Свет проклятых звёзд

— Это виноград, мама! — с восторгом и удивлением крикнула Финвиэль, отбрасывая за спину огненного оттенка косу. — На южной стене вырос виноград! Крупный чернобурый лис, дремавший в тени крепостных ворот, поднял на хозяйку недовольные глаза: громкий голос эльфийки, видимо, прервал сладкий сон. Подвязав лозу, чтобы помочь ей разрастаться, Финвиэль сорвала с куста у ворот миниатюрную розочку песочного цвета и приколола к бирюзовому платью. — Мама! — крикнула эльфийка. — Это же чудесно! У нас будет свой виноградник! Сидевшая с книгой в тени раскидистого куста с острыми длинными листьями и россыпью мелких алых цветов Нарнис подняла глаза на дочь. — У нас будет всё, — сказала дочь Нельяфинвэ, — если мы сможем отстоять свободу. Ветер принёс с моря крики чаек, а, сменив направление, — ароматы хвои и смолы. После восхода Анар, север расцвёл южными цветами, море согрелось, но воздух не был горячим, лучи дневного светила не обжигали, и серые камни зазеленели, лес запел трелями певчих птиц, когда-то гнездившихся в окрестностях Тириона, выживших во тьме или усыплённых Валиэ Ниэнной. После взлёта на небо Тилиона и Ариэн, север Валинора стал дивным местом, но эльфы, напуганные словами и демонстрацией силы Валар, боялись противиться воле Владык, несмотря на то, что уходить под землю хотели немногие. — А вдруг Моргот снова нападёт на нас? — язвительно спросила Финвиэль, передразнивая интонацию тех, кто готов был на всё ради безопасности. — Не нападёт, — прищурилась Нарнис, перелистывая страницу. — Твой папа не позволит. «Чувство вины за непредотвращённое зло обожжёт однажды, — прочитала хозяйка Форменоссэ строку, опустив глаза в текст, — обездвижит, словно путы, и ударит в голову способным убить осознанием всего, что не было сделано. И не поможет броня самооправдания и чужой похвалы». — Мой возлюбленный Лаурэфиндэ победит врага Валар, — гордо скрестила руки на груди Финвиэль. «Лишь цветы будут знать имя, что прошепчет герой с последним вздохом, когда обрушится головокружительной высоты пьедестал его славы», — говорил эпизодический персонаж истории, написанной не самым талантливым книжником Амана, однако его рассказы Нарнис подарила супруга Куруфинвэ Атаринкэ, и дочь Нельяфинвэ Феанариона обещала прочитать и сказать своё мнение. — Моя госпожа, — появился перед хозяйкой Форменоссэ защитник, охранявший южные ворота крепости, — к тебе гости. С теми же вопросами, что и три дня назад. «Великая роль отведена допустившим великое горе, слишком поздно решившимся на великое благо». — Как может нравиться этот бессмысленный набор высказываний? — отложила книгу Нарнис. — Зови гостя, Румьо. Возможно, на этот раз он скажет что-нибудь неожиданное. *** От сладкого волнения бешено колотилось сердце, и мир казался пугающе-волшебным. После юга Валинора, стремительно превращающегося в пустыню, усыпанную искрящимся алмазной крошкой песком, с растущими лишь по берегам рек непривычными глазу мохнатыми деревьями с мясистыми, похожими на ладони, листьями, прячущимися в тени берегов огромными розовыми цветами, источающими дурманящие ароматы, и травянистыми кочками, разбросанными вблизи воды, север казался окном в прошлое. Лес, некогда хвойный, стал смешанным, и лиственные деревья вытесняли сосны и ели, прорастая сквозь камни, ютясь на склонах, хватаясь мощными корнями за скалистые отвесные берега. Над головой суетились сиреневокрылые ласточки с серебристыми хвостами, взлетая до самых облаков и падая к залитой золотом Анар воде, на миг скрываясь в норках и тут же снова бросаясь в погоню за синими переливающимися насекомыми. Вспомнив, как охотился в лесах, которые теперь изменились до неузнаваемости, молодой эльф на миг остановил коня. Вала Оромэ не