Свет проклятых звёзд

Дверь отворила едва прикрытая полотенцем эльфийка с мокрыми, почти закрывающими лицо волосами, пахнущая ароматным сбором полевых трав. — А, это ты, Митриэль, — разочарованно вздохнула Зеленоглазка, и на ней тут же оказалась одежда. — Я надеялась на другого… гостя. — Не хотела тебя разочаровывать, — хмыкнула знахарка, — но у меня срочное дело. — У всех всегда срочные дела, — пожала плечами колдунья, впуская Митриэль в свою «летнюю мастерскую». Живя в холодное время во дворце королевского менестреля, где Зеленоглазке принадлежал целый этаж восточного крыла, в котором селились все артисты, их родня и многочисленные гости, колдунья на лето переезжала «ближе к природе», чтобы из окна не видеть вечно шумную сцену и трибуны, напоминающие водоворот. — Тебе тоже нужно приворотное зелье? — подмигнула колдунья и рассмеялась, заметив реакцию. — Не убивай меня, пожалуйста! Я же пошутила! — Ты делала настой красного трилистника? — перешла к делу знахарка, останавливаясь у шкафа с многочисленными стеклянными сосудами, часть из которых была заполнена весьма неоднозначным на вид содержимым. — Тоже нашла этот чудо-цветочек? — зелёные глаза эльфийки-Авари загорелись интересом. — Коварное растеньице. Почти, как оскорблённая женщина. Это я не про тебя, что ты злишься? — Да, я нашла чудо-цветик, — дрожащим голосом произнесла Митриэль, остановив взгляд на развешенных на ниточке пучках трав. — И не хотела бы обсуждать его свойства со своими собратьями. Ты лучше поймёшь, что я пытаюсь сделать. — Трилистник не изменяет цвет и вкус еды, если его при заваривании смешать вот с тем белым настоем, — указала рукой колдунья. — Но, сама понимаешь, дарить секрет его приготовления я не планировала. Митриэль бросила на стол звякнувший металлом мешочек. Проверив содержимое, Зеленоглазка взяла небольшой листок и чернильницу и начала писать рецепт. — Как я рада, что застала тебя дома, дорогуша! — ввалилась в дверь еле держащаяся на ногах племянница Аклариквета, выглядящая совсем не весёлой. Впрочем, как всегда. — Надеюсь, ты не вернёшься во дворец с наступлением холодов. Но я не об этом, гадина. Ты чем моего дядю опоила?! Почему он на тебя засматривается?! Вбежавшая следом Слеза, извиняясь и смущённо улыбаясь, утащила сестру на улицу. — Каждый раз, — вздохнула колдунья, — каждый, к Морготу, раз, когда эти двое едут на Митрим или в гости к дяде, Улыбка вваливается ко мне с претензиями. И, знаешь, что самое обидное? Её драгоценный дядюшка ещё ни разу не… Ты поняла меня, подруга. Да, не напоминай, что мы не подруги. — Простите сестрёнку, — снова появилась в доме Зеленоглазки Слеза, — обещаю, однажды я смогу провести её этой дорогой мирно. Вот, держи. — Дева, весело улыбаясь, поставила на стол сливовое вино. — Давайте выпьем за встречу, опьянеем, как Улыбка, и нам больше не будет её поведение казаться неприемлемым. Колдунья рассмеялась, достала бокалы. — Митриэль, — сделав глоток, заговорила племянница менестреля, — поехали дальше с нами. Мы хотим поставить потрясающий спектакль в Театре Туманов на Митриме. Ты никогда не угадаешь сюжет! Зато, увидев, поймёшь, почему постановка не будет показана на королевской сцене. — Я отправляюсь вместе с воинами нолдорана в Таргелион, — чуть подобрев от вина, сказала знахарка. — Вы никуда не едете, — отмахнулась Слеза, доставая из сумки мешочек с завернутой в виноградные листья вишней в тонком тесте, — слухи о войске, которое выступит из Хитлума на границу Таргелиона с Оссириандом распустила дочка Кирдана. Она утверждала, что лучше всех знает, как остановить войну, что вместе с Астальдо пойдёт в бой в первых рядах, а когда узнала, что герой Финдекано давно на севере в горах, приуныла и затихла, однако молва разошлась. — Нолдоран сам говорил, что вышлет армию! — громко заявила Митриэль. — Конечно, вышлет, — кивнула Слеза, смакуя лакомство, — только не из Хитлума, а из Химринга. Пусть старший заботливый братец снова понянчит младшего, отшлёпает