Свет проклятых звёзд

В полумраке крошечной комнатки без мебели, с одной лишь узкой дверцей пахло воском и сгорающим фитилем. Тонкий дымок, поднимавшйся от единственной свечи, которая однако не сгорала, сколько бы времени ни проходило, то таял под низким потолком, то стелился по нему, струясь и дрожа в практически застывшем воздухе, реагируя на движения стоявшего на коленях эльфа. Сухие бескровные губы практически беззвучно задавали только один вопрос: — Manan? И каждый раз, тяжело выдыхая «Почему?», Арафинвэ мысленно обращался за помощью и советом к тем, кого боялся, кого считал всемогущими, ради чьей благосклонности готов был идти на жертвы, отчаянно пытаясь совладать с ненужными эмоциями, хаотичными и разрушительными. — Manan? «Почему, о великий Владыка Манвэ, Ты отнимаешь дары, данные тобой? Я это заслужил, знаю! Но почему? В чём я был неправ? Я обманул Твоё доверие? Подвёл Тебя? Я никудышный владыка? Почему Ты не даёшь мне знать, когда я сбиваюсь с пути? Я хочу быть полезным и нужным Тебе, клянусь! Я утратил Твоё расположение? Почему? Что со мной не так? Ты считаешь мою любовь неискренней? Не веришь в меня больше? Умоляю, скажи!» — Manan? «Почему, о Элентари, любимейшая Валиэ, одним Детям Эру позволено любоваться творениями Песни Твоей, а другим нет? Я и мой род недостоин жить под украшенным Тобой небом? Замаранные кровью звёзды на знамёнах моих братьев навек лишили меня права видеть настоящие светила?»  — Manan? «Почему, справедливейший и грозный Намо, пророк и наставник, почему я, не проливший кровь собратьев, получивший прощение, продолжаю чувствовать вину за чужие деяния? Почему я не знаю, как искупить причинённое зло? Почему никто не говорит мне, что я должен сделать?! Почему не могу догадаться сам?» — Manan? «Почему, о великодушная и милостивая Валиэ Ниэнна, меня ранит чья-то свобода от меня? Почему мне больно оттого, что мой родич больше не мой подданный? Почему я готов умолять о возвращении абсолютной власти над аманэльдар, которой у меня не было изначально? Почему это ранит? Почему… Ты не исцеляешь меня? Чем я прогневал Тебя? Не молчи хотя бы Ты! Вразуми меня, умоляю! Клянусь, я всё сделаю!» — Manan? «Почему, искуснейший Вала Ауле, Ты не гневался на отвергнувших Твои дары? Позволено ли мне, брату изгнанных королей, сыну злой женщины, сказать своё мнение Тебе? Имею ли я право голоса? Что будет со мной и моим народом, если я тоже отвергну Твои дары? Почему мне не положено знать об этом?» — Manan? «Почему, благодетельная Владычица Йаванна, я не смог вдохновить свой народ на рождение детей? Моя семья полнится, несмотря на горькие потери, так почему мой пример не стал путеводным для Нолдор? Помоги, молю! Я в отчаянии! Почему?.. Почему?» Огонь свечи задрожал, когда Арафинвэ пал ниц то ли от усталости, то ли от беспомощности. Ароматный дымок рассеялся в воздухе, капля воска скатилась слезой на пол. Пересохшие губы задрожали: — Manan? «Почему я теряю влияние? Почему меня это волнует?! Я такой же, как мой заблудший брат? Что мне сделать, чтобы не быть таким?! Вовсе отречься от власти? Но будет ли это лучше для Нолдор? Валар ведь сами избрали меня! Почему теперь я чувствую себя ослепшим и оглохшим в центре лабиринта?! Валиэ Вайрэ, где же твоя путеводная нить? Позволь нащупать её, молю! Не оставь меня!» — Manan? «Владычица Эстэ! Почему я так слаб? Почему не сопереживаю Владыке Манвэ, думая о своей никