Свет проклятых звёзд

Земля была тёплой и мягкой от шелковистой травы, цветущие белыми крошечными колокольчиками пышные кусты, казалось, были созданы для тайных любовных игр, чем и решила воспользоваться злая из-за постоянного напоминания о «позоре» Ириссэ. Ей уже снова хотелось уйти из дома, чтобы больше никогда не видеть вечно ноющую мать, кудахчущую над уже не маленькой дочерью супругу Турукано и непомерно гордую, но вечно мило улыбающуюся жену Финдекано. Подкараулив у сцены, где проходил конкурс менестрелей, певца, которого едва не сшиб на зрителей пьяный Финдарато, Ириссэ схватила его под руку и, прищурившись, пригрозила коротким кинжалом: — Ты теперь мой пленник. Принцессе нельзя отказывать. Золотоволосый, прекрасный лицом менестрель, певший о любви душ Древ, от испуга выронил арфу, и дочери короля стало скучно — в нём не было ни капли огня! Однако искать новую жертву уже не хотелось, и, надеясь, что эльф не наделает со страха в штаны, Ириссэ, упирая остриё кинжала в бок певца, потащила его в кусты. Было уже очевидно, что с помощью этого испуганного «тела» не удастся перебить воспоминания о пламенной страсти, лишавшей разума, бросавшей в бездну безумных ощущений, когда можно было позволить себе всё, что угодно, пробовать новое и сумасшедшее, переходить любые границы… Он… поддерживал все её идеи, позволял играть с собой, а потом неожиданно нападал, подминал под себя, и тогда Ириссэ делалась беспомощной трепещущей бабочкой в клюве хищной птицы. А с этим что делать? — Меня зовут Элеммиро, — вдруг сообщил дрожащим голосом менестрель, и принцесса не поняла, зачем: ей было абсолютно наплевать, как его имя. Это просто тело с необходимыми атрибутами для хоть какого-то развлечения в этот бестолковый праздник. — Заткнись, — надавила Ириссэ кинжалом сильнее, заставляя несчастного эльфа дрожать, — иначе рот… Хм… Толкнув менестреля в кусты, принцесса сбросила темно-синюю с серебряными в алмазах звёздами накидку, порвала её лоскутами, спутала Элеммиро руки за спиной, завязала глаза и рот и, спустив штаны, критически посмотрела на то, с чем планировала развлекаться. Но почему-то начало резко темнеть, отовсюду начали доноситься испуганные крики, и дочь короля, чувствуя, как страх стискивает ледяными когтями горло, моментально забыла про игрушку и вышла на поляну, оказавшись среди мечущейся толпы. Подняв голову, Ириссэ увидела, что половину неба застилает чёрная клубящаяся мгла, стремительно приближающаяся, поглощающая мир ненасытной пастью, повергая его в страшную бездну. Вскрикнув от ужаса, Ириссэ упала без чувств. *** Что-то было не так. Тревога не отпускала, донимали странные пугающие предчувствия, и младший сын Финвэ, пытаясь изображать веселье, не знал, куда себя деть. Он никогда не замечал за собой пророческого дара или феноменальной способности предугадывать на несколько шагов вперёд события, но сейчас всё его существо терзалось предчувствиями непоправимого. Состояние походило на то, что было в Альквалондэ, когда его, ничего не смыслящего в градостроительстве, Нолофинвэ отправил руководить возведением дополнительных оборонительных сооружений в порту и по всей береговой линии. Тогда преследовало чувство сжигающего изнутри стыда и понимания собственной ничтожности в бесконечной круговерти суетящихся мастеров, говорящих непонятными терминами и ждущими его, Арафинвэ, окончательного вердикта по любому вопросу. Он ведь главный! Но каждый раз, стоило что-то решить, король Ольвэ усмехался и переигрывал всё по-своему. Чаще и чаще Арафинвэ слышал пренебрежительное «это же Тре-е-е-етий Дом», что звучало, словно ругательство. Это было ужасно… Осмотревшись, брат короля понял, что ему очень странно наблюдать, как мать «веселится». Безусловно, радовало, что она не пила, но бывшая королева уже очень долгое время задумчиво ходила туда-сюда, держа в руке полный бокал, улыбаясь с пустым взглядом. А ещё куда-то запропастилась Артанис и Артаресто, а пьяный Финдарато у всех на виду позорит семью. Наверно, не стоит так драматизировать. Все веселятся, как умеют. Например, племянники Ангарато и Айканаро соревнуются в красноречии, говоря комплименты какой-то деве. Видимо, ей предстоит сделать выбор, с кем из них танцевать. Взяв под руку жену, Арафинвэ пошёл любоваться состязанием скульпторов, но недоделанные изваяния пугали эльфа: мерещились чудовищные морды, оскаленные пасти и обезглавленные тела. Начало бросать то в жар, то в холод, и супруга с волнением стала расспрашивать, в чём дело. — Если