Свет проклятых звёзд

Красное закатное солнце окрасило синее небо в сиреневые тона. Музыка тёплого южного ветра сплеталась с мелодиями арф и голосами менестрелей, кружилась в воздухе, взлетала к чёрным облакам и белым звёздам. «Ищу того, кого считал я братом, Но всюду мгла, и некуда идти!» — донеслась песня, и Зеленоглазка узнала голос тэлерийской девы. — Мистель выступала в альквалондском театре, — сказал Аранаро, утрамбовывая немногие вещи в походную сумку. — Я тоже красиво пою, — невинно улыбнулась колдунья, — обещаю петь тебе всю дорогу, если хочешь. Я что угодно сделаю, клянусь! Только вывези меня из лагеря! — Но зачем? Эльфийка тяжело вздохнула. — Я не могу сказать, прости. Просто помоги мне, умоляю! Ты же всё равно едешь к своим! Вывези меня в лес, а дальше я сама! Воин задумался. Было принято решение ехать к теперь уже бывшему наместнику Канафинвэ двум гонцам, чтобы избежать слежки. Очевидно, нолдоран пошлёт своих верных за «бывшими перводомовцами», и невозможно будет утаить побег знахарки. — Я тебе любые снадобья приготовлю! «Лети, стрела, мой друг в беде! К скале прикован Злом!» — снова принёс ветер пение Мистель. Аранаро, прислушиваясь, улыбнулся. — Ты сделала то, — взял воин колдунью за плечи, — что было не под силу никому! Помочь тебе — мой долг. Я знаю, как тебя спрятать. *** Два чернокрыла: старый, с седыми перьями, и молодой, с ярко-жёлтым кончиком клюва, прервали трапезу и настороженно посмотрели мудро-проницательными и агрессивно-злобными бусинками глаз на нежеланного визитёра. — Кушайте, кушайте, пташки, — хихикнула рыже-пятнистая летучая мышь, садясь на выступ скалы, зацепившись за тёплые камни склона Тангородрима острыми длинными когтями. Чёрная клубящаяся пелена, гонимая ветром, закружилась вихрем и улетела к востоку, открыв обзор на морской берег далеко на западе. Птицы с сомнением покрутили головами и продолжили клевать. От прикованной к скале отрубленной кисти руки, стараниями падальщиков-чернокрылов, остался практически один костяк, фаланги пальцев отвалились, но магическая сталь крепко держала мёртвое запястье, и мощные клювы жадных птиц всё ещё выискивали между костей ладони остатки плоти. Решив больше не задерживаться, мышь вспорхнула в закрытое чёрной пеленой небо. Вести с юга очень важные, Владыка должен узнать их, как можно скорее! *** — Затраханные огнюки! Во все дыры поиметые! — орал страж на дозорной башне, расхаживая взад-вперёд по смотровой площадке. — Тупые затраханные огнюки! — И чего орёшь, кусок рыбьего зада? — раздражённо спросил его соратник, засыпавший, стоя у стены. — То, что ты проморгал задом трофей, это твои затраханные дела. Кто в тот день дежурил? — Я! И я бы успел! А эти огнюки, дырки их растянутые, мне даже подойти не дали! Полезли своими лапами, схватили и всё! — Поимел я ногой твою пасть! Заткнись! Спать мешаешь! Караульный пнул стену, однако притих, решив залить своё горе крепкой настойкой семян дурман-травы. Иначе, как не орать о том, насколько жизнь несправедлива к несчастному вояке, лишившегося работы палача за пьянство, когда нерадивый орк проспал казнь, которую должен был проводить? Как не хлебать горячительное, если отправили караульным на Тангородрим? Здесь совершенно нечего делать! А в тот день, когда у Владыки украли пленника, орку запретили покидать пост и стрелять в похитителя с башни. Но самое ужасное другое! Мерзкий ворюга оказался растяпой и потерял очень ценный клинок. Конечно, многие бросились за трофеем, когда пришёл приказ, что снова можно выходить за ворота. Но, как только бывший палач добежал до драгоценного оружия, откуда-то явился патруль огнюков, их командир взял своими лапищами меч и… серебро почернело и стекло на камни горячими каплями. Конец трофею. Осталось только пить и проклинать поиметую во все дыры судьбу караульного затраханной крепости.