Свет проклятых звёзд

Заснуть не удавалось долго, несмотря на усталость. То ли сказывалось очередное новое место, то ли далеко не первая ссора мужа и свёкра из-за того, кто первым должен ступить на остров, созданный по благословению Вала Улмо на Его любимейшей реке, то ли из-за порванного платья… — Где ещё я найду такой шёлк! — всхлипнула вслух эльфийка, садясь на постели. Артаресто обернулся на жену, внимательно всматриваясь в пейзаж за окном. Леса, вырубленные на берегах Сириона, заменят постройками, а здесь, на острове, скоро будут возведены стены крепости. Великой, как Вала, благословивший на сооружение замка Минас-Тирит. Пока здесь лишь небольшие временные домики, но это гораздо лучше кочевых шатров, на которые пришлось сменить дворцовые покои Менегрота. Да, Артаресто не нравилось под землёй, тем более, рядом с тётей, но снова чувствовать себя бездомным было ещё хуже. — Такого шёлка больше нет нигде в Арде! Почему? — вырвал из задумчивости вопрос супруги. — Потому что нет больше нигде в Арде шелкопрядов, создававших его, — равнодушно пожал плечами сын Финдарато. — Так как не растут любимые ими цветы. Всё меняется, Толлунэль, не стоит цепляться за прошлое. — Да! — эльфийка вскочила с постели и подошла к окну, посмотрев на продолжающих работу строителей. — Я выращу дивные, неповторимые сады! Выведу таких диковинных шелкопрядов, что мои шелка потрясут всю Арду! Они будут лучше твоих валинорских из прошлого! — Твой любимый Вала, — усмехнулся Артаресто, — сказал бы, что на порченной Морготом земле нельзя создать ничего прекрасного. Это будет лишь тень шедевров, рождённых в земле непорочной. Звёзды могут отражаться и в чистой, и в грязной воде, оставаясь самими собой, но нам, не летающим в небе, достанется искажённая смрадная картина мира, красоту которой мы будем видеть лишь потому, что хотим этого, ведь любим воду и звёзды и помним их непорочными. — Звёзды — символ Голодрим, — прищурилась внучка Кирдана, — вода — моего рода. Хочешь сказать… — Нет, — отмахнулся Артаресто, — я не имел в виду ничего, что может тебя задеть. Прости и иди ко мне под одеяло. Остров хорош всем, кроме открытости сырым ветрам. Однако, я тебя согрею, моя жемчужинка. Толлунэль посмотрела на мужа непонимающими глазами, абсолютно без интереса, снова думая исключительно о шелках и шелкопрядах. Рассветный сумрак, овеваемый холодными по-осеннему ветрами, порозовел и заполнился пением птиц, которое, однако вдруг стихло, по реке донеслись далёкие выкрики. Очень далёкие, однако приближающиеся. *** Телега проехала по деревянному мосту, сгрузила отёсанные блоки и поехала назад. На реке не прекращалось строительство набережных, независимо от погоды и времени суток. Проект порта утвердили сразу, потому что спорить с предложившим его лордом Новэ никто не рискнул, с каменными мостами же дело обстояло иначе. — Послушай, король Инголдо, — с напором говорил черноволосый сероглазый эльф, мягкое сияние взгляда которого выдавало в нём уроженца Эндорэ, переселившегося в Валинор уже взрослым, — я строил мосты в Тирионе, и знаю, как лучше и нам, и реке. Понимаю, проект твоего сверстника Питьяфинвэ ближе и понятнее, но, при всём моём уважении к вашему родичу и моему дорогому другу Финвэ, я не согласен с предложенным Феанарионом чертежом: нельзя так располагать опоры, когда речь идёт о полноводной реке. Устало посмотрев на схемы, Финдарато перевёл взгляд на светлеющее небо. Подошедший юный эльф с золотистыми волосами помахал рукой ещё одной подъезжающей телеге с металлическими заготовками. — Отец сейчас на охоте вместе с