позволил забрать лошадей под землю, выпустив их в поля и леса, однако научил аманэльдар призывать скакунов свистом. Золотые волосы, падающие мягкими волнами на плечи, всколыхнул порыв холодного ветра с севера, и внук ваньярского лидера Ингвэ мечтательно улыбнулся. Арафион знал, будет непросто добиться желаемого, но тем ценнее результат! Чуткий слух эльфа издалека различил лай собак и тявканье лисиц, живущих в крепости и считающих себя такими же сторожами хозяйского дома, как и псы. Чувствующие настроение Нарнис, звери приветствовали непрошенного гостя настороженно, без радости, хотя и с должным уважением. — Кто же успел раньше меня? — с досадой и тревогой спросил сам себя Арафион, прогоняя ревность. Нет, никто бы не стал совершать такое же безумство, как молодой Ванья из рода Ингвэ, волноваться не о чем. Но кто же, в таком случае, пожаловал в Форменоссэ? *** — Моё решение останется неизменным, посланник, — сказала Нарнис, внимательно выслушав Майя. — Я бесконечно ценю заботу Вала Оромэ о моей семье, он всегда очень много делал для рода Феанаро, но сейчас вынуждена отказаться от помощи. Я понимаю, ты и твои братья готовы присмотреть за крепостью Форменоссэ, чтобы моя семья в любое время могла сюда приезжать, покинув ненадолго подземные дворцы, что столь любезно выстроил для нас Вала Ауле, но мой ответ таков: если Мелькор нападёт, я лучше погибну, защищая свой дом, доставшийся мне от отца, нежели буду прятаться и надеяться, что воля Владык окажется для меня выгодной. — Злые речи, — прищурился посланник Оромэ. — Нет, не злые. Нарнис отошла от Майя, поглаживавшего белоснежную гриву потрясающе красивой лошади, подняла с земли палку и бросила. Молодой рыжий лис и чёрно-белый пятнистый пёс бросились за игрушкой, соревнуясь, кто ловчее, не всерьёз покусывая друг друга за уши и морду. — Зачем жить в крепости, фундамент которой — отчаяние, а стены — обида? — задал вопрос Майя. — Неужели ты, Нолдиэ, не чувствуешь запах крови, пропитавший камни? Ты не слышишь голоса мертвецов, которые запомнил мрамор? Это проклятое место, дочь изгнанника и жена отступника. Освободись от пут зла! Оставь Форменоссэ, и время, быть может, исцелит раны этой воющей от боли постройки. — Не пытайся запугать меня, посланник, — напряглась Нарнис. — Тебе это не под силу. *** «Она прекрасна! — восхитился, въехав в открытые ворота Арафион, услышав лишь конец разговора. — Я даже представить не мог, насколько она хороша! Как я мог не замечать этого раньше?!» Зная о Нарнис в основном по рассказам Индис и обманчивым впечатлениям кратких встреч на больших праздниках, где дочь старшего из сыновей Феанаро бывала исключительно с мужем, считая эльфийку ничем не примечательной представительницей рода мастера меди Махтана, Арафион был потрясён, когда пришли вести о резком протесте Нарнис против переселения под землю и требовании признать её право называться королевой и независимо править землями на севере Валинора. Высокая, стройная, словно кипарис, эльфийка с красно-каштановыми локонами вдруг показалась внуку Ингвэ прекраснейшей из женщин, для неё захотелось совершить что-то… безумное! — Я присмотрю за крепостью Форменоссэ не хуже самого Вала Оромэ! — крикнул Арафион, на ходу спрыгивая с коня на землю и в одно мгновение, ловя изумлённые взгляды верных дочери Нельяфинвэ Феанариона и Финвиэль, встал между Нарнис и Майя. — Не заставляй гордую Нолдиэ испытывать смятение! Она не подчинится. Хозяйка Форменоссэ и посланник Оромэ одинаково удивлённо промолчали, ожидая, что будет дальше. — Если женщина не может самостоятельно править землями, — начал настаивать Арафион, — если это право безраздельно принадлежит мужчинам, я готов молить Нарнис на коленях стать моей женой! Глаза Майя неестественно