Свет проклятых звёзд

Высокий костёр разбрызгивал искры, словно фонтан — капли, в лунном свете огоньки играли с серебристым дымом, исчезая в прозрачных завитках. С южной стороны костра не лежали даже брёвна, и никто не подходил туда, чтобы не сидеть лицом к северу и клубящейся мгле над землями Моргота. Митриэль слушала песню одного из помощников Аклариквета, который обычно в спектаклях читал за рассказчика, и наблюдала за своим младшим сыном, упорно делавшим вид, что с матерью не знаком. Разумеется, его жена и дочь поступали так же. Кружась в медленном, плавном, но одновременно кокетливом танце, принцесса Иттариэль подыгрывала музыканту на маленькой лире, стреляя глазами в любующихся красотой дочери Турукано эльфов. С кем-нибудь из них можно будет потанцевать, выпить вина, забыть про… Всё! Но потом, конечно, напомнить, что рядом с принцессой место только принцу. Остальные могут и должны восхищаться на расстоянии, зная своё место у ног и трона своей леди. Менестрелю начала подпевать супруга нового военачальника, и голос тэлерийской девы заставил смолкнуть разговоры. Митриэль в очередной раз отметила для себя, что подданные Ольвэ поют особенно. В их музыке всегда звучит морская глубина и жемчужное сияние. Нет ничего красивее, чем многоголосый хор альквалондского театра. Как жаль, что его больше не суждено услышать… Рядом села дева в плачущей маске. Знахарка сразу узнала образ Валиэ Ниэнны и поняла, кто решил составить ей компанию. — Сейчас Мистель допоёт, — изменившимся из-за маски голосом сказала племянница королевского менестреля, — и будет наша с сестрой очередь выступать. Знаешь, в чём секрет успеха? Травница, чувствуя подвох, напряглась. — Что бы ты ни делала, перед началом сообщи всем, что это исключительно ради славы твоего короля, — рыдающая маска засмеялась, зрелище получилось неприятным. — Во славу короля Нолофинвэ, Митриэль, я случайно узнала кое-что интересное для тебя. — Маска приблизилась вплотную. — Морифинвэ Феанарион жив. И до сих пор не женат. Во славу короля Нолофинвэ, разумеется. Знахарка очень постаралась сделать вид, что новость её совершенно не заинтересовала. Абсолютно. Ни капельки. Важность этого известия меньше, чем… чем… У самой не значащей, какая только может быть. Племянница Аклариквета рассмеялась сквозь плачущую маску. *** Из последних сил борясь с тумянящей разум эйфорией от обрушившегося лавиной — или водопадом? — долгожданного успеха, способного вскружить голову, лишить способности мыслить, ослепить и оглушить, Нолофинвэ вошёл в шатёр. Отчаянно хватаясь за реальность, заставляя себя думать о том, что Аранаро всё ещё охраняет своего… господина, что у лагеря стоят воины намест… Канафинвэ, что придётся диктовать летописцам… что-то разумное, нолдоран, стараясь не улыбаться слишком широко, направил взгляд на ученика Квеннара. Разумеется, счастливый правитель заметил, как смотрит на него младший сын, но осознать, что за эмоции кроются за внимательностью и ожиданием пристального взгляда, был не в состоянии. — Кельсамо, иди за мной, — каким-то незнакомым голосом приказал король, и летописец послушно начал собирать записи, перья и чернила в сумку. Турукано встал. Именно сейчас Нолофинвэ заметил, насколько сын выше его ростом. Или просто раньше принц немного наклонялся к отцу, разговаривая с ним? «Как скала, возвышается», — откуда-то взялась мысль, но растаяла, только родившись. — Для торжественного мероприятия, — сказал принц Турукано, и за спокойствием в голосе прозвучала злая ирония, — необходимы зрители. Или свидетели. В зависимости от сути события. — Не сейчас, — думая совсем о другом и не поняв издёвки, развернулся к выходу Нолофинвэ, сопровождаемый молчаливой тенью-летописцем. — Сейчас тоже. Я пойду с тобой, мой король-отец, и нас будут сопровождать. По двое наших верных и Аранаро как единственный Нолдо Первого Дома, находящийся здесь. Слова сына отрезвили. Эйфория снова накатывала мощными волнами, но барьеры здравого смысла заставляли их сбавлять