Свет проклятых звёзд

Под утро заморосил неприятный холодный дождь, серое небо опустилось на вершины гор, словно огромная туша чудовища — на ряд копий. Удивляясь странным ассоциациям, Макалаурэ пришпорил коня, и его верные тоже ускорили скачку. Несмотря на беспросветную серость вокруг, на сердце у менестреля было легко, музыка в воображении сплеталась узорами ритма и аккордов, вспоминались пока не ставшие песнями строки, и, хотя получалась нелепость, Феаноринг улыбался. — Смотрите! — крикнул вдруг Аранаро, указывая на юг. — Это знамёна Оссирианда? — Похоже на них, — согласился Макалаурэ, — сочетание кораблей и леса — их особенность. Всмотревшись во влажный утренний туман, спустившийся со склонов, менестрель прикинул численность движущихся в Химринг эльфов — не менее шести сотен вооружённых копьями и луками воинов, примерно половина из них — всадники. — Неужели лорд Новэ решил оказать военную помощь Нолдор? — усмехнулся Макалаурэ, но Аранаро остался серьёзным. — Нет, господин Канафинвэ, — покачал головой воин, — мы сейчас видим тех, кто понимает, что есть Белерианд, а есть Дор-Даэделот. Есть мы — эльфы и гномы, а есть Моргот и его твари. Есть мир, есть война. Жизнь и смерть. И мы, жители Белерианда, должны победить. А где ещё быть настоящим героям-защитникам? Конечно, на границе. Серая дымка рассеялась, сквозь облака засияли золотистые лучи, и на вершине грозной горы, выбранной лордом Маэдросом для строительства города-крепости, заалел флаг со звездой рода Феанаро Куруфинвэ. — Дальше без проводника нельзя! — встал на пути всадников воин, которого Макалаурэ запомнил по весьма показательному эпизоду в самом начале Исхода: недовольный диктатурой Феанаро, эльф сорвал восьмиконечную звезду с плаща и заявил: «Я не позволю указывать мне, когда я должен спать, есть, любить жену, тренировать искусство боя и справлять естественные нужды!» Похоже, нолдоран заставил этого свободолюбивого эльфа делать вещи похуже, раз он снова вернулся в Первый Дом. Ах, да, не в Первый Дом, а к обездоленным бродягам. Осмотрев внушительную стену, возведённую примерно в трёх лигах от склона горы, менестрель заинтересовался — что же успел придумать его брат за время, прошедшее с их расставания, что теперь по земле лорда Маэдроса нельзя ходить без специального сопровождения? Находившиеся поблизости новоприбывшие Синдар уважительно закивали. — Мы вокруг своих поселений тоже ловушки выкапываем, — гордо заявил широкоплечий эльф в плаще, украшенном шкурой волколака. Макалаурэ стало очень неприятно слушать о том, что такая жизнь — нормально и почётно, однако воспоминания об упрёках брата и предложении признать своё малодушие и убираться на безопасный юг заставили изобразить гордость за свой род. Восточный склон горы исчез под строительными лесами, по пути к скалам то и дело попадались строгие каменные дома, выглядящие маленькими крепостями, но больше всего бросалось в глаза, что в каждом дворе росли плодовые деревья, вдоль дорог на камнях была насыпана привезённая с юга плодородная почва, на которой колосились неприхотливые злаковые. Отовсюду доносились детские голоса и стук деревянного оружия. Пустовавшие совсем недавно территории ожили за считанные солнечные годы. Пройдя извилистой путанной тропой к подножью, Макалаурэ и его верные остановились у ещё одной могучей стены, по верху которой свободно могли проехать пять-шесть всадников, и увидели вышедшего навстречу из массивных ворот Телперавиона, не выглядевшего дружелюбным. — Владыка Маэдрос ждёт вас, — сообщил Нолдо тоном обвинителя. Феаноринг попытался сохранять любезность, с интересом и восхищением рассматривая закреплённые на скале подъёмники, чтобы подойти к которым потребовалось преодолеть широкий ров по мосту, висящему на цепях. Промелькнула мысль, что жители Химринга имеют полное право гордиться своей землёй. Войдя на подъёмник и, по мере удаления от земли, смотря на владения брата с нового ракурса, Макалаурэ понял замысел: от внешних ворот нельзя пройти или проехать по прямой — самому очевидному пути: непрошенных гостей ждут ловушки, замаскированные под посевы, а на полях насыпаны холмики, за которыми можно спрятаться, чтобы встретить врага стрелами. «Видимо, для собственного войска пути скрыты от глаз, — подумал менестрель. — И я тоже недостоин знать дороги «для своих». — То, что вас пропустили за ворота, — словно прочитал мысли Феаноринга Телперавион, — говорит о доверии к вам владыки. Это великая честь. Макалаурэ напрягся: бывший верный нолдорана никогда не был столь отстранённым и официальным в разговоре. Подобная перемена точно не может означать ничего хорошего. Решив не думать о худшем заранее, Макалаурэ пытался сравнивать зарождающуюся в скале крепость с Форменоссэ. Да, безусловно сходства прослеживались, особенно это касалось большого количества башен, число которых росло с высотой. Мысленно прикидывая размер флага на вершине, который точно не меньше небольшого пшеничного поля, менестрель не заметил, как оказался в длинном зале из серого мрамора с головокружительно высоким потолком. На стенах между массивными колоннами висели багровые гобелены с изображениями событий, связанных с родом Феанаро Куруфинвэ. Присмотревшись, Макалаурэ обратил внимание, что каждое полотно имеет сюжет, так или иначе имеющий отношение к огню, на каждом сияют золотом восьмиконечные звёзды. В двух ближайших колоннах открылись невидимые ранее двери, вышли приветствующие гостей стражи. Подняв голову, менестрель понял, что под потолком есть незаметные за гобеленами балконы, с которых удобно стрелять во вторгшихся врагов. В конце зала было возвышение, на котором мог бы стоять трон, однако там находились только гобелены и висящие на стене мечи и щиты с гербом Первого Дома Нолдор. Стоявший у выходящего на север окна лорд Маэдрос, рядом с которым вполголоса спорили друг с другом две девушки, наконец, обратил внимание на гостей. Пятеро воинов, у троих из которых мечи висели с правой стороны, поприветствовали Канафинвэ Феанариона, и Макалаурэ мысленно порадовался их спокойствию и дружелюбию. — Ты на удивление быстро добрался, Кано, — сдержанно улыбнулся Маэдрос и окинул быстрым взглядом всех находившихся рядом, — оставьте меня с сыном Феанаро Куруфинвэ наедине. Дождавшись, когда зал опустеет, не считая неизвестного менестрелю количества тайно присутствующей стражи, старший Феаноринг указал правой рукой в чёрной кожаной перчатке на вид из окна. — Смотри, какой прекрасный обзор, Кано. Ард-Гален, как на ладони. И Тангородрим виден даже в плохую погоду. Я думаю над возведением крепостей на равнине. Строить будем так, чтобы ускорять ветер между зданиями, и тогда тьма нас не накроет. Когда соберу достаточно воинов, мы подойдём к Морготу вплотную, укрепимся и продолжим наступление. — Маэдрос, не отводя внимательных глаз от земель врага, скрытых вдали чёрным туманом, словно ожидая нападения, неприятно улыбнулся. — Кано, это правда, что твоя долина до сих пор не укреплена? Макалаурэ опустил взгляд. — Ты понимаешь, Кано, что находишься в очень удобном для атаки месте? — по-прежнему смотря на север, язвительно поинтересовался лорд Химринга. — И то, что ты называешь себя Маглор, король Поющей Долины, не делает тебя героем. Вы, сыновья Феанаро Куруфинвэ, заявляете о независимости от нолдорана, власть которого признана мной, и это задокументированно! Вы дерзили посланникам короля, непонятно, на что рассчитывая. Думаете, если Ноло решит воплотить свои угрозы в жизнь, я приду каждому из вас на помощь? — Маэдрос, — попытался уйти от неприятного разговора Макалаурэ, — ты сам отправил меня в долину рядом с перевалом. Ты сам доверил мне удобное для атаки место… — Кано, — направленный на Тангородрим взгляд стал страшным, — ты много раз повторил, что будешь мне помогать. Помощь нужна на том перевале. А ты занят строительством дворцов. Хочешь красивой жизни? Пожалуйста! Но сначала обеспечь военную мощь! Армия нам понадобится очень скоро. — Я буду делать, что скажешь, — поспешил согласиться менестрель. — Знаю, — усмехнулся Маэдрос. — Мы все хотим вернуть то, что у нас отняли. Нам нужно больше воинов. «Сильмарили, — с горечью подумал менестрель, — святыня рода Феанаро, дивные звёзды, родившиеся в руках мастера». — К тебе потянутся ещё больше, — с теплотой сказал Макалаурэ, — если будут видеть, что ты веришь в победу. Моргот силён, кажется непобедимым, с ним готовы воевать те, кто не может смириться с творимым им злом, но сражаются они без надежды. Просто не могут иначе. Но ты, Маэдрос, своим примером показав, что не всех можно сломить даже чудовищными пытками, что необходимо продолжать бой, можешь дать надежду каждому, кто готов встать в твои ряды. Скажи, кто были те девы, которых я видел здесь? — Вышивальщицы, — усмехнулся лорд Химринга, всё так же неподвижно наблюдая за тьмой на севере. — Каждая из них будет счастлива стать твоей женой. Маэдрос, не хмыкай. Пойми, что не все готовы жить только ради мести и героической гибели в неравном бою, большинство хочет будущего без войны не только для себя, но и для своих потомков. Если ты, герой и символ борьбы, одинок, если ты строишь крепость без запасного выхода, и хочешь стоять до конца, это будоражит сердца, зажигает в них пламя, но не даёт надежды. Хочешь, чтобы твоё население, твоя армия росла — покажи всем, что ты сам веришь в победу, в жизнь после войны, в будущее без врага. Женись, брат, пусть у тебя будет хотя бы один ребёнок. Знаю, куда ты хочешь меня послать, но учти, я прав. — И где же твоя дорогая Дис? — скривился старший Феаноринг. Не получив ответа, Маэдрос вдруг оторвался от созерцания территорий врага. — Я не просто так тебя позвал, — очень серьёзно произнёс лорд. — Моргот предлагает переговоры. Менестрель побледнел. Одновременно рухнули пол из-под ног, потолок на голову, и всё это полетело в бездну. В реальность вернул страшный своей искренностью смех старшего брата. — Не бойся, — снисходительно улыбаясь, сказал Маэдрос. — Я пошутил. Прислонившись к колонне, Макалаурэ закрыл глаза. «Я заслужил эти издёвки, — начал успокаивать себя Феаноринг. — Заслужил. Нечего теперь обижаться». — Ноло в панике, — усмехнулся старший сын Феанаро Куруфинвэ, — в его власть над Нолдор не верит Дориат, а теперь шесть королей-Феанарионов заявили о независимости. Нолофинвэ не может угрожать соседям, так как за ним следят подданные Корабела, поэтому пытается остаться сияющим добром. Он собирает всех на Праздник Объединения, Кано. Однако, насколько мне известно, никто приезжать не собирается. Смотря на север, Маэдрос коротко рассмеялся, но вдруг резко изменился в лице. — Я — подданный нолдорана, — недобро запылавшие глаза сощурились. — И обязан явиться. Ты, Кано, едешь со мной. Мы вернём то, что у нас отняли.