Свет проклятых звёзд

— Сколько оттенков белого цвета ты видишь, Артаресто? — приобнимая сына за плечи, спросил Финдарато. — Только не спеши с ответом! Присмотрись. На кончик носа легла снежинка, и эльф сдул её, выставив вперёд нижнюю губу. — Если бы я рисовал картину, — задумчиво ответил Артаресто, — взял бы белый — много белого! — синий и чёрный, и бесконечно смешивал бы эти три цвета, чтобы переходы стали плавными, живыми. — А теперь посмотри назад, — загадочно улыбнулся Финдарато. — Что насчёт этих оттенков? Взгляды эльфов устремились к пламени костров. По расчетам, сделанным много лет назад, именно здесь заканчивалась земля, дальше — только толща льда на поверхности воды. Прекрасный повод устроить длительный привал, жечь костры, не жалея дров и не боясь растопить опору под ногами. — Так сколько же новых оттенков дарит пламя снегу? — повторил свой вопрос Финдарато. — Значит, — улыбнулся Артаресто, — нужен ещё красный и жёлтый. — Именно, — взгляд принца Инголдо стал загадочным. — Теперь у тебя есть все основные цвета. Понимаешь, что это значит? Юный эльф отрицательно покачал головой. — Это означает, — подмигнул Финдарато, убирая рукой в дублёной перчатке от глаз мех капюшона, — что, рисуя снег, ты набрал красок и для цветов, растущих в садах, и для ярких певчих птах, и для лесного разнотравья. Зима, сын мой, для нас не будет длиться вечно. Пойдём к костру. Только сначала я возьму арфу. Артанис услышала слова брата и сразу же отвлеклась от своих верных подданных, что-то показывающих ей на карте. — Финдарато! — с тревогой в голосе сказала принцесса. — Арфа подождёт! — Нет, не подождёт! — словно ребёнок, показушно закапризничал Инголдо, доставая из сумки инструмент, уже начавший играть монотонную мелодию. — Видишь, поёт. Ей без меня скучно. Поднеся звенящую серебряными струнами арфу, управляемую магией, к костру, вокруг которого танцевали, пили вино и ели выловленного из моря зверя, которому пока не придумали имени, Финдарато запел: — А если там, под сердцем, лёд, То почему так больно жжёт? Не потому ли, что у льда Сестра — кипящая вода, Которой полон небосвод? Зима приходит за теплом, В горячих пальцах снежный ком, И никаким неверным снам Не замести дороги нам — В ночь под невидимым крылом. — Новости, принесённые разведкой, — попыталась донести важные вести до брата Артанис, — тревожны! Музыка может подождать. — Ничего не останется от нас, — самозабвенно продолжал петь Финдарато, и его чары заставляли слушателей, даже невольных, забывать обо всём: — Нам останемся, может быть, только мы, И крылатое бьётся пламя между нами, Как любовь во время зимы. Вслепую вновь перелистай Пергамент нам доступных тайн — Лёд, раскаленный докрасна, Любовь страшнее, чем война, Любовь разит верней, чем сталь. Вернее, потому что сам Бежишь навстречу всем ветрам, Пусть будет боль и вечный бой, Не эфемерный, не земной, Но обязательно — с тобой. Ничего не останется от нас, Нам останемся в лучшем случае мы, Хорошо, что уже не страшно, И пламя пляшет, как любовь во время зимы. Арфа всё играла и играла, костры пылали ярче. Безветрие радовало сердца, снег не обжигал лица, небо не затягивала белесая ледяная мгла, и, глядя на звёзды, эльфы улыбались. — Что за тоскливая песня? — фыркнул Айканаро, подбрасывая хворост в огонь. — Артанис говорит, что-то плохое случилось, вот я и грущу, — вздохнул Финдарато. — Я не говорила, что случилось плохое, — прищурилась Артанис. — Вести тревожные, но не злые. Всё это время мы шли по следам наших собратьев, по проложенной ими тропе. Пытались их догнать и не поспевали. Но за теми ледяными скалами впереди следы обрываются. — Это всё орлы Манвэ, — развёл руками Финдарато. — Спустились с небес и… Унесли наших собратьев. Принц не уточнил, куда именно могли унести эльфов верные соглядатаи Владыки Арды, поэтому каждый придумал своё направление полёта исполинских птиц с несколькими сотнями Нолдор на спинах. *** Ледяная стена выросла на пути тысячами мечей и копий, выступив из обжигающего холодом мрака, словно армия призрачных стражей Северного Моря, не желающих пускать чужаков в свои владения. Предыдущая подобная преграда была ниже и гораздо более пологая, поэтому Финдекано с войском даже не посчитали ледяные глыбы серьёзным препятствием на пути, прорубив в склонах ступени и преодолев горы за время, равное