бы я знал, Эарвен, — тяжело дыша, отозвался Арафинвэ, встретившись взглядом с будущей скульптурой. Глаза казались выпученными, безумными, а отсутствие рта добавляло чудовищности общей картине. — Кажется, мне надо выпить, — отвернулся в сторону брат короля. — Не понимаю, что со мной. — Как мне его вернуть? О, как его вернуть? — пропели в толпе, и Арафинвэ немного встряхнулся. Дева-менестрель, недавно выступавшая на сцене, теперь собрала вокруг себя не менее полусотни слушателей, хором подпевавших ей. — Подстилка Канафинвэ эта Элеммирэ, — прошипел кто-то со злобой. — Смуту поднимает. Хочет последовать за своим полюбовничком в изгнание. И брата за собой потянет. Погубит талант! — Да она многократно талантливее! — Вот именно! Её песни за душу берут! — Подстилка! — Пойдем отсюда, — прошептал Арафинвэ жене. — Картины посмотрим. — Что это? — послышалось вдруг со всех сторон. — Темнеет? Почему? Смотрите… Над горизонтом поднялось облако тьмы. «Где мама?» — ударила в голову брата короля мысль, и он, отпустив руку жены, бросился обратно к столам, где видел Индис в последний раз. *** — Владыка Манвэ! — закричал в ужасе Нолофинвэ, падая на колени. — Там моя семья! Мои подданные! Молю тебя! Разгони тьму! Пожалуйста! Накрывшая Валинор мгла была бессильна здесь, во дворце Валар, и Феанаро увидел дрожащие слёзы в глазах полубрата. — Встань, Нолофинвэ, — скривился Куруфинвэ, — не унижайся. Владыки не допустят беды здесь. Вблизи своего дворца. Тебе бояться точно нечего. — А что насчёт отца?! — вспылил король, вскакивая на ноги. — Кто защитит от тьмы его?! Твои сынки? Которые только и умеют, что грызть друг другу глотки, устраивать случки в лесах и паразитировать на чужой славе?! — Не смей так говорить… Брат… — оскалился, полыхнув глазами, Феанаро. — Не тебе хвалиться сыновьями. Между братьями встал Тулкас, смотря на Куруфинвэ испытующе. «Дай мне повод!» — говорили его глаза. Феанаро отступил, Нолофинвэ, хватая ртом воздух, готов был в любой момент рвануть вниз, к семье и подданным, но понимал — его не выпустят. — Вам не о чем беспокоиться, — с доброй улыбкой заботливого отца произнес Манвэ, проходя к краю балкона и вскидывая руки. — Мои ветра развеют мрак. А когда тумана не останется, мы выясним, что случилось. Уверен, ничего серьёзного. — Нет такой проблемы в Арде, которую не под силу решить Валар, — благостно сказала Варда, сверкая платьем. — Прекрасно, — кивнул Феанаро и вдруг напрягся, словно потеряв равновесие. — Вы со всем справитесь, а мне надо домой. В мой другой дом. На севере. Я должен ехать. — Ты никуда не поедешь, — угрожающе сощурилась Варда, но её улыбка быстро потеплела, — это пока может быть небезопасно. Здесь, у подножья Таникветиль, никто не сумеет навредить эльфам. Переждите тьму здесь. — Я не стану трястись над своей шкурой и прятаться, когда моя семья где-то далеко во тьме! — выкрикнул Феанаро, и Тулкас, начиная хохотать, пока негромко, направил на него раскрытую ладонь. Куруфинвэ закашлялся, хватаясь за горло. — Осторожно! — пригрозил собрату Манвэ. — Это тебе не Мелькор! Тулкас смолк, опустил руку, и Феанаро, хрипя, качнулся, но устоял на ногах. — Мрак рассеян, — улыбнулся Манвэ. — Брат мой, бери Оромэ и его воинство и отправляйтесь выяснять, что случилось. Захохотав снова, Тулкас рванул исполнять приказ. Феанаро и Нолофинвэ переглянулись. Они не знали, что Оромэ не просто охотник. До этого момента эльфам говорили, что войско было только у Мелькора до раскаяния, а другим Валар просто помогали слуги-Майяр. Не воины. — Король Нолофинвэ, — снова улыбнулся Манвэ, — подбодри подданных. Скажи своё королевское слово поддержки. Нужно дать время Йаванне посмотреть, что случилось с Древами. Пока ничего об этом говорить народу не стоит. — То, что здесь больше нет Тулкаса, — предупредила Варда Феанаро, — не является поводом снова дерзить владыкам, Куруфинвэ. Слово дали не тебе. Пока не тебе. Но, будь уверен, Куруфинвэ, ты ещё успеешь высказаться. Король, сделав глубокий вдох, с надеждой, словно ища поддержки, посмотрел на брата, и, встретив лишь холодный взгляд серых глаз, подошёл к самому краю балкона. *** Толпа ахнула, заметалась, закричала сотнями голосов и… Исчезла во мраке. Чёрная пелена лишила зрения, но обострила остальные чувства. Разум уступил место инстинктам. Потеряв себя как личность, лишившись имени и рода, перестав быть эльфом, Финдекано ощущал себя частью тьмы и наконечником стрелы, рассекающим её. Тьма знала, что стоит над землёй на достаточной высоте, чтобы