Свет проклятых звёзд

Увидев с дозорной башни оборонительной крепости, расположенной через реку от королевского дворца, как врата распахнулись, и в Долину хлынула торжествующая толпа, практически не встретив сопротивления и буквально растоптав эльфийское войско, Аранаро понял: это конец. Город обречён, как и все, кто попытается встать на пути живой вооружённой лавины. Сколько времени смогут воины короля Канафинвэ сдерживать морготово войско? Как далеко успеют уйти мирные жители? Может быть, придёт подмога? Да, ей взяться неоткуда, но… Скомандовав готовиться к бою, Нолдо вдруг вспомнил Тирион. Если Валар хоть в чём-то не врали, если, пусть и по прошествии многих веков в бездне, суждено вернуться домой, как это будет? Смотря на приближающуюся толпу, размахивающую оружием и орущую мерзости, Аранаро вспомнил окровавленную, заваленную трупами Лебяжью Гавань и понял, что лучше навек угаснуть, рассеяться и исчезнуть, чем вернуться туда, где правят Валар. *** — Коней на мясо! — быстро поняв, что оседлать чужаку эльфийского скакуна невозможно, заорал орочий командир в нолдорском доспехе, срывая знамя со шпиля дозорной башни на воротах крепости. — Нажрёмся на всю жизнь! Оглушительно хохоча, перекрывая даже карканье стаи падальщиков, тучей кружащей над обречённым королевством, воин Моргота резанул алое полотно, рассёк арфу и звезду в центре и, надев на себя, подпоясался и загоготал ещё громче. Вместе с другими командирами подгоняя бойцов на штурм преграды на пути к югу, сами военачальники оставались позади, собирая наиболее ценные трофеи. И теперь, стоя на смотровой площадке и наблюдая, как нескончаемая озверевшая от крови и смерти толпа несётся на штурм, орочьи командиры обнялись. — Хренгоряне всех поимеют! — сказал глава семьи сыновьям. — К ночи это всё будет нашим! *** В опускающейся вечерней полутьме крики боя окончательно сменились воплями бурно празднующих победу бойцов Моргота. Мёртвых и тяжелораненых никто не замечал, оставив там, где их настигла сталь, и все улицы оказались завалены окровавленными телами. Наступая на хрустящие под коваными сапогами кости рук, ног, рёбер, поскальзываясь на окровавленных латах, щитах и шлемах, одетый в знамя Канафинвэ Феанариона орк вошёл в тронный зал дворца. Из погреба уже приволокли огромное количество запасов, завалив бочками, мешками и ящиками весь пол. Садясь прямо на муку, крупу или заготовленные овощи, орки, хохоча, поглощали полусырое мясо, запивая огромным количеством вина, испражняясь тут же, не отходя далеко от места пиршества. Бойцы с волосами на лице, по которым то и дело проползали мелкие насекомые, а кожа была в воспалённых буграх и язвах, жрали особенно жадно. Их то и дело выворачивало, но они всё равно продолжали пир, не зная, что такое безмерное развлечение может убить не хуже вражеской стрелы. Срывая шторы с окон, гобелены и картины со стен, орки и их волосатые соратники с особым удовольствием уничтожали или разрисовывали кровью и свёклой всё, до чего дотягивались. — Это, значит, трон! — заржал конём командир, смотря на слишком вычурный по его понятиям стул. — Тут, значит, король сидит! А я сюда буду срать! Это будет мой горшок! Идея лидера показалась его армии гениальной. Кого-то снова бурно стошнило, над этим засмеялись громче, чем над испражняющимся на бархатное сидение военачальником, и тому пришлось постараться запердеть так, чтобы вновь привлечь внимание. Несколько вшивых бородачей приволокли еле живых от ран и укусов эльфов, найдя их среди куч трупов воинов и лошадей, и, затянув у пленников на запястьях, сведённых за спинами, верёвки, подвесили на недоломанных карнизах и остовах настенных подсвечников. — Глядите, как смешно дрыгаются! — схватились за животы бойцы Моргота. — Как во чёрной землюшке, — начали горланить песню те, кто ещё мог ворочать языком, — лютой, злой сторонушке, Выпадали детушке Палки да колодушки. Ах, он обиды зачерпнул, зачерпнул Полные пригоршни, Ну, а горе, что хлебнул, — Не бывает горше! Пей отраву, хоть залейся! Благо, плату не берут. Сколь верёвочка ни вейся — Всё равно совьёшься в кнут. Гонит неудачников По миру с котомкою, Жизнь течёт меж пальчиков Паутинкой тонкою. А которых повело, повлекло По лихой дороге, Тех ветрами сволокло Стражникам под ноги. Тут на милость не надейся — Стиснуть зубы да терпеть! Сколь верёвочка ни вейся — Всё равно совьёшься в плеть! Ох, лихая сторона, Сколь в тебе ни рыскаю, Лобным местом ты красна Да верёвкой склизкою! А повешенным заморская страна Голы пятки лижет! Эх, досада, мать честна! — Ни пожить, ни выжить! Ты не вой, не плачь, а смейся — Слёз-то нынче не простят. Сколь верёвочка ни вейся — Всё равно укоротят! Ночью думы муторней. Плотники не мешкают. Не увидеть утречка — Больно рано вешают! Ты об этом не жалей, не жалей — Ну что тебе отсрочка? На верёвочке твоей Нет ни узелочка! Да лучше ляг да обогрейся — Я, мол, казни не просплю! Сколь верёвочка ни вейся, А совьешься ты в петлю! *** Следовавшие за передовой воины, подойдя уже глубокой ночью к вратам в Поющую Долину, которые выглядели так, словно на них бросался исполинский волколак, впивавшийся в камень зубами и когтями, злорадно усмехнулись. Всюду валялись раздавленные трупы, убирать которые, разумеется, было лень. Выкатив бочки с горючей чёрной жидкостью, орки стали лить её на стены, лестницы внутри башен, крыши рядом находящихся зданий. — Дадим понять ушастым гадам, что это наша территория! — вопили в пустоту бойцы Моргота. — Сожжём их стены на нашем пути! Пламя вспыхнуло неожиданно горячо и ярко, орк, бросавший факел, сам оказался объят огнём. Побежав, не разбирая дороги, он дико заорал, кто-то из соратников вылил на него ведро воды. Огонь не погас, а разлился вместе с жидкостью по дороге, чёрный смрадный и какой-то маслянистый дым с раскалёнными хлопьями повалил от горящих зданий, мгновенно закрыв небо. Дунул ветер, загорелся сад рядом с одним из домов. Это не входило в планы орков: жечь весь город приказа не было! Уже не пытаясь тушить пожар, орки, на ком ещё не успела вспыхнуть залитая горючим одежда, бросились бежать. — Спасайся, кто может! — заорали в ужасе только что изображавшие бесстрашие рабы, рванув к центру города. Пламя, захватывая новые и новые дома, дворы и сады, последовало за ними.