пришли. — Ньют на мгновение оглянулся. — Завтра в час, да? Если дверь открою не я, скажи, что ты ко мне, ладно?
Он занёс руку для размашистого рукопожатия, и разум Томаса был слишком заторможенным, чтобы возразить на такое прощание, хотя… А ты чего хотел? Впервые разговариваете, на шею кидаться рановато. Томас пожал руку и выдавил улыбку.
— Увидимся…
Ньют развернулся и поднялся по ступенькам крыльца, открыл ключами дверь и, оглянувшись в последний раз, захлопнул её ногой. Томас обречённо выдохнул и направился домой.
Как же будет трудно… А ещё он забыл взять у Ньюта номер телефона, ничего нового.
***
В двенадцать утра к Ньюту завалился Минхо, обосновав свой визит тем, что хочет знать всё-всё про вчерашнее «свидание».
— Никакое это не свидание, Минхо, мы просто прогулялись и поговорили.
— Хм, дай угадаю, вы сначала где-нибудь попили чай, а потом долго бродили по улицам ночного Денвера, размышляя о смысле жизни и разглядывая ночное небо. Романтично держались за руки и миловались по углам, знаю я вас!
Ньют застыл.
— Ну, на самом деле… — он замялся и неосознанно покрылся краской. — Да… Но в этом не было ничего такого, как ты описал! Мы просто разговаривали, никакой романтики, ну уж нет!
Брови Минхо приподнялись, а сам он подсел чуть ближе. Они сидели на кровати в комнате Ньюта, а на столе лежала книга, которую Минхо поспешил вернуть, так и не открыв ни разу.
— В смысле «никакой романтики»? Вы же соулмейты.
— Если мы соулмейты, это не значит, что мы обязательно должны состоять в отношениях. Я не хочу накладывать на себя такую ответственность, если могу просто быть другом Томаса. Так в сто раз проще.
Минхо легко качал головой.
— Глупый, глупый Ньют. Не дорос, видимо, ещё.
— Знаешь, мне больше интересно, кто
твой соулмейт и где он. — Ньют скрестил руки на груди и ссутулился.
— Она из Великобритании. Мы познакомились на одном из тех стримов, где ведущие причиняют себе боль и ждут, пока в чате им не напишут что-то вроде: «Прекрати резать кончики пальцев, мне больно».
— Как романтично! — саркастически протянул Ньют и хлопнул себя по щеке, отчего получил тычок под рёбра.
— Чья бы корова мычала. Иди дальше со своим Томасом дружи.
— Ну и пойду. Через пятнадцать минут. И ты тоже, пожалуйста, шуруй. — Ньют для пущего эффекта взмахнул рукой в сторону двери, и Минхо, заявив, что зайдёт вечером, неспешно удалился.
***
Алби развалился на таком облюбованном им диване в уютной квартирке Томаса, когда сам Томас восседал у него поперёк коленей, закинув ноги на журнальный столик. Они оба увлечённо вперились в маленький экран шумно гудящего ноутбука и играли в Mortal Kombat на двух джойстиках, причём на одном из них отвалился левый стик около года назад, его острые и неровные края были покрыты желтоватым клеем.
— FINISH HIM, — прозвучало из ноутбука, и Алби, запоров комбинацию для фаталити, раздражённо цыкнул, когда Китана врезала Джонни Кейджу по лицу, и тот повалился наземь.
— Просто Китана — читерский персонаж, — выдохнул Томас, шлёпнув джойстик себе на колени.
— Просто ты играть не умеешь. Не руки, а клешни, — на последней фразе Алби расхохотался, жестами сопроводил свои слова, а затем поймал кулак Томаса в нескольких сантиметрах от своего живота. — Может, реванш?
— Ну уж нет! Я хочу за рептилию играть.
Алби согласился, и парни начали заново. Тишину разрывал стук стиков и клавиш и звук ударов и стонов персонажей игры.
— Ты мне так и не рассказал, как вы со своей родственной душой покутили.
— Просто рассказывать особенно нечего. Сначала было небольшое выяснение отношений, очень неловкое, мы прогулялись, а затем Ньют загрустил и философствовал. Сильно сказано, но всё равно.
— И всё? — Алби поставил игру на паузу и перевёл взгляд на Томаса. Тот кивнул. — Я думал, родственным душам не нужно тратить время на что-то такое. В смысле, у них же одна душа на двоих, одни интересы, одни вкусы…
— Он ненавидит «Чужих».
— Каков подлец! — Алби ахнул и прервал свои рассуждения, словно их и не было. — Бросай его!
Томас усмехнулся и ничего не ответил. Он бездумно играл с левым стиком (сломанным), водил пальцем по кругу и упорно молчал. Алби посмотрел на экран ноутбука, но не включил раунд дальше.
— Он тебе-то хоть нравится? — спросил Алби, какой-то частью себя переживая за лучшего друга, а другой не понимая, почему он отвлекается от игры ради таких разговоров.
Томас отвёл взгляд в сторону и пожал плечами.
— Ну, он ведь моя родственная душа, да? Думаю, ответ очевиден. — Он улыбнулся и снова взглянул на Алби. — Конечно, надо свыкнуться с мыслью, что я один из всех своих знакомых, у которого родственная душа — человек такого же пола, что и я. Но это не будет так уж сложно, думаю. Продолжим игру?
Алби кивнул, довольный ответом, и отключил меню паузы. После победы Китаны Алби был отправлен пинками за дверь, а взбешённый Томас стал собираться для поездки на автобусе до парка Вашингтон.
