Свет проклятых звёзд

Это было ни на что не похожее ощущение, которое невозможно передать словами. Феанаро не мог поверить, но ясно чувствовал: хаотичное пламя души начинает преобразовываться во что-то упорядоченное, цельное. Познавая мир, мастер пытался приобщиться к магии Айнур, хоть и слышал неоднократно, что подобное невозможно. Но так ли это? Или Валар боятся конкуренции? Изучая язык Владык Арды, глава Первого Дома Нолдор всё ярче ощущал заложенную в каждом произносимом звуке силу. Что-то непостижимое проникало в плоть, преобразовывало саму кровь и дух говорившего, даря удивительное чувство рвущейся на волю магии Изначального Созидания. Феанаро поднимал глаза к небу — и сам становился небом, смотрел на траву и камни — и превращался в них, переводил взгляд на Древа и сливался с ветвями, словно сок, бегущий от корней по стволам к листьям и цветам, стекающий драгоценной росой на землю. Себя Нолдо ощущал теперь сгустком холодного чистого света, лишённым плоти, пропитанным Песней Творения, сплетённым из нитей жизни, хрупких и прочных одновременно. Свет и музыка. Непостижимая прекрасная магия. «Наверное, это опасно для неподготовленных эльфов, — думал Куруфинвэ, — я не дам Народу Звёзд Валарин, пока не удостоверюсь в обратном». — Плоть может сгореть от слияния Изначальных Тем со светом, ты прав, — произнесла вдруг появившаяся на священном холме Варда, и её голос прозвучал эхом со всех сторон. — Готов ли ты сам на такой риск? — Да, — ответил Феанаро с вызовом. На Валарине. — Готов. Я пожертвую всем, что имею, не задумываясь, если потребуется. — А если всё же задуматься? Жизнь преподнесла тебе много бесценных даров, о которых можно только мечтать. И ты способен бросить их все в огонь, превратить в прах ради единственного творения? — Да. — Удивительная решимость, — сияя искрящейся бездной, которую никогда не видели в небе аманэльдар, Элентари обошла Феанаро вокруг, будто танцуя. — Я слышала, ты говорил про свет. Однако пришёл сюда, чтобы получить помощь. Почему не ко мне — царице и создательнице звёзд? Забыл, что свет в Арде придуман и сотворён мной, а не Йаванной и Ниэнной? — Мне не совет требовался, — Феанаро устало вздохнул, — ни малые, ни великие не обязаны мне помогать, и я не нуждаюсь в их наставлениях. Они не должны жертвовать тем, что им дорого, ради моего дела. — Зато ты утверждаешь, будто готов принести в жертву все полученные ранее дары, — Валиэ кивнула. — Но веришь ли сам своим словам? Говорить горазды многие, но когда настаёт время рассчитаться, становится жаль обещанной платы. Феанаро понимал, о каких дарах говорила Варда, его разум был ясен, как никогда прежде. Возникало ощущение, будто дух Айну и его собственный сейчас сплелись в единой Теме и поют в унисон. — Я осознаю, что говорю, Элентари, — прозвучал аккорд. — Соизмеряю ценность уже полученных даров с тем, что ещё только собираюсь создать, и знаю, что важнее. И тебе, и мне очевиден ответ — творцу дороже то, что сделано собственными руками из пламени собственной души, что станет со своим создателем единым целым, навеки сохранив без искажения изначальный чистый свет, рождённый Песней Творения. Вот что несоизмеримо ценнее, чем… чем всё. На миг Феанаро ощутил сомнения Варды, однако недоверие быстро рассеялось, утонув в слиянии мелодии и сияния. — Я благословляю твоё начинание, — прозвучала Песня. — Пусть оно станет великим, пусть его Тема в судьбе Арды станет одной из главных и поведёт за собой множество аккомпанирующих. Воздух задрожал, зазвенел мириадами крошечных колокольчиков, загудел огромными колоколами, разлетелся трелями тысяч флейт. — Полагаю, это не считается советом, — привычный голос Варды вернул из бездны, — значит, будет принято столь гордым мастером? Слияние духа Айну и Куруфинвэ вдруг распалось брызгами света, Нолдо едва не упал от обрушившегося головокружения, а когда опомнился, понял, что остался один. Скрыв себя чарами, теряя ощущение реальности, Феанаро, не помня как, добрался до тайного убежища. Ведущая в темноту лестница вращалась перед глазами, уходила из-под ног, Куруфинвэ в конце концов оступился и, падая, подумал, что, если его творения будут стоить ему жизни, никто и никогда их даже не увидит. Было горько осознавать это, но Феанаро согласился даже на такую жертву. Свет, музыка, пламя. Танец искр под потолком. Холод бесконечного Эа и жар горна. Феанаро с трудом сел на ступени, прислонился спиной к стене, и пульсирующее жизнью белое пламя вырвалось из тела, вбирая в себя огонь факелов и очагов на дюжины миль вокруг. Дрожащий сгусток разросся, вспыхнул и громыхнул взрывом, от которого задрожали стены. Живое пламя разошлось белым ослепляющим кольцом с черной пустотой внутри и тут же схлопнулось, выбросив в вибрирующий воздух фонтан раскаленных сияющих капель. Горячие брызги коснулись кожи, Феанаро вздрогнул, и сознание начало возвращаться. Словно сквозь тяжкий сон, видел Куруфинвэ окружившее его заключённое в крошечных каплях сияние. Губы слабо улыбнулись, в глазах проступили слёзы. — Как красиво… — прошептал счастливый создатель. Превозмогая бессилие, Феанаро поднялся и начал быстро, как только мог, собирать жидкие кристаллы в формы. Он отчаянно молил Варду, чтобы на этот раз творения не погибли, потому что ясно чувствовал: умрёт вместе с ними.