Свет проклятых звёзд

— Мы сгорим! Сдохнем! Зажаримся! Наши задницы не спасти! — раздались со всех сторон дикие вопли, набирая мощь, словно несущаяся по склону горы лавина. Теряя от страха рассудок, орки даже не вспомнили о том, что во всеобщей панике можно под шумок свести личные счёты или присвоить чужое имущество. Совершенно забыв про социальные и расовые различия, тюремщики и надсмотрщики прятались в глубине шахт вместе с эльфами-рабочими, в подземных садах, загонах для скота и поселениях собрались все жившие на поверхности, чтобы скрыться от горящего мира. Жильцы больших домов сочли достаточными для защиты от погибели укрытиями не только подвалы и погреба, но и шкафы, тёмное пространство между полом и кроватью, кладовки и комнаты без окон. *** В юго-восточной части хребта, протянувшегося неприступной стеной на многие мили от Тангородрима, велась не только добыча полезных ископаемых, но и военная разведка. Помимо угля, здесь находили непригодные для питья чёрные источники, время от времени воздух приобретал странный запах. Подземные туннели были непроходимы, так как могли внезапно обрушиться, если разжечь огонь. Однако Мелькор снова и снова заставлял орков изучать лазы настолько далеко, насколько это возможно. Остатки армии постепенно перебрасывались именно в этот регион. Множество отдельно расположенных неглубоких шахт чередовались с обнесёнными глухими заборами, бдительно охраняемыми лагерями бесстрашных героев великой войны. Однако восход Солнца одинаково сильно напугал и вооружённых до зубов прославленных храбрецов, и безжалостных надсмотрщиков, и безвольных рабочих. Когда за последним орком с поверхности закрылась тяжёлая дверь в потолке, отгородившая тружеников угольной шахты от страшного небесного пламени, оставив в привычном полумраке подземелья, освещённого факелами, долгое время никто не говорил ни слова и почти не двигался, сидя прямо на камнях. Вокруг всё было в чёрной пыли, и даже оранжевый танцующий на стенах огонь не делал туннель жизнерадостнее. В щели в дверном проёме начали пробиваться золотые лучи, а потом закапала вода. — Это ещё что за срань? — прозвучали первые слова с самого рассвета. — Что за ссань? — Снег тает? — неуверенно ответил эльф с отрезанными не так давно ушами и при рождении — мужским естеством. Он хорошо запомнил, что, когда спрашивают, надо отвечать, даже если ответ неизвестен: следующим, что отрежут, будет нос, потом — пальцы по одному. Лучше уж схлопотать удар ногой или кнутом за неправильные слова. — Снег тает… — ужаснулся надсмотрщик и вскочил на ноги. Сорвав с себя шкуры, орк начал затыкать ими дыры в проёме. — Это бесполезно, — промычал его напарник. — Подумай своей пустой башкой! Ты вообще представляешь, сколько там снега? — Тогда надо отсюда вылезать! — заорал неожиданно подскочивший охранник-полуэльф. — Сгорим к дряблым ссакам, — равнодушно отозвался смотритель, доставая из сумки флягу. — Хочешь выпить, милаха? — спросил он вдруг сидящего рядом поникшего совсем юного эльфа. Боясь отказаться, тот схватил дрожащей рукой выпивку, отхлебнул и начал от души благодарить того, кого боялся и втайне ненавидел. — Кому ещё дать этой членодойки? — спросил смотритель, поднимая флягу. — Подыхать трезвым как-то тоскливо. Да не ссыте вы, очаровашки. Мне больше нет смысла вас обижать. «Очаровашки» моментально приободрились, и оказалось, у них тоже есть, что выпить. *** — Если это и был Замысел Эру, — наблюдая со смотровой башни над Утумно за плывущей по небу Ариэн, заговорил сам с собой или с Сильмарилями Мелькор, — у меня есть весомый повод для обиды! — Проникая взором сквозь слепящие лучи, Айну произнёс: — Ты прекрасна, Майэ, однако