по попке за баловство. Хотя, говорю вам со всей ответственностью, любящий старший брат никогда не отшлёпает младшего! Может быть, лишит гостинцев, и то ненадолго! Как можно долго сердиться на маленького ребёнка, который смотрит на тебя обиженными глазками? Зеленоглазка расхохоталась, племянница Аклариквета, мило улыбаясь, подняла бокал: — Так что, Митриэль, хитлумские знахари остаются дома. — Ни за что! — вспылила травница. — Я поеду в Таргелион! — Конечно, — понимающе кивнула Слеза, — я понимаю, тебя зовёт долг, ты хочешь помогать раненым. — Подмигнув Зеленоглазке, дева допила вино и встала из-за стола. — Мне пора, прекрасные леди. Жду вас в театре на Митриме. Представление будет потрясающим! — Я поеду в Таргелион, — прошипела Митриэль, проводив глазами певицу, — с армией или без неё! Колдунья безразлично пожала плечами, дописала рецепт и вручила знахарке, думая о том, что ни одно растение не может быть опаснее оскорблённой женщины, поскольку не способно передвигаться по земле. — Я исполню свой долг! — словно во время воинской присяги, выпалила Митриэль. — И мне ничто на этот раз не помешает! Вот увидишь! Зеленоглазка снова пожала плечами. Долг нолдорской знахарки не имел для неё абсолютно никакого значения. *** В высокое стрельчатое окно гостевых покоев дворца виднелось розовеющее закатное небо. — Ты так и представилась верным лорда Тургона: Линдиэль, дочь лорда Новэ Корабела, владыки Эглареста и Бритомбара, окрестных земель и прибрежных вод, избранника Великого Вала Улмо? — спросил поникшую, печальную деву Кирдан. — Они тебе поверили или узнали? — И узнали, и поверили, — вздохнула Линдиэль, вытирая носик, — но что толку? Отвезли меня к тебе, но мои слова ничего не решили! — Тебя не пустили на север, — покачал головой Новэ, медленно прохаживаясь от изображения прекрасной золотоволосой женщины под руку с мужчиной, очень похожим на верховного нолдорана, изображённых в одном углу, до двух дивных деревьев из золота и серебра — в другом, минуя вылепленные фонтаны, чудных животных, дворцы и цветочные аллеи. — Я говорил тебе, Линдиэль, Фингон не пара тебе. И не потому, что ты недостойна его или он — тебя. Нет! Просто так сложилось, что Астальдо — принц народа, пролившего кровь родни твоего короля. Знаю, ты не хочешь этого слышать и понимать, но придётся, Линдиэль. — Не хочу! — всхлипнула эльфийка, закрыв лицо ажурной салфеткой. Посмотрев на картину на стене, где золотоволосая женщина, положив голову на плечо похожего на верховного нолдорана мужчины, держала на руках дитя, лорд Новэ задумался. — Хорошо, — сказал он, наконец, — на всё в нашей жизни воля Великого Владыки, которого мы почитаем. Твоему личному счастью мешает вражда между Тэлери и Нолдор? Прекратишь её — выйдешь замуж за принца Фингона. — Но как?! — беспомощно зарыдала Линдиэль. — Ты же заинтересована в становлении мира, тебе и думать, леди, — напомнил Кирдан. — Знай, если именно ты примиришь Таргелион и Оссирианд, я распоряжусь, чтобы не лорд Каленовэ, а леди Линдиэль правила Краем Семи Рек. Владычице обширной богатой земли проще привлечь внимание принца, чем одной из многих дочек некоего господина, не так ли? Понимая, насколько безнадёжно предложенное дело, эльфийка расплакалась ещё громче, однако отец не стал жалеть её, а, положив карту с отмеченными землями и дорогами перед дочерью, молча вышел из покоев, лишь обернувшись в дверях. — Завтра едем в Эгларест, — сказал Корабел. — Обсудим твой план по урегулированию конфликта в дороге. Надеюсь, ты проведёшь ночь, думая о будущем народа, а не проливая глупые девичьи слёзы. Королева. Линдиэль посмотрела на отца и поняла, что он не шутит. Это проверка, испытание, которое необходимо пройти достойно. Или отступить и смириться с участью несчастной неудачницы на веки вечные. Стёртые с ладоней слёзы остались на ажурной салфетке, руки развернули карту. До рассвета ещё много и катастрофически мало времени, поэтому тратить его впустую непозволительно!