расширились, стали похожими на птичьи: неподвижными и невыразительными. Финвиэль потрясённо ахнула, а потом захихикала. Дочь старшего Феанариона посмотрела на неожиданного гостя очень узнаваемым взглядом своего отца, однако холод стали быстро сменился снисходительной добротой, ведь женщина должна быть покорной и ласковой. Хотя бы с виду. — Финвиэль, — внимательно наблюдая за каждым движением Арафиона, сказала хозяйка Форменоссэ, — поговори с посланником Вала. Пусть доблестный воин давних лет расскажет тебе обо всём, что хотел бы передать мне. А я побеседую с моим дорогим визитёром. Пойдём, сын Ингвиона, море — лучший свидетель важных разговоров. А здесь слишком много любопытных. Делавший вид, будто всё это время спал, чернобурый лис, невозмутимо лежавший в тени около ворот, дёрнул ушами и обиженно посмотрел на Нолдиэ. Неужели даже такому важному обитателю крепости откажут в возможности послушать интереснейшую беседу?! Это несправедливо! *** «Все Ваньяр одинаковые! Красиво и с чувством говорят, но ничего не делают», — с насмешкой размышляла Нарнис, шаг за шагом спускаясь к берегу моря. До того, как Валар подняли из воды скалы и накрыли Аман магическим куполом, вода прибывала, течение приносило льдины, а порой — обрывки одежды, в желудках крупных рыб иногда попадались застёжки с плащей и накидок, броши, кольца… Теперь всё это осталось во внешнем мире, отступив вместе с морем перед могуществом Владык, но память прогнать невозможно. Не задумываясь, ища глазами новые «вести» из Хэлкараксэ, которых, разумеется, не может быть, Нарнис решила не играть с Арафионом, изображая милую леди, а поговорить начистоту. — Четвёртый и младший из сыновей второго по старшинству наследника ваньярского владыки, — обратилась Нолдиэ к выглядевшему напрочь лишившимся способности разумно мыслить влюблённым эльфу, — неужели для тебя совсем нет будущего рядом с властным предком? Неужели для тебя не нашлось дивного подземного дворца, куда можно привести прекрасную юную супругу? Не верю, что род Ингвэ обеднел. — Причём здесь бедность и род Ингвэ? — схватился за сердце Арафион. — Я был менестрелем Валар! Я пел на священной горе Таникветиль! У меня есть всё, что я хочу. Кроме тебя. Нарнис, до этого момента собиравшаяся быть честной, передумала — смеяться в лицо собеседнику не позволило воспитание. — Под землёй не поют песни? — поинтересовалась эльфийка, уже сомневаясь, что не зря тратит время. — Почему же? — быстро ответил вопросом на вопрос Арафион. — Поют. Но ведь дело не в песнях, Нарнис! — А в том, что это больше не требуется Валар? Владыки больше не превозносят своих менестрелей? — Правильно говорят, — сник золотоволосый эльф, угасая, словно лучи Анар среди плотных серых облаков, — что у Нолдор рода Феанаро нет сердца. Вы всё оцениваете только с точки зрения выгоды! В этот момент дочери Нельяфинвэ показалось, что разговор окончен, и гость сейчас уйдёт, однако Арафион неожиданно воспрял, голубые глаза засияли радостью озарения. — Неужели я настолько бесполезен, что меня нельзя оценивать с такой стороны?! — возмутился эльф, и сдержать улыбку Нарнис не смогла. — Похоже, — с теплотой в голосе произнесла хозяйка Форменоссэ, — о Первом Доме Нолдор говорят так же, что мы не умеем любить и не знаем, что такое верность. — Ты можешь начать жизнь заново! — чуть наклонился Арафион, нежно взяв Нолдиэ за плечи. — Со мной. — И какова же мне будет цена, как супруге? — Нарнис не отстранялась, но всё равно была бесконечно далеко. — Муж ушёл воевать, пусть даже и навсегда, и жена решила, что брачная клятва ничего более не значит? На удивление упорного эльфа не оттолкнуло даже это. — Хорошо, — ещё радостнее заулыбался Арафион, — я всё понял. Скажи, владычица твердыни, наводящей