мой народ не может оценить твоей прелести! — Это твои проблемы! Не мои! Моргот! — Увы… И ты не называешь меня Вала. — Никто и никогда более не назовёт тебя так! И твоё имя предано забвению! — Как и твоё, светило Анар. Анор. Просто очередной небесный фонарь. — Моё появление — Замысел Эру! — Как и моё! Я предлагал тебе служить мне! Ты обрела бы собственное могущество, а не получила бы его от мёртвого дерева! Неужели это для тебя приятно?! Одумайся, пока не поздно! — Я пробудила Младших Детей! Я дала начало новой Эпохе! И я теперь владычица небесного свода! — Умерь свой пыл, Ариэн, — Мелькор специально прямо и неотрывно смотрел на сияние Анар, чтобы зазнайка-Майэ не забывала, кто перед ней. — Тебе придётся подчиняться Замыслу, и даже то, что без тебя не смогут существовать любимые Дети Эру, не даёт тебе неограниченные права. Правлю Ардой я, ты знаешь это, и Владыка Ветров может щебетать голосами орлов, что хочет. Если по твоей вине… — Я знаю, что и как должна делать! Без твоих подсказок, Моргот! Ты мне не король и никогда им не был! — расхохоталась Айну, обрывая мелодию, связывавшую её и Мелькора. Оставшись на башне, Владыка севера Средиземья снова взялся за Палантир, который гасил ради беседы с Ариэн. В очередной раз удивившись, насколько осторожны сыны Феанаро, что ни один из них до сих пор не воспользовался своим Видящим Камнем, Айну продолжил наблюдать за пробуждающимися Младшими Детьми. Музыка Творения торжествовала. Звуча без участия Айнур Арды, сплетаясь в неведомые для них мелодии, Тема новой жизни проникала в каждую песчинку и каплю воды, напоминая миру давно минувшую Весну. Это было прекрасно, непонятно и… Тревожно. Гармония творения пропитывалась искажением мира, музыка резала слух, однако именно этим и была по-своему совершенна. «Арда будет такой, — Айнур одновременно услышали голос Эру. — Потому что вы её такой сделали». Мелькор догадывался — упрёк, возможно, заставил кого-то устыдиться, но сам больше-не-Вала ощутил гордость. Да, это он сделал Арду такой. И другие ничем не смогли ему помешать. — Кто же истинный король мира, а, братец Манвэ? *** Среди густой бордовой и фиолетовой поросли кустарников с длинными кистями чёрных колосков, свисающих до земли и стелящихся у корней, из обвитых лиловыми вьюнами ветвей показались первые смельчаки, не побоявшиеся выглянуть из укрытия. Мир казался очень интересным, и даже то, что некоторые люди, такие же юные и привлекательные, как и другие, почему-то не проснулись, похолодели, начали вонять и покрываться пятнами, никого не смутило: трупы просто оставили в покое. Любуясь природой и друг другом, многие мужчины и женщины разделились на пары, чтобы потрогать тела, отличающиеся от своих. Влечение усиливалось, вспыхивала страсть, возникала близость, и всё получалось само собой. Те же, кто не заинтересовались противоположным полом, с увлечённостью ломали молодые деревца и кусты, хохоча над тем, как они смешно трещат, и хвастаясь силой мышц. Тут же возникло желание соревноваться: кто переломает больше веток. Одни люди продолжали крушить всё подряд, другие же брались за более толстые стволы, и, когда удавалось сломать их, довольно улюлюкали. Смотря на более сильных братьев, слабые начинали пытаться им нравиться, заискивающе улыбаясь, хлопая в ладоши и кланяясь. Чтобы похвалиться перед другими, сколько наломали кустов и деревьев, силачи стали складывать рядом с собой кучи палок и брёвен. И тут возникла проблема: где чьи «трофеи». Мычание за мычанием, жест за жестом, дело дошло до драки. Не зная, что это может быть опасно, заводясь от боли и вида крови, мужчины, а потом и женщины, били друг друга, доказывая