Свет проклятых звёзд

В ладонь лёг крупный камень округлой формы, неровный, с выпуклостями и выемками, и Тэлуфинвэ, зажмурившись, отложил находку в сторону. Холодный мёртвый булыжник напоминал головку новорожденного ребёнка. Вспомнив счастливого брата-близнеца, у которого росли уже двое детей, младший из сыновей Феанаро надавил пальцами на глаза, сделал глубокий вдох и поднял взгляд на строящуюся крепость. Помощь наугрим, безусловно, неоценима, но их проекты так не похожи на творения эльфов… Неожиданно Феаноринг поймал себя на мысли, что тоскует по юности в Валиноре, когда… Нет, всё хорошо не было, однако ещё не случилось ничего плохого, только кто же знал, насколько ценны мгновения безмятежного покоя в сердце? Видя своего короля, строители радостно приветствовали Тэлуфинвэ, хвастаясь сделанной работой, облака рассеивались, и пока не ощутимое начало осени пьянило ароматами зрелых плодов, приносимых всё ещё по-летнему тёплым ветром из садов у подножья горы, на которой возводилась крепость. И лишь очень далеко на севере собирались тяжёлые чёрные тучи. Нет, это не тучи. Это… Дым? *** Холодный влажный ветер рвал знамёна, поднятые высоко над головами воинов, моросящий дождь не прекращался третий день, осложняя путь, размыв дороги. Линдиро, на удивление весёлый, распевал песни с соратниками, и Сулион, привыкший, что друг обычно серьёзен и задумчив, решил для себя: это стратегия, направленная на то, чтобы напомнить таргелионским эльфам о родстве и мирных намерениях. Когда пришёл приказ от самого верховного нолдорана вмешаться в конфликт на юго-востоке, используя только силы Химринга, лорд Маэдрос уже знал о делах брата и дважды высылал в Таргелион гонцов с поручениями. О результатах поездок и о решениях, принятых на совете, спешно собранном владыкой Химринга, Сулион, разумеется, не знал, однако, прибывший из Поющей Долины Маглор открыто заявлял, что знамёна у идущих к Карантиру Тёмному воителей должны быть родовыми — алыми с восьмиконечной звездой. И никаких синих флажков! «Скажи, друг Сулион, — смеялся король-менестрель, — ты же не хочешь знать, что будет с вами и голубыми полотнами, если их увидит Морифинвэ?» Решение, что отряд возглавит тот, кто ни с кем не успел поссориться, чьего отца любили и уважали, приняли быстро. Линдиро выслушал, что требуется делать, и сразу же начал готовиться в путь. «Наше войско, — говорил соратникам сын Асталиона, — должно встать нерушимой стеной между Таргелионом и Оссириандом. Мы должны быть стеной, равнодушной и к Нолдор, и к Синдар. Для нас, мощной стены, неважно, кто хочет нарушить границу и мир. Мы должны стоять и не подпускать враждующих эльфов друг к другу! Мы — стена! Мы против войны! Мы за мир! Мы не против Синдар или Нолдор! Мы против их вражды!» Сулион выкрикивал славу командиру вместе со всеми, но видел: его друг словно в чём-то сомневается. И теперь, когда до таргелионского кордона осталось менее полдня пути по скользкой от дождя дороге, решил поговорить с Линдиро откровенно. Нолдо долго молчал в ответ на заданный вопрос. Дождь успел закончиться и начаться снова, усилиться и стихнуть. — Знаешь, Сулион, — сказал, наконец, Линдиро, когда в сером небе промелькнула крылатая тень, но силуэт терялся в дымке, и понять, что за существо, не удалось, — в день гибели моих отца и брата я решил для себя, что отомщу. Я не знал, как именно, но это не имело значения, особенно, когда мне сказали, насколько страшной была смерть родных. Химринг, возвысившийся на границе между добром и злом, стал для меня надеждой на отмщение. Уверен, Маэдрос знает это, однако отослал на юг именно меня. Почему, Сулион? Я помню слова отца, когда мы только отплывали из Альквалондэ. Он был тяжело ранен, но силён духом. «Я шёл за Феанаро Куруфинвэ, — сказал отец тогда, — я шёл за моим другом Нельо не ради себя, я готов пожертвовать своей жизнью, готов принять любую, самую страшную участь ради победы над злом! Если там, за гранью бытия, меня ждёт вечная тьма, но я буду видеть живыми и строящими счастливое будущее в мире без Моргота мою жену и детей, детей их детей и всех остальных, ради кого пролил кровь, мне не будет страшна никакая бездна! Даже если и не увижу… Но, погибая, и проваливаясь в бесконечный мрак, я буду знать, ради чего все это пережито! Мы — эльфы! И мы знаем, что такое самопожертвование во имя тех, кого любим!» Я помню его слова, мне часто снится палуба и отец, говорящий о борьбе. И я не понимаю, почему мне отказали в возможности отомстить? Ты ведь осознаёшь, Сулион — вражду между Таргелионом и Оссириандом не закончить одним днём. Мы встанем лагерем надолго! На годы, дюжины лет! А в это время на севере начнут бить морготовских тварей. Почему не я? Неужели… Неужели, Сулион, мой отец не заслужил отмщение? Неужели брат погиб недостойно? Всадники проскакали вперёд, запели трубы и рога. — Смотрите, кто приехал! — появились из небольшой рощи воины в чёрно-алом со звёздами на латах. — Линдиро! Сколько лет! Ребята! Какая встреча! Верные Маэдроса и Карантира принялись радостно обниматься. — С таким караулом нам точно скучно не будет! Добро пожаловать в самое богатое королевство Белерианда, братья-Нолдор! *** Полученные и пока не отправленные письма завалили стол. «Брат мой, — гласило письмо от Линдиэль, — подумай, действительно ли тебе необходимо противостояние с Голодрим? Я знаю, ты пошёл на конфликт ради нашего владыки Элу Тингола, но сам король никак не поощряет тебя. Если владыка Элу Тингол не присылает своих воинов, не помогает вооружением и другими необходимыми ресурсами для армии, почему ты должен действовать в его интересах, вредящих тебе? Этого ли хочет от нас Вала Улмо, брат?» Каленовэ понимал истинные мотивы сестры, видел — отец не пытается смирить дочь, позволяя ей пробовать влиять на историю Белерианда, и лишь беспомощно вздыхал: даже если Тингол неправ, его поддерживает супруга-Майэ. Что можно противопоставить силе Айну? Пожалуй, стоит написать в ответ, что появившиеся на границе с Таргелионом воины с алыми знамёнами хорошо помогли, привезя с собой не только оружие и стройматериалы для укрепления рубежа, но и неприхотливые саженцы, чернозём и удобрения, чтобы вырастить на равнине собственный лес. Любые стычки пресекаются сразу же, как только возникают, что означает отсутствие смысла в попытках повлиять на ситуацию, ведь это может нарушить хрупкое удобное равновесие. Конечно, лорд понимал: если случится что-то непредвиденное, Нолдор, разумеется, объединятся с Нолдор, а убийцы не могут быть друзьями своим жертвам, но это совсем необязательно сообщать чересчур инициативной сестре. — Господин Каленовэ! — вбежал к лорду разведчик, не потрудившийся снять с себя маскировочные веточки. — На севере большой пожар! — Увидев взгляд сына Кирдана, воин, тяжело дыша, улыбнулся. — Увы, нет, горит не дворец Карантира. Дым поднимается за его владениями. Словно охвачен огнём целый город! Похоже, это снова Моргот! Выступим на север? — Нет, — выдохнул Каленовэ, пряча задрожавшие руки. — Укрепляем наши рубежи. Разошлите гонцов, на северной границе соберите главные силы. «Если я вышлю войско за свою территорию, Таргелион этим воспользуется, и я останусь без земель». Вскочив из-за стола, оссириандский лорд бросился сообщать жене, что надо срочно уезжать всей семьёй на юг, к Дориату. Если пожар на севере — дело рук Моргота, надеяться на лучшее крайне неразумно.