Свет проклятых звёзд

«Может быть, стóит извиниться перед Айканаро?» — эта мысль не давала покоя ни в сиянии Итиль, ни в жаре Анар, но хуже всего было другое: стало безумно интересно, что будет, если направить чары на себя самого. Когда часть ледяного покрова сорвалась в море, и на этот раз в беду попали в основном его подданные, Финдарато ещё больше отгородился ото всех непроницаемой стеной показного безразличия. — Почему вовремя не заметили, что лёд расходится?! — слышался, как сквозь сон, голос королевы. — Это ведь произошло не в один миг! — Заметили! — вспылил Айканаро, кажется, забыв, с кем говорит. — Заметили! Но как мы должны были вытащить с ускоряющей ход льдины полсотни эльфов, если глубина разлома в два-три роста? Кто успел, перепрыгнули. Я приказал спустить на воду все рыбацкие лодки! Но знаешь, почему это не было сделано? Ты давно не подходила к воде, королева? Течение не преодолеть на вёслах! Лёд тает, оно ускоряется. Я бы проклял этот поход, да не хочу уподобляться любителям громких слов! — Если всё сказал, замолчи, — тихо, но властно прозвучал голос Артанис, и оборвались все речи вокруг. Артаресто впервые за время, прошедшее с конфликта между королём и воином, приблизился к отцу. — Больше не будет катастроф, правда? — спросил юный эльф, и Финдарато немного опомнился. — Что говорят другие защитники? — Никто ничего не знает, — отозвался владыка, осматриваясь. Когда метель закончилась, и вести о новой трагедии распространились, Нолдор сразу же двинулись в путь, уже не зная, как правильно поступить. Ясно было одно: надо убираться с севера как можно скорее. По разбитой дороге, уничтоженной взрывом в небе и потеплением, невозможно стало ехать на санях, пришлось идти пешком, ведь останавливаться и чинить покрытие теперь никто бы не решился, и Финдарато, делая шаг за шагом, снова уходил в себя. Айканаро опять кем-то громко командовал, и почему-то это раздражало. Может, ещё раз показать зарвавшемуся Нолдо, кто здесь главный? Нет! Нет же! — Моя душа… — прошептал Финдарато, всё же решив проверить себя на прочность, — одна дрожит в объятьях снегопада… В темнице… Чары окутали сердце, сдавив его ледяными тисками, ощутилась тупая боль. Испугавшись, что зайдёт слишком далеко, король встряхнулся и стал вспоминать содержимое своего самого большого сундука. Кто, кстати, его тащит? В общем-то, неважно. Важно, что впереди в лучах Анар поднимаются коричнево-чёрные горы. *** О камень звякнуло стекло. Звук был странно звонким, дрожащим, словно струна. Волна снова бросила бутылку об опору плотины, напоминая о её существовании. Следящие за уровнем воды подданные Новэ Корабела посмотрели с моста и удивлённо переглянулись. Что это может быть? Когда течение усилилось из-за таяния льдов, и несущиеся с севера потоки переполнили реки, рыбаки перестали использовать лодки, вряд ли кто-то рискнул бы отплыть от берега. К тому же, если всё-таки смельчаки отыскались, и их постигла беда, бутыль с вином утонула бы, а не плавала по воле волн. Бледно-бирюзовое с переливами стекло было кристально-прозрачным, и внутри ясно виднелись свернутые листы бумаги. — Надо выловить, — сказал один эльф другому. — Но открывать будем осторожно: мало ли что… *** Смотря из высокого окна на обрыв внизу, Галенлиндэ заплетала вторую косу, украшая волосы алой с золотом лентой. С рождения живя у моря, эльфийка привыкла видеть его непредсказуемость во всей красе, и порой казалось, будто стихия уже не способна удивить, однако, когда течение опасно ускорилось, а с севера то и дело стали приплывать небольшие льдины или даже целые глыбы, дочь Новэ Корабела, ставшая женой Питьяфинвэ Феанариона, вновь ощутила волнение: вдруг плотина не сдержит потоки, и вода затопит Белерианд? В задумчивости наблюдая за собирающимися над бескрайней серой гладью густыми облаками, эльфийка вздохнула. Давно не видевшись с сёстрами и мамой, Галенлиндэ скучала по ним, много раз садилась писать письма, но бросала, лишь начав… Что она скажет? Что тоскует, несмотря на замужество, которому все завидуют? Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вбежал её супруг. Он был… Испуган? — Моя Песня, — справившись с собой, выдохнул Амбарусса, обращаясь к жене, — мы уезжаем! Собирайся! И, прошу, не задавай вопросы! *** Взгляд на север был брошен нечаянно. Беглый, мимолётный… Но вдруг остановившийся и замерший. Тэлуфинвэ, узнав от рыбаков и смотрителей плотины о нескольких найденных посланиях в бутылках, воспринял известие не столь близко к сердцу, как его брат-близнец, и, возможно, будь у него время на размышление, поступил бы иначе, но сейчас Феаноринг просто смотрел на север. Гонца к наместнику уже отправили, вещи собраны, надо лишь оседлать коня и… Но север не отпускал. Тэльво смотрел в скрытую серо-чёрным мраком даль, где родилась красивая легенда о короле-воине, пожертвовавшем собой ради мира, и чувствовал, как угрызения совести впиваются в грудь. Нет, конечно, ничего сделать нельзя. Какой смысл терзаться? Ведь… Ничего. Сделать. Нельзя. Вскочив в седло, Тэлуфинвэ пришпорил коня и вихрем понёсся на юг. На холодную землю упали первые капли дождя. *** — Я всё ещё твоя главная советница, да, мой владыка? — с едва заметной тенью кокетства серьёзно спросила Дис, поправляя шелка, которыми слегка прикрывала наготу: ровно настолько, чтобы наместник был в состоянии думать о чём-то, кроме утех в постели. — Расскажи, что за вести принёс гонец? Второй Дом перешёл Хэлкараксэ? Макалаурэ не ответил. Он, как обычно, сидел у окна, стоявшая на подоконнике арфа играла сама по себе, на столе громоздилась куча записей, имевших мало отношения к государственным делам, но на этот раз Нолдо оделся не в халат, а так, словно собрался куда-то ехать. В изящных руках наместник держал подаренный отцом меч. — Не хочу верить, что пришло время для его партии, — рассматривая сталь клинка, печально покачал головой Феаноринг, — но поверить вынужден. Я слишком хорошо знаю дядю Нолофинвэ: нам придётся защищаться. С его приходом вся история будет переписана, и нам в ней места не останется. То, что мы сожгли корабли, защитив от Моргота Валинор и позволив остальным Нолдор остаться дома, не ввязываясь в войну и не обрекая себя на последствия гнева Валар, теперь, когда Нолофинвэ перешёл через Хэлкараксэ, будет расценено, как угодно, но только не как благо. — А ты сам как расценивал это? — Дис села на кровати, принялась расчёсывать чёрные волны волос. — Я? — Макалаурэ коснулся остриём меча струн, прислушался к звучанию. — Я, моя мудрая советница, привык во всём соглашаться с мнением отца, но по возможности поддерживать старшего брата. Отец был… гением, величайшим мастером, с которым никому из нас не сравниться, но ему катастрофически не хватало той вдумчивой рассудительности, что… есть у Майтимо. Касаясь струн смертоносным металлом, наместник приоткрыл шторы, впуская в комнату сияние Итиль. — Нас долгое время было двое у родителей, — всё тише говорил Макалаурэ, — и, хоть умения и интересы разнились, я и Нельо понимали друг друга. Дис молчала. Макалаурэ выдержал долгую паузу. — Читая переданные гонцом послания, — поднял голову, встряхнувшись, наместник, — я словно сам оказывался с эльфами, пытавшимися просить о помощи. Как будто видел всё своими глазами… *** В круговерти метели задрожал лёд, и, с треском и грохотом ломаясь, глыбы сорвались в море. Не сразу поняв, что произошло, эльфы бросились к краю, кто-то рискнул прыгнуть, но большинство, еле держась на ногах под ударами ветра, ошарашенно смотрели на неспешно удаляющийся берег. — Мы на льдине! — послышались возгласы и плач. — Нас уносят волны! — Помоги