ужас на Майяр Оромэ, кои зовут твою крепость Замком Скорби, чем я могу быть тебе полезен? — Мне странно это слышать, — Нарнис снова посмотрела на море, — объясни, почему ты не хочешь жить со своей семьёй? Не всё ли равно, на земле или под землёй находится дворец? На юге действительно днём невыносимо жарко светит Анар. — Если согласишься на моё соседство с тобой на севере, — подмигнул Арафион, — я приглашу тебя на праздник, который устроит король Арафинвэ. Сама всё увидишь. А пока, владычица моего сердца, скажи, нужен ли тебе покорнейший из слуг? — При условии, что он не станет претендовать на мою спальню, — как бы в шутку сказала Нарнис. — Согласен! — упал на колено эльф, нежно целуя руку Нолдиэ. Губы ласково прижались к коже, тёплые руки трепетно держали запястье и отпускать не собирались. — Пойдём, покажу тебе то, с чем действительно нужна помощь, — высвободилась эльфийка. — Поцелуи оставь для той, кто ответит на них взаимностью. По счастливому сиянию голубых глаз было ясно, что любой знак внимания влюблённый Ванья воспринимает, как повод надеяться. Похоже, с этим ничего поделать невозможно. Прибрежные скалы расступились, открыв небольшую бухту. — Теперь видишь, Благородный Ястреб, почему я не хочу уезжать, если до этого не понимал, что наследие отца для меня ценно? — улыбнулась Нарнис, но глаза остались нерадостными. — Это будущий порт Эстель. Арафион замер, поражённый неожиданным зрелищем. — Порт? Но… — Ты не понимаешь, зачем он? — рассмеялась дочь Нельяфинвэ. — Понимаю, — вдруг очень серьёзно сказал эльф, смотря на уже достроенный маяк. — Теперь понимаю. Ванья взглянул на Нолдиэ удивительно проницательно и сочувственно. — Скорбеть о прошлом — какой в этом толк? — заговорил нараспев бывший менестрель Валар, используя привычный метод общения с безутешными тэлерийскими жёнами, когда чары музыки могли вернуть к жизни отчаявшуюся эльфийку, хотя бы ненадолго подарив сердцу покой. Только на этот раз цель певца была иной. — Тоска не кормит, мечта не греет. Хочешь, скуплю я весь красный шёлк И развешу его на реях? Хочешь, всё брошу к твоим ногам? Хочешь, стану ещё богаче? Хочешь, увезу тебя к тем берегам,  Где никто никогда ни о чём не плачет? Небо, я знаю, бывает в звёздах. Траву я помню в волшебной росе. Просто… ты не такая, Ты не такая, как все. Что же ты не умерла от любви? Что-то же ты не ушла со всеми? Хочешь уплыть, так не жди — плыви! Ты же даром теряешь время! Счастье летит к тебе на гребне волны И уходит назад с отливом. Здесь, где все безнадёжно больны,  Я с тобой смогу быть счастливым! Небо, знаю, бывает в звёздах. Траву мы помним в волшебной росе. Просто… просто ты не такая,  Ты не такая, как все! Хочешь, приду к тебе на маяк, Стану рядом — покорный, кроткий? Но пуст горизонт! Путь морской иссяк: В нём давно нет ни единой лодки! Мечтать о принце — да какой в этом толк?! Я ведь тоже могу быть сильным! Хочешь, носить стану алый шёлк? А хочешь, зови… А хочешь, зови… А хочешь… зови меня Финьо! Нарнис слушала очень внимательно, не перебивая. Порой казалось, эльфийка поддалась чарам, но вдруг Нолдиэ иронично подняла брови. — Арафион, я строю порт, чтобы развить морское сообщение с югом. Не ради Финдекано. Не для того, чтобы свет маяка показал моему супругу путь домой. Ты не веришь в мою любовь к нему, и, возможно, на то есть причины, ведь я действительно жива и не ушла в Эндорэ, спорить не стану. Пойми, я хочу, чтобы мои владения процветали. Мы сможем обмениваться ресурсами со всем Аманом, используя водные пути. — Это неправда, Нарнис. Ты ждёшь мужа. Но знай, я тоже умею ждать. Хозяйка Форменоссэ отвела взгляд и снова посмотрела вдаль на затерявшийся в тумане горизонт. Пустота. Нет даже ветра. Лишь волны, волны, волны.