серьёзно пострадать при падении вниз со сцены, и стрела, полагаясь лишь на чутье и слух, ринулась подхватить кричащего что-то нечленораздельное Финдарато. Но здесь есть ещё кто-то! И частица тьмы вновь доверилась инстинктам, а стрела бросилась вперёд, спасая ещё одного потерявшегося во мраке и страхе эльфа. Он сопротивляется, вырывается и кричит, что впереди лестница, которую не видно, а Финдарато повисает, давит тяжестью, но тьме не может быть тяжело. Тьма всеобъемлюща. Стрела устремляется на лестницу, ведь под сценой безопаснее всего. Уж тьма-то знает. Инстинктивно чувствуя, что цель достигнута, руки разжались, оставляя ношу, и стрела помчалась туда, где раздавались отчаянные крики о помощи. Кто-то упал? Сбили с ног? Вот-вот затопчут? Прочь с траектории полета! Поднятое с земли дрожащее тело слабо сопротивлялось, под руку попался ещё кто-то, и обоих потащила в укрытие рассекающая тьму стрела. *** Туман начал рассеиваться, лёгкий ветерок дунул в лицо, и Финдекано пришел в себя. Моментально ставшие ватными ноги подкосились, эльф тяжело повалился на четвереньки, и никто не помог встать. Сев на землю, сын короля поднял голову. Чёрная клубящаяся мгла расступалась, кружась чудовищной спиралью, открывая мерцающие в бездонной вышине звёзды. — Как красиво, — прошептал Финдекано, чуть не плача. — Прекрасно… Эльф был уверен, что теперь опасности больше нет, ведь нет лишающего зрения и разума мрака, но всё равно очень боялся за семью. Где они? Не ранены ли? Но сил, чтобы подняться, не было, а проходящие мимо эльфы… Проходили мимо. *** — На праздник нельзя с оружием? Ха! Значит, этот праздник не для меня! — красовалась перед юным племянником Артанис. Решив продемонстрировать силу, она попыталась отломить толстую ветку, чтобы поиграть с Артаресто в состязание мечников, но будущая палка не поддалась. Ни с первого, ни с третьего раза. Однако на четвертый разозленная дева справилась с задачей и, наскоро очистив «шест» от прутьев, бросила его племяннику. Артаресто поймал «оружие» и, довольный, раскрутил его мельницей. — Сможешь ли ты защитить себя и свою семью? — снисходительно фыркнула Артанис, смотря на сына брата свысока. — Твоя мать сама себя точно не защитит. — Проверим? — принял вызов эльф. — Прямо сейчас. Справа были пышные цветущие кустарники, слева — пологий склон и низина в ручьях, впереди и сзади петляла дорога. То и дело мимо проходили подвыпившие эльфы, целующиеся парочки и большие компании. Редко — всадники. Палки с глухим стуком столкнулись. Артанис была выше племянника и шире в плечах, а юноша не сумел оценить противника, попытался блокировать удар. Он даже сам не понял, почему вдруг оказался безоружен, а его палка улетела вверх, ударив неудачливого бойца под подбородок. — Так нечестно! — возмутился Артаресто, но эльфийка лишь рассмеялась. — Поднимай оружие! — скомандовала она, и юноша нехотя подчинился. Следующий удар снова выбил палку из его рук, боль резанула по ушибленным пальцам. — Ты сражаешься нечестно! — опять запротестовал Артаресто, чем вызвал ехидный смешок тёти. — Поднимай! Пришлось подчиниться. Артанис смотрела на потерявшего всякое рвение тренироваться племянника и торжествовала. Самоутверждаясь за счёт сына брата, она мстила его матери и заодно тешила своё самолюбие. Это было приятно. Артаресто, чуть не плача, поднял палку, и тут же снова уронил ее, не выдержав сокрушительного удара, едва не переломавшего ему кости ладони. — Я упражнялась с самим Вала Мелькором! — хвасталась Артанис. — Тебе не тягаться со мной! Юноша покорно нагнулся за палкой и вдруг подумал, что стало как-то странно темнеть. Свет стремительно угасал, но это, казалось, ничуть не пугало его тётю. — Истинный воин ничего не боится! — заявила Артанис, видя страх в глазах племянника. — Тьма? Подумаешь! И вдруг с неба обрушился чёрный туман. Артаресто метнулся, потерял опору под ногами, покатился со склона, больно ударяясь о камни, и застрял в вязком песке ручья. Он слышал властный голос тёти, зовущей его, но боялся ответить. Зажмурившись и закрыв руками глаза, юноша не шевелился и, казалось, даже не дышал. Сердце бешено колотилось, зубы стучали… слишком громко. Было очень страшно. А потом в спину уперлось что-то твердое, и Артаресто отчаянно закричал. — Ты побежден! — голос Артанис прозвучал скорее ласково, чем как обычно. — Туман рассеялся. Пойдем к папе. Вынимая мокрого, грязного и насмерть перепуганного племянника из ручья, принцесса вдруг поняла, как отвратительно себя вела с ребенком.