нам, Эру! — Эру! Пощади! — Прости нас! Не обрекай на смерть! Уже не обращая внимания на метель, Нолдор падали на колени и молили о спасении. Льдина качалась, волны захлёстывали края, снег стегал незащищённую одеждой кожу на залитых слезами лицах. Все понимали, что обречены, ведь течение несётся на юг, где нет мороза, и, если не свершится чудо, и отколовшуюся глыбу не прибьёт к берегу, она растает. *** — Видишь, Дис, — Макалаурэ развернул небольшой листок, — с одной стороны нарисована льдина и на ней нуждающиеся в помощи эльфы, а на другой — на Квэнья и Тэлерине мольба о помощи. Нолдор просят послать за ними лодки. Знахарка отложила в сторону золотой гребень и опустила взгляд. Волосы мягкой волной скатились с плеча на спрятанную в шелка грудь. — Но не это главное, моя мудрая советница, — Макалаурэ снова провёл клинком по струнам, медленно заиграл сталью хорошо знакомый эльфийке мотив. — Разорван свод небес, — чуть слышно пропел менестрель, — закат — плащом на плечи. Он скроет боль, и станет легче… Дыханья нет… И мир вокруг исчез В последний миг В цепи простых событий. Застынет лёд в сердцах разбитых, И только ночь услышит крик мой, Горький, как пепел. На призрачном пути… Наместник отложил клинок, и музыка оборвалась. Посмотрев в глаза любовницы, Феаноринг развернул ещё один листок: — Здесь крохотная частичка истории перехода через льды. *** Квеннар вышел из покосившегося шатра и осмотрелся. Никто уже не кричал и не звал на помощь, занявшись тем, что более вероятно могло помочь выжить: рыбной ловлей, сооружением печей на высоких опорах, чтобы огонь был как можно выше надо льдом и не растапливал его, кто-то измерял толщину глыбы и расстояния от шатров до края, записывая цифры под схематично изображённым положением светил в небе. «Я снова на плавучем острове, — подумал Квеннар, чувствуя нарастающее в сердце отчаяние, — только на этот раз в конце пути не прекрасный, залитый сиянием Древ, Благословенный Край… Я должен спасти летописи! Хотя бы часть из них!» Понимая, что выглядит странно, но наплевав на это, книжник принялся бегать по льдине и требовать отдать ему бутылки. *** — Всего выловили четыре послания, — задумчиво произнёс менестрель, нарушая тишину. — Конечно, их намного больше. Где-то на волнах качаются бесценные рукописи, часть выбросит на пустынные берега, где некому будет их отыскать, другие же попадут в руки Синдар или Авари… Сохранят ли они историю похода «мудрого» Финвэ через Вздыбленные Льды? — А мы сохраним? — спросила Дис, отбрасывая волосы за спину. — Мы преумножим, — наместник снова взялся за меч. — И приукрасим. Я знаю, что собираются сделать братья, и не стану их отговаривать. И тебя не заставлю следовать за мной. — Что ты собираешься делать? — знахарка от неожиданности забыла о кокетстве и показала своё истинное лицо: резковатой и холодной женщины, которая не испытывает жалость к стонущим от боли раненым. Но именно такой она и понравилась Макалаурэ, когда, удерживая его на грани смерти, возвращая к жизни, Дис не проявляла сострадания. В её глазах Феаноринг видел только желание побороть, пересилить и раздавить врага в лице страшных ран. Знахарка воспринимала Макалаурэ как поле боя. А потом начала его соблазнять и стала… как все. — Я поеду на север, — твёрдо заявил наместник. — Город Феанарион скоро опустеет, и править здесь станет некем. А бежать и прятаться… Нет, Дис, хватит. — Ты надеешься… — Да. — Макалаурэ не дал эльфийке договорить. — Если Финьо выжил во льдах, я поговорю с ним, даже если меня после этого казнят, как предателя. *** Лёд истончился, истаял, и, уже с трудом помещающиеся на его поверхности эльфы прижались друг к другу, обнявшись в молчаливом прощании. Квеннар провожал взглядом последнюю брошенную в волны бутылку и старался не думать о том, что сапоги уже начали промокать.