скорость. Пришло понимание, что впереди предстоит долгая и трудная работа, направленная на укрепление нового статуса: поверженный противник слишком слаб, ему могут начать сопереживать. — Аклариквет, — обернулся Нолофинвэ, — ты идёшь со мной. Турукано снисходительно улыбнулся. *** Разминувшись у входа в шатёр знахарей с королём, который, казалось, ослеп и не видел перед собой никого и ничего, Зеленоглазка и ещё трое лекарей зашли к Феанорингу. — Ты можешь погулять, травки поискать, — с тенью насмешки произнёс сын Митриэль, обращаясь к колдунье. — Господину Нельяфинвэ необходимо отдохнуть. — Рано отдыхать, — послышался срывающийся от попыток говорить громко хрип. — Я бы выпил вина. Зеленоглазка протиснулась между знахарями и подошла к постели. Что-то было не так. Точнее, всё не так. Абсолютно всё. Присмотревшись, колдунья поняла: дыхание, обычно слабое и неритмичное, ускорилось, стало глубоким. Тронув грудь, эльфийка почувствовала пугающе участившееся сердцебиение. — Давай выпьем, — убрал от себя руку Зеленоглазки Майтимо. Ладонь была мокрая и подрагивала. — Пока Нолофинвэ не вернулся. Колдунья послушно налила вина. Выпив свой бокал, эльфийка села рядом с постелью, помогая Феанорингу отхлебнуть. Глоток за глотком. — Хочешь ещё? — осторожно спросила Зеленоглазка, удивляясь, как быстро опустел бокал. — Хочу, — Майтимо со вздохом закрыл глаза и отвернулся. — Только не вина. Моё желание, увы, несбыточно. — Кто знает, — пожала плечами колдунья, — иногда воплощаются в жизнь даже самые нереальные мечты. Сын Феанаро хмыкнул. — Нет, — прошептал он, — я больше никогда не смогу свернуть шею… своими собственными руками. — Кому? — эльфийка почувствовала, что разговор продолжать не стóит, но любопытство взяло своё. — Никому, — слабо улыбнулся Нельяфинвэ. — Как бы ни хотелось. Поэтому давай выпьем ещё. И расскажи ещё раз легенду, которую про меня придумали. Зеленоглазка не была уверена, что пить столько вина после эликсиров — хорошая идея, но спорить не стала. Украдкой наблюдая за реакцией знахарей на свои действия, колдунья, молча извиняясь, пожала плечами и наполнила бокалы. — За красивые легенды, — предложил тост сын Феанаро, проводя пальцами по бинтам на предплечье, медленно поднимаясь к локтю, сжимая плечо. — Поддерживаю, — улыбнулась Зеленоглазка и начала рассказ. *** Первым вошёл Аранаро. По лицу эльфа было видно, что он уже готов к самому худшему, но не планирует сдаваться без боя. Если погибать, говорил взгляд воина, то, прихватив с собой в Чертоги Мандоса всех, кого получится. Нельяфинвэ, шепнув Зеленоглазке отойти, встретился глазами с верным своего брата и отрицательно покачал головой. Принц Турукано, вошедший следом в сопровождении двух мечников, вежливо кивнул Майтимо в знак приветствия. Король Нолофинвэ, уже не в силах сдерживать счастье, переступил порог, и рядом тут же возникли Аклариквет, летописец и два воина, одного из которых сын Феанаро хорошо знал. Бывший Нолдо Первого Дома очень внимательно посмотрел на Майтимо, потом на своего теперешнего короля и отвёл взгляд. — Куда здесь можно сесть? — спросил ученик Квеннара, обводя рукой шатёр. — Мне нужен стол. Пока сын Митриэль помогал книжнику разместиться, Турукано сел точно в тот же угол, где ранее читала летописи его дочь, Нолофинвэ справился с эмоциями и занял место Зеленоглазки. Колдунье пришлось сесть у изголовья, потому что уйти никому не позволили. — Вы все присутствуете на важнейшем событии в истории Нолдор, — торжественно произнёс Нолофинвэ и, наблюдая за удивлением на лицах подданных, по-дружески улыбнулся. — Увы, мой племянник нездоров, поэтому церемония и праздник состоятся позже, сейчас же сосредоточимся на главном, не станем утомлять сына моего брата. Турукано пшикнул и, скривившись, покачал головой. Умник бросил на принца беглый взгляд, тут же снова уткнулся в записи, быстро водя пером по странице. — С этого момента, — откашлялся Майтимо, но голос менее хриплым не стал, — владыкой всех Нолдор Эндорэ становится король Нолофинвэ Финвион, старший в роду. Я передаю власть ему, и все вы тому свидетели. Как видите, это моё добровольное решение. Речь произнесу позже, на торжественной церемонии. — Документ нельзя оставлять без подписи, — с сомнением произнёс летописец, подняв глаза от текста. Майтимо, морщась, рассмеялся: — Давай свой… документ. Когда перед глазами появился лист бумаги, сын Феанаро хмыкнул. — Похоже, — сказал он так тихо, что услышали только Нолофинвэ, летописец и Зеленоглазка, — я сам лишил себя последнего из данных отцом и матерью имён, назвав тебя, Ноло, старшим в роду. Я имел в виду твой род, но получилось… Теперь не я, теперь ты — Финвэ Третий. А я… И не Майтимо, и не Руссандол… Остаётся лишь один возможный вариант подписи на этом важном документе. Делать её я буду долго. Очень долго. С трудом сжав костлявыми пальцами перо, сын Феанаро начал выводить кривые закорючки. Турукано молча встал, подошёл вплотную к кузену, внимательно следя за появляющимся на бумаге уродливым подобием тэнгв. — Лорд Маэдрос, — прочитал принц, удивлённо посмотрел на бывшего нолдорана, но потом всё понял, улыбнулся и положил руку на плечо Майтимо. Сын Нолофинвэ хотел что-то сказать, однако, подумав, промолчал и, сделав знак верным, покинул шатёр. — Мой менестрель воспоёт это великое событие, — задыхаясь, дрожащим голосом произнёс новый единственный нолдоран Эндорэ, — а теперь необходимо сообщить Третьему Дому Нолдор, кто отныне их владыка. И найти остальных Феанариони. Спешно покидая шатёр, король и его подданные, думая о предстоящих важных делах, не заметили, как бывший нолдоран, побледнев, замер, смотря перед собой в одну точку. По вискам к отрастающим волосам, цвета огня и пепла, скатились слёзы. — Всё хорошо, — с трудом выдохнул Майтимо, когда знахари, увидев его состояние, бросились помогать. — Мне просто нужно… время. — И выпить? — спросил сын Митриэль, пряча дрожащие руки. — Да, пожалуй, — часто заморгав, улыбнулся Феаноринг. — Наливай всем, — подмигнула Зеленоглазка. — Опустошим запасы за здоровье лорда Маэдроса! — Это хороший тост, — согласился сын Митриэль. — За лорда Маэдроса! — За лорда Маэдроса! — поддержал оставшийся в шатре Аранаро. — За легенду! *** Близился рассвет. Направляясь через лагерь в свой шатёр, Нолофинвэ с трудом воспринимал реальность, и лишь звонкий девичий голос, долетевший от одного из костров, где пели и танцевали захмелевшие эльфы, заставил немного прийти в себя. — Славься владыка Финвэ Мудрый! — крикнула племянница Аклариквета. Весёлая танцевальная мелодия, которую играли три арфы, лира и флейта, сменилась медленным печальным напевом, слова проникали в сердце, и нолдоран почему-то остановился. Сопровождавшие его верные последовали примеру владыки. — В чёрном кожаном плаще, — донеслось таинственное печальное пение Слезы, — ты стоишь у края обрыва. Холоден ветер был в твоём окне, И ты увидел небо — небо над обрывом. В комнате холодного рассвета На мраморном полу застыло лето. По углам вино и кровь разлито, И ты не заметил, как небо стало ближе. — А небо смотрит вниз, небо смотрит вниз, — насмешливо подпела Улыбка. — Ночной полёт над землёй, — Слеза вступила, и музыка обрела магию, — семь тысяч взмахов ввысь, Без права возвращения. Обретшие крылья, не спустятся вниз. — Два поворота ключа, — пение Улыбки показалось страшной иронией, — осталось Совершить три шага до двери. На белые стены падёт луч рассвета, И ты увидишь небо — небо над обрывом. — И сребли когти вечности По мокрому стеклу. Три шага неизбежности И выдох на краю. — Небо стало ближе, небо стало ближе. — Ночной полёт над землёй, Семь тысяч взмахов ввысь, Без права возвращения. Обретшие крылья, не спустятся вниз. — Славься король Нолофинвэ! Только что обретший полную власть над Нолдор эльф вдруг совершенно растерялся и поспешил скрыться в шатре. Нужно придумать речь для народа! Нужно! Почему страх не путал мысли настолько сильно? Почему триумф лишил рассудка?! «Небо стало ближе… Небо над обрывом».