половине дневного перехода. Сложнее всего было перетаскивать груженные телеги, переделанные в сани, но и эта задача оказалась вполне выполнимой. Внизу простиралась тонущая во мраке ледяная пустыня, сначала показавшаяся бескрайней, но постепенно удалось рассмотреть скрытую тьмой угрозу. Границу вдалеке охраняли стражи — отвесные белые скалы, ощетинившиеся прозрачными, обжигающими холодом лезвиями. Они встали перед бесстрашными воинами непреодолимой стеной и угрожали пиками даже звёздам. Вдруг со всех сторон полетел снег. — Быстрее к горам! — попытался перекричать неожиданно налетевший ураганный ветер Финдекано. — Ищите укрытие! Снег хлестнул лица, метель завыла по-звериному, небо в одно мгновение полностью скрылось среди чёрных и белых вихрей, тьма обрушилась на путников обжигающим кожу морозом, и, не в силах устоять на льду под ударами ветров, эльфы падали в наметённые за считанные мгновения сугробы и подняться на ноги уже не получалось. Зовя друг друга среди ослепляющей хлещущей снегом тьмы, Нолдор передавали собратьям длинные веревки, чтобы сделать связки и не потеряться. Никто не знал, сколько времени продлится метель, но уже все участники похода, сбитые с ног, заметённые снегом и дрожащие от холода, потеряли направление, в котором двигались. Ледяную стену больше видно не было, и Нолдор пытались ползти среди вышибающих дыхание, кружащих режущий ножами снег ветров, в теперь уже ничего не означающем направлении «вперёд», чтобы просто не замёрзнуть. *** Форменоссэ скрылся позади за покрытыми лесом холмами, но в сердце остался навсегда. «Символ краха Амана», — снова и снова вспоминал свою первую мысль при виде суровой мраморной твердыни Нолофинвэ. Почему-то со злорадством наслаждаясь пониманием, что тоже приложил руку к событиям, изменившим ход истории, пусть даже в таком ключе, старший брат короля эльфов Валинора, усмехнувшись, посмотрел на своего менестреля, ехавшего рядом, полностью погружённого в свои мысли. — Ты рад, что теперь делаешь со своими братьями общее дело? — с каким-то неприятным чувством спросил Нолофинвэ Аклариквета. — Вы же раньше не были дружны, а ныне покидаете «благословенный» край вместе. — Я верю, что мы поступаем правильно, — соврал музыкант, на самом деле вообще не думавший о братьях до этого момента. Родители Аклариквета и двое их старших детей родились в Средиземье, и наотрез отказались покидать Валинор, что бы здесь ни происходило. С сестрой, присоединившейся к Исходу, у менестреля не было вообще никаких отношений ровно до того момента, как Аклариквет стал петь для принца Нолофинвэ. Нолдо понимал, чего на самом деле хочет от него сестра, в душе даже оправдывал её желание красиво одеваться, носить дорогие украшения и удачно выйти замуж, но эта эльфийка как была для него чужой, так и осталась. С присягнувшими Нолофинвэ братьями отношения были точно такими же — никакими. — Но, безусловно, да, — опомнившись, согласился Аклариквет, — я рад. Очень. — Хорошо, — печально улыбнулся Нолофинвэ. — Видишь снега впереди? Скоро только на них и придётся смотреть. А пока, послушай, о чём надо петь. Мы безнадёжно отстали от улетевшего вперёд, словно выпущенная вслепую стрела, принца Финдекано, и даже от вечно плетущихся позади всех отступников Третьего Дома Нолдор. Но это не блажь, не промедление и не внезапное желание всё бросить. Я должен был увидеть могилу отца. Не хочу говорить о том, что Феанаро мог бы сделать последнюю спальню для якобы горячо любимого родителя роскошной, а он, похоже, даже не думал над этим, сразу побежав захватывать власть, воспользовавшись всеобщим замешательством. Это уже неважно, Феанаро получит своё, когда мы придём в Эндорэ. Спеть нужно о том, что смерть — это лишь начало пути. Её не надо бояться, ведь рядом с могилой мудрейшего из правителей эльфов, когда-либо живших в Арде, вырастает новое поколение… Нолофинвэ вдруг замолчал, с горечью морща лоб. — Нарнис не ушла с супругом, — решил, что надо хоть что-то сказать, Аклариквет. — Почему? — Финьо не захотел её брать, и она подчинилась, — в голосе нового лидера Исхода прозвучала тоска. — Нарнис хорошая жена. Иногда мне кажется, Аклариквет, что мой договор с племянником о свадьбе Финьо с его дочерью — единственная хорошая идея, не имевшая дурных последствий, воплощённая совместно Первым и Вторым Домами Нолдор.