своё превосходство. Невысокий юркий паренёк пробежал мимо дерущихся и, схватив чьи-то трофеи, впился в них зубами и бросился наутёк. Тут же забыв о драке, силачи и подхалимы ринулись вдогонку за воришкой, по пути начав соревноваться, кто быстрее бегает. Оставшиеся не при делах люди, лишившиеся зрелища, почувствовали голод. Пытаясь есть всё подряд, но выбирая, что вкуснее, они хвалились друг перед другом находками. Из кустов донеслось мычание, странно жалобное, и заинтересовавшиеся подошли посмотреть. Человек, с непропорционально большой головой, скрюченными руками и ногами, отчаянно пытался выпутаться из ветвей. Большинство здоровых людей стали над ним смеяться и даже бросаться палками, соревнуясь в меткости, кто-то испугался и убежал подальше, однако две женщины отогнали обидчиков и, бесцеремонно вытащив воющего собрата из кустов, начали его усердно кормить, стараясь превзойти друг друга в количестве и сладости угощения. Тема Творения одаривала всех разными талантами, помогающими выжить: одни чувствовали, что можно есть, а что нет, и где это найти, другие почему-то понимали, как помочь скорченному воющему собрату. Они просто знали, и всё. Но искажение проникало в души тех, кто не обрёл даров, и юные люди ощутили непокой. Если бы они умели формулировать мысли словами, то думали бы примерно так: «Почему они могут, а мы нет? Мы тоже можем! И мы будем! И лучше, чем вы!» Диссонанс Арды толкал завистников вперёд, и вскоре появились первые отравившиеся несъедобным — те, кто находили опасные яства сами и кого заставили их съесть. Тема Творения подсказала одарённым, как спасти хотя бы кого-то, но тут же появились порченые искажением собратья, которые, разумеется, «знали лучше, как надо». Очередная драка, только уже по более серьёзному поводу, нежели палки-трофеи, заставила высокого сильного мужчину прервать преумножение численности племени и с жутким рыком раскидать и правых, и виноватых. Диссонанса в его сердце оказалось меньше, чем гармонии созидания, и будущий вождь первых людей сразу невзлюбил искажённых — их взгляды, повадки, улюлюканье показались ему отвратительными, поэтому к заболевшим собратьям он их больше не подпустил. Указав на тех, что изначально пытались помогать, мужчина жестом приказал им продолжать начатое. Побитые искаженцы, скуля, расползлись по кустам. *** — Младшие любимые дети Единого Творца… — насмешливо вздохнул Мелькор, отворачиваясь от Палантира. Ветер на высоте был силён, но не для Айну, и мощные порывы даже не колыхали его волос и похожих на шёлк одежд. Небесная лазурь, непривычная и прекрасная, радующая взгляд и дух, отливала неисчислимыми оттенками синего, и невозможно было оторваться от созерцания. В золоте лучей Анар снег заиграл, заискрился, на льду заблестела вода. «Пробудившиеся эльфы были совсем другими, — подумал Мелькор, снова взглянув в Видящий Камень. — Они любовались без вмешательства и разрушения, давали имена каждому листочку, и это казалось Квэнди забавным и увлекательным. Игра в слова могла длиться до полной потери сил участников. В глазах эльфов светился ум, а у людей — лишь жажда наживы, чего бы ни касался интерес. Эльфы хотели больше знать и уметь, а люди желают лишь больше получить. Что ж, других детей у Эру уже не будет». Посмотрев, как новая раса, пробудившаяся в уютном и безопасном для жизни лесу, где нет ядовитых растений и хищников, а река не бывает глубже, чем по пояс, осваивает навык метания камней в воду, Мелькор решил для себя, что будет делать с людьми, ведь не просто так Эру пробудил их в Средиземье, а не под крылышком Валар в их земле. Но это подождёт. Сначала нужно решить, как править изменившимся миром.