дедом, — радостно сообщил юноша, — никто меня не отвлекает уроками стрельбы и выделки шкур. Владыка Финдарато, господин Орландир, вопрос опор мостов станет менее острым теперь, когда наугрим прислали нам сталь, о которой говорил учивший меня в Дориате мастер. Нам понадобится защита от воды для металла, но специальные составы тоже можно купить у наугрим. — Гельмир, сын Халиндвэ, — рассмеялся Финдарато, — ты слишком легко распоряжаешься чужим богатством. — Прости, король, — поклонился юноша, — я лишь хочу, как лучше. Архитектор Орландир улыбнулся. Стало совсем светло, подул холодный ветер, принеся с севера странные тревожные звуки. — Это что, далёкий бой? — насторожился Орландир. — Похоже, — прислушался сын Арафинвэ. — На всякий случай надо созвать всех с берегов на остров и разобрать мосты. Орки в воду не полезут. — Отец! — выбежал из дома Артаресто. — Надо выставлять лучников на позиции! Готовить к бою! — А смысл, дитя моё? — меланхолично поинтересовался Финдарато, наблюдая, как Гельмир, на бегу заверив мать, что всё будет хорошо, бросился в лес на правом берегу искать отца и деда, как эльфы спешно покидают дома, перебираясь на Тол-Сирион. — Орки, конечно, безмозглые твари, но не настолько, чтобы приближаться к лучникам, находящимся от них через реку. Им вообще нет смысла выходить из леса на побережье. О каком бое ты говоришь? Вооружившись лёгким копьём, повесив на спину колчан и лук, Ауриэль поспешила за сыном. С ней вместе ринулись на берег ещё несколько дев и жён, чьи мужья охотились в лесу. С огромным трудом пробившись сквозь встречную толпу, спасающую не только себя, но и ценные вещи, эльфийки выбрались на берег. — Разбирайте мосты! — крикнула супруга Халиндвэ. — Мы переплывём на лодках! Орки в них не сядут, ибо станут лёгкой мишенью для горящих стрел! Эльфийки побежали на причал. Большинство судёнышек, однако, уже отогнали на остров, чтобы не предоставить врагам возможность нападения, три из них Ауриэль с другими женщинами спрятали в кустах для себя. — Мы не станем разбирать мосты, — приказал Финдарато, смотря в сторону леса, освещённого послеполуденным солнцем, прислушиваясь. — Лучше сожжём при приближении врага. — Как скажешь, отец, — разозлился Артаресто, не разделяя мнение родителя. — Ах, короли, короли, короли, — пропел Инголдо, наблюдая за всеобщей суматохой, — свет и надежда народные! Как же лжецы-хитрецы провели Вас, короли благородные? — взгляд владыки устремился на сына, словно ожидая ответа. Принц покачал головой. Время, казалось, неслось слишком быстро, не позволяя эльфам успеть укрыться на безопасном острове, земля начала подрагивать, на мостах усилилась беспорядочная суета. На правом берегу в лучах опускающегося к закату солнца появился всадник в зелёном плаще с золотым огнём. — Мне удалось обогнать войско орков! — крикнул Нолдо, вставая в стременах. — Моргот пошёл на хитрость, атаковав сразу все ближайшие территории! Мы приняли бой, остановили часть армии, но не меньше трёх тысяч тварей бегут сюда по обеим берегам Сириона. Будьте готовы, собратья! Кордон на Эред Ветрин, возможно, уже вступил в бой, Дортонион отразил первый натиск, но всех врагов удержать мы не можем — их слишком много. Если армия готова — выступайте. Если нет — готовьте и преследуйте орков. Нельзя пустить их на наши земли! — Это приказ Нельяфинвэ Феанариона? — уточнил Финдарато. — Или верховнейшего нолдорана Нолофинвэ? Или моего родича Айканаро, который до сих пор не решил, чей он вассал? — Это приказ лорда Маэдроса, — с гордостью объявил гонец, разворачивая коня. — В бой, братья-эльфы! — Я не поменяю решение, — ответил на вопросительные взгляды подданных сын Арафинвэ. — Мы не готовы к бою, поэтому переждём на острове. Дальше — по обстоятельствам. Ещё больше разозлившись, Артаресто быстро ушёл в дом. С правого берега Сириона отчалили последние лодки, а на левом среди деревьев замелькали воины Моргота. *** Лес, никогда не пугавший Гельмира, сейчас казался по-настоящему чудовищным. Кроны, сомкнувшиеся над головами эльфов, бросившихся на поиски родни, создавали ощущение зачарованной клетки, дрожащая под ногами земля стала хрупкой, будто гнилые доски: вот-вот провалится. — Ягодка! — громким шёпотом сказала Ауриэль шедшей рядом эльфийке. — Бери остальных, держите путь южнее. Обойдёте ловушки, найдёте свою родню. Будьте готовы стрелять во врагов, они уже близко. Дева с длинной каштановой косой кивнула и, жестом позвав остальных, исчезла среди сосен. — Пастыри Деревьев далеко, — улыбнулась Ауриэль сыну, но её лицо стало пугающим, — однако давно, задолго до нас, они были здесь. Земля помнит. Пастыри Деревьев не любят орков. Память, пропитавшая древний лес, поможет нам. Вручив ошарашенному Гельмиру своё копьё и лук, супруга Халиндвэ раскинула руки, и юноше показалось, будто силуэт матери начал расплываться. — Защищай меня, если подберутся, — произнёс странный голос, который не мог принадлежать эльфу. Оглядевшись, чувствуя, как всё сильнее дрожит и будто истончается земная твердь, Гельмир снова посмотрел на мать и в ужасе отпрянул: перед ним было скрюченное, гнилое дерево с облетевшей корой, вывернутой сердцевиной, из которой капала едко пахнущая смола, вокруг роились мухи, по обугленным узловатым ветвям ползали жирные личинки. Отпрянув от ужаса и омерзения, юный эльф вспомнил, как шептались в Дориате, мол Нолдор выбирают в жёны лесных ведьм, которые лишают их и без того скудного ума. Его мать — лесная ведьма?! Дерево со скрипом повернулось, и Гельмир вдруг понял, что не помнит дороги назад. Всё вокруг смазалось, перепуталось: стволы, кроны, кусты и кочки стали абсолютно одинаковыми, словно в зеркальном лабиринте. Среди мха заиграли огоньки, послышался смех, напоминающий детский. — Во мраке мир исчез, — захихикали наперебор неприятные голосочки, звёздочки под ногами заплясали, закружились, отступили, потом снова ринулись к эльфу, словно зазывая следовать за ними, — а на пути лишь лес Вознёсся от земли до небес. Дышит древней тайной сень тенистых крон, Среди вас известен он дурной славой: В чаще издревле стоит зелёный трон, Царь лесной всесилен, лесом правит он! Чувствуя головокружение, Гельмир понял, что поддался чарам. Внутренний протест подавила пляска огоньков, эльф сделал шаг, и вдруг вокруг его запястья сомкнулись шершавые замшелые ветки, перед лицом зашипела, широко разинув пасть, змея, свесившись с узловатого сучка. В ужасе содрогнувшись, сын охотника очнулся от чар. Колдовское дерево по-прежнему выглядело неприятно, однако больше не держало его и не шевелилось. Лес обрёл привычные очертания, огоньки исчезли. И только крики приближавшихся врагов доносились всё громче. *** — Смотрите-ка, домики! — загоготали орки, приблизившись к новому поселению на берегах Сириона. — Звездощит! — скомандовал боец в нолдорских доспехах. — Ты остаёшься со своими здесь. Это теперь ваш лагерь. Остров тоже должен быть захвачен! А мы — дальше на юг! Ты и ты — по берегу, эти — через лес. Бегом!!! Разделиться на десять отрядов! Орк по прозвищу Звездощит, полученному из-за доставшегося от отца, выигравшего в кости у какого-то пьяницы, щита с восьмиконечной звездой, оскалился. Поселение пустое, а на острове жить вечно в изоляции не удастся — скоро зима, а там ни леса, ни тёплых домов. И река замёрзнет. Зажатым с двух сторон эльфам придётся сдаться. От мысли об этом у бойца потекли слюни. — Всё будет, командир, — пообещал орк удаляющимся на юг соратникам. *** Деревья сомкнулись над головой и за спиной отряда, голоса птиц смолкли, темнота ночи ослепила. Не понимая, в чём дело, орки, боясь показать друг другу свою растерянность, делали вид, будто ничего не происходит, и шли вперёд, не отклоняясь от выбранного курса. — Сквозь лес огни летят, — запели красивые женские голоса, отражаясь со всех сторон эхом, — проснулося дитя, Стук сердца всё быстрей, Пугает шум ветвей. — Это ещё что? — удивились морготовы бойцы, но быстро поняли: — Дурные девки одни загулялись! Песенки поют! — Заблудились! — Давайте поможем им найти дорогу! Дружный хохот воинов утонул в дивном манящем пении: — Поодаль Царь стоит, И взгляд его блестит, Ребёнку тихо он говорит: «Мальчик мой, пленён красою я твоей, Ты запал мне в сердце, ранил мне душу, Будешь ты расти средь моих сыновей, Слушать пенье птиц и шум седых ветвей. Оглянись, юный друг, Забудь про свой испуг, Мой лес красив и богат, И в нём тебе я рад, Веселье, счастье подарю, Иди ко мне, я говорю, Иди ко мне, с того же дня Ты будешь счастлив у меня». — Эй! Нам не до баб сейчас! — рявкнул командир, но почти все воины уже разбрелись по лесу, уйдя в том направлении, откуда слышались голоса. — Вернулись! Быстро! — Оглянись, юный друг, — совсем рядом прозвучала музыка, и надо мхом затанцевали огоньки, — забудь про свой испуг, Смотри, дитя, красив мой лес, И полон он чудес. В объятьях царских дочерей Забудешь о войне своей, Пойдём со мной, я не шучу, Тебя я так не отпущу! Не заметив, что не помнит обратной дороги, орк побрёл на огни. Он шёл, а песня звучала, и на сердце становилось легко, как никогда. Казалось, не было никогда захвативших дом соседей, убивших всех взрослых в семье, а детей избивавших и выгонявших на мороз, не было работы в шахте и собственноручных сожжений эльфов-рабов, насилия над мёртвыми эльфийками, забитыми огненными бичами Балрогов, не было подготовки к войне, когда… Резкая боль рванула живот и грудь, тело забилось, пытаясь освободиться от кольев в медвежьей яме, на которые нанизалось. Давясь кровью и хрипя, орк всё ещё не понимал, что произошло, и не успел понять до самой смерти. *** — Это морок какой-то, — хмурился Индвэ, посматривая на лежащего рядом сына. Спрятавшись от приближающейся армии Моргота в небольшом овраге, охотники видели, как орки, то и дело оказываясь достаточно близко от них, вдруг уходили в сторону, попадаясь в ловушки для зверей. Выпустив стрелу и снова спрятавшись за склоном, Халиндвэ пожал плечами. Крик подстреленного орка стих. Прислушавшись, эльфы поняли: основная часть войска ушла на юг, с реки по-прежнему доносились голоса морготовых бойцов, но земля уже почти не дрожала, и с севера никто не приближался. — Надо попробовать вернуться к нашим, — вздохнул Халиндвэ, — посмотрим, что происходит у Сириона. Индвэ кивнул сыну, охотники осторожно выбрались из оврага. — Гуилин! — позвал голос Ауриэль. — Наконец-то ты нашёлся! — Папа! Дед! — радостно закричал Гельмир, выходя из-за деревьев, практически волоча на себе мать. — Что с тобой? — в ужасе рванул к жене Халиндвэ, но Ауриэль, упав в его объятия, улыбнулась: — Просто скажи, что я красивая. Я же красивая, Гуилин? — Разумеется, — кивнул охотник, гладя блестящие белым волосы супруги. Гельмир промолчал, решив, что не хочет обсуждать увиденное и услышанное этой ночью.