Свет проклятых звёзд

Бегущего по дороге легко догнать. Ещё проще вычислить его путь по следам на песке. Чуть сложнее — по примятой траве. А вода и вовсе способна скрыть в себе любую тайну, даже самую страшную. Закутавшись в плащ, чтобы сияющие в свете Древ волосы не привлекали внимание, юная принцесса легко и скоро, словно быстроногая лань, бежала через лес к реке, путая следы. Она хотела перейти вброд на другой берег по скрытым в волнах камням, а дальше, спрятавшись в чаще, найти любую тихую заводь с неподвижной гладкой поверхностью. Валинорские леса не таили в себе опасности для эльфов, можно было, не боясь, гулять среди бесчисленных деревьев, любуясь неповторимым очарованием каждой веточки, каждого листка, каждой травинки. Мох под босыми ногами был мягче самого изысканного ковра, а живые кустарники переплетались причудливее узоров на колоннах дворца короля Финвэ. Принцесса Артанис любовалась творениями Йаванны, всё больше убеждаясь, что эльфам никогда не сделать ничего даже близкого по красоте к созданиям Валар. Деревья расступились перед Артанис, открыв ее взору небольшое лесное озеро, сине-зелёное, обрамлённое золотистым песчаным склоном с прожилками из красной каменной крошки. Спустившись к кромке воды, принцесса коснулась ладонями идеально гладкой поверхности озера, и по ней побежала золотистая рябь. — Покажи мне моего брата Инголдо! — приказала Артанис воде, и та послушно заиграла расходящимися кольцом искрами, открывая четкое изображение юного золотоволосого эльфа с арфой в руках, поющего для своей невесты. Судя по хитрому выражению синих глаз и плохо скрываемому недовольству на лице Амариэ, песня была из репертуара Макалаурэ, но это не имело для Артанис никакого значения: принцессу сжигала ревность. Она люто ненавидела невесту брата, и это чувство убивало душу, лишало сна, замутняло разум. И пусть Артанис не видела любви между Финдарато и Амариэ, они оба просто повиновались воле родителей, что очень радовало принцессу, её сердце разрывалось от одной мысли, что любимый брат скоро женится. Снова посмотрев на изображение в воде и убедившись, что чувства между Финдарато и Амариэ не проснулись, Артанис рассеяла чары, развернулась на пятках, чтобы уйти прочь от озера, и вдруг столкнулась с неизвестно откуда взявшимся Канафинвэ. Он возвышался над Артанис темно-бордовой тенью, его белое лицо и тонкие руки словно светились на фоне мрачных одежд и черных волос. Длинные пальцы менестреля тронули струны золотой лиры. — Выходи за меня, Артанис, — сказал Макалаурэ. — Это будет наш с тобой вызов болоту, в которое превратился Аман. Полилась таинственная музыка, и опешившая принцесса застыла на месте, то ли под действием чар, то ли от неожиданности. — Мы будем жить с тобой в маленькой хижине на берегу очень дикой реки, — запел Феаноринг, и голос менестреля зазвучал лесным эхом. — Никто и никогда, поверь, не будет обиженным На то, что когда-то покинул пески. На берегу очень дикой реки, На берегу этой тихой реки В дебрях чужих, у священной воды, В темных лесах безымянной реки. — Нет! — собравшись с силами, выпалила Артанис. — Никогда! Ты мне глубоко неприятен, певец из рода бунтаря Феанаро! Ты худший из его сыновей! Прочь с моего пути! Макалаурэ обернулся вслед убегающей принцессе. Её резкий отказ ещё больше раззадорил менестреля: он понимал, что разочаровался бы в Артанис, скажи она «да». Мечта должна оставаться мечтой, манить недоступностью, играть на струнах души, нещадно рвать их, заставляя выть от боли. А иначе что это за мечта?