Свет проклятых звёзд

Тело, неловко размахивая руками и ногами, отчаянно крича, полетело с балкона на белокаменную лестницу далеко внизу. Вопль оборвался, ступени заалели. Отпрянув от окна, эльфийка закрыла лицо руками, боясь взглянуть на возвышающуюся в слепящем свете, бьющем из арки, чёрную фигуру. Красивый, но пугающий до полуобморока голос ударил раскатом грома: — Предашь меня — полетишь следом. *** Лишь выехав из отчего дома, Оэруиль оказалась в полном одиночестве, окружённая слугами, охраной и чёрно-алой роскошью, сопровождаемая ощущением абсолютной ненужности никому из сотен эльфов, находящихся поблизости. Тоска по маме и сёстрам навалилась сразу же, как позади сомкнулся лес, и, кроме бесконечных деревьев, из окна кареты ничего не стало видно. «Она тебе не соперница! — постоянно повторяла мать, собирая невесту короля Карантира в дорогу. — Ты — дочь лорда, а Пилинэль — всего лишь сестра обычного воина. В ней нет ничего, кроме крашенных волос!» «Ты слишком многого не хочешь видеть, мама, — думала Оэруиль, наблюдая из окна кареты за ускользающим в прошлое знакомым лесом, — Пилинэль не просто так много ест, а её умение красить волосы почему-то очень нравится нолдорану Карантиру!» «Ты — уже почти жена, а эта простушка — нет». Дочери лорда Каленовэ всё больше казалось, что её замужество нужно и выгодно всем, кроме неё самой. Разве это справедливо? Вспомнив, что хотела справиться с трудностями и выжить в самых сложных ситуациях, Оэруиль попыталась понять, что хорошего в медно-рыжем красителе для волос. Да, это редкий цвет, среди Синдар и вовсе не встречающийся. Можно получать выгоду с дев, желающих выглядеть необычно. Вот, значит, что привлекает короля! Выгода! «Но… чем могу быть полезна я? Ничем?» Мысль удручала. Внучка всезнающего избранного Валар лорда Кирдана привыкла жить по указке, не проявляя инициативу, зная, что каждый её поступок оценивают мать, отец, дед и ещё целый семейный совет. Отступишь от заданного направления — всеобщее порицание. Зато и похвала за правильные успехи огромна. Можно купаться в лестных словах! А теперь нет ни похвалы, ни указаний, ни порицания. Ни-че-го. Только лес и горы, и сотни безразличных эльфов вокруг. Решив во время следующего привала непременно поговорить с будущим мужем, Оэруиль попыталась вспомнить, какие темы интересны таинственному Нолдо, но на ум приходило лишь одно — Башня Морской Звезды. *** — Ты же перегородишь древний гномий тракт! — ахнул Лепасур, смотря на внесённые в карту Таргелиона правки. — Что-то я не заметил активного использования этой дороги, — смотря взглядом заговорщика, оскалился Морифинвэ. — Гномам небезопасно покидать их подземные дома, однако теперь всё изменится. Мой дорогой племянник провёл немало времени с наугрим и подтверждает — мастера они прекрасные. Моя крепость станет перевалочным пунктом между гномами и, например, моим братом Маэдросом, остро нуждающимся в оружейниках и строителях. — Я не понимаю, в чём подвох, — с интересом заулыбался Синда, — но уверен, он есть. — Всё честно, оторно, — голосом, не вызывающим сомнений в искренности, сказал Феаноринг. — Расскажи лучше, что насчёт моей башни? Ты обещал помочь. — Я обещал не просто помочь, а возвести! — вдохновенно всплеснул руками Лепасур. — И вот несколько набросков, которые я сделал в пути. Оэруиль хотела подойти незаметно, но это оказалось непосильной задачей: леди сразу же увидели и слуги, и охрана, и начали учтиво приветствовать дочь уважаемого лорда. — Королева Таргелиона, — доносились восхищённые голоса, и лишь Морифинвэ и его новый друг-архитектор не замечали обиженную Оэруиль, занимаясь исключительно своим проектом. — Дорогой мой жених, — очень постаралась произнести без нервной дрожи дочь Каленовэ, — любовь моя, сердце истосковалось по твоему обществу. — Что ж, душа моя, — вовсе не равнодушно отозвался Карнистир, — в таком случае можешь составить нам компанию и сказать своё мнение о необходимой и достаточной глубине фундамента башни, высота которой составит примерно двадцать таких эльфиек, как ты. Подумай, чтобы одна дева держала шпиль, украшая собой постройку, а другие девятнадцать поддерживали её, скольких прелестниц придётся зарыть в глину и песок, известняк или дроблённый гранит? Как тебе такие расчёты? Увидев, как Оэруиль испугалась, хоть и пыталась не подавать вида, Морифинвэ посмотрел на невесту взглядом хищника, голос понизился: — В башне, которую мы проектируем, заключена феа погибшей принцессы. Прекрасной, но коварной и жестокой, искусно создававшей видимость хрупкой хрустальной статуэтки. И так вышло, что принцесса захлебнулась в пролитой ей самой крови. Слишком много её оказалось, понимаешь? Можешь себе представить дворцовый пруд, где вместо воды, алая вязкая жидкость? Теперь феа, всё ещё не насытившись, живёт в этой задумке, и, как только башня вознесётся к небу, сияя белоснежным мрамором и серебром шпилей и куполов, принцесса потребует новой крови. Дочери лорда Каленовэ стало не по себе. Не понимая, шутит король или нет, эльфийка увидела идущую к красному Феанорингу Пилинэль, сопровождаемую девами и вооружёнными воинами, и почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы: Карантир взял руку «простушки, которая для дочери лорда совсем не соперница» и нежно поцеловал, смотря на скрытый свободной одеждой растущий живот. — Взгляни, моё сокровище, — приобнял Феаноринг эльфийку с крашенными волосами и показал ей отметину на карте, — этот дворец будет твоим. Мы сделаем так, чтобы караваны торговцев шли непрерывно. Уверен, гномьи женщины, глядя на прекрасных эльфиек, будут готовы многое отдать, чтобы стать хоть чуточку похожими на тебя. В глазах Пилинэль мелькнуло недовольство, и, поняв причину, Оэруиль не сдержала улыбку: «недостойная простушка» хотела жить с королём, а её отселяют и достаточно далеко. Замечательно! С ненавистью взглянув на высокородную соперницу, Пилинэль гордо посмотрела вокруг, поблагодарила Карнистира за будущий дворец поцелуем и вместе с сопровождением удалилась в свой шатёр с вышитым серебряными сплетёнными ветвями высоким куполом. У входа дежурили два копейщика из уроженцев северного Оссирианда. Будущая королева старалась не думать, что её собственный шатёр не такой роскошный, как у Пилинэль. Это ведь только кажется! Да. Кажется. *** Лес начал редеть, изменились звуки вокруг, дорога пошла на подъём, и спереди донеслись восторженные голоса. Карета остановилась, и будущая королева вышла на заросшую островками колосков полянку. Чёрно-красно-звёздные знамёна взвились в небо, впереди над высоким обрывом кружил ветер и перекрикивались чайки. Подойдя к склону, смотря на серое, затянутое плотными облаками небо, нависшее над бескрайней равниной, Оэруиль вдруг поняла лишь одно: перед ней её собственное королевство. Её. Собственное. Королевство. Что делать с этим пониманием, эльфийка совершенно не знала, но чувствовала: королева должна быть главной, ведущей, а не ведомой. Да, её этому не учили родители, но ведь перед глазами всегда был пример всесильного главы огромной семьи! Идея пришла внезапно и показалась воистину гениальной. *** — Не понимаю, чем ты недовольна, — говорила сестра Пилинэль, когда на очередном привале в шатёр к своей сопернице вошла будущая королева. — Кроме её появления. Сказав это, эльфийка рассмеялась и вышла на улицу. — Привет тебе, Пилинэль, — очень вежливо улыбнулась Оэруиль, присаживаясь на подушки. — Как твой малыш? — Он будет старше твоих сыновей, если таковые родятся, — гордо заявила рыжеволосая Синдиэ, — перед лицом Рока жена короля — я, а не ты. Мы обе это знаем. Что бы ты ни хотела мне сказать, слова услышаны не будут. И знаешь, я постараюсь сделать так, чтобы мой дворец был роскошнее твоего. Дочь лорда Каленовэ ответила не сразу. — Пилинэль, — сказала она, наконец, — ты видела, что я не хотела выходить замуж, на то была воля родителей. Если союз между Оссириандом и Таргелионом обязательно должен быть скреплён брачным союзом, на это также воля Рока. Я не хочу, чтобы твой ребёнок рос во злобе. — Боишься, что он вырастет ненавидящим тебя военачальником? — свысока спросила эльфийка, поглаживая округлившийся живот. — Эльфы не воюют друг с другом, — с удивлением произнесла леди, — но и ссор я не хочу. А если твой сын станет воином, ему непременно захочется уехать в Химринг, чтобы защищать Белерианд от врага на севере. — Ты не пошлёшь моего сына в пекло! — вскрикнула Пилинэль. — И не надо мне рассказывать о славе и подвигах! О посмертных песнях и балладах! О мемориалах со списками славных имён! Ты не теряла близких! Не знаешь, что ни одна почесть на свете не заменит родного брата! — Значит, — удивившись собственной сообразительности, улыбнулась Оэруиль, — мы вместе должны делать всё, чтобы наша страна жила в мире. А для этого вражды не должно быть между нами, понимаешь? Нам нужно договориться, Пилинэль. — О чём? — О мире. Тебе тоже не будет пользы, если мой отец и дед станут настороженно относиться к королю Карантиру. И, коли уж так сложилось, ты будешь для нолдорана женой, а я — королевой. Любовь и тепло достанутся тебе и твоему… Вашим детям. Мне же — корона. Как тебе такое предложение? Произнеся леденящие душу слова, Оэруиль не заплакала. Слёзы не пролились и когда Пилинэль с радостью согласилась, и во взгляде рыжеволосой эльфийки исчезла затаённая злоба. И после, выходя из шатра, будущая королева улыбалась. Лишь ночью, когда никто не видел и не слышал, посмотрев из окна кареты на сияющие в чёрном небе звёзды, дочь лорда Каленовэ схватила шёлковую подушку, прижала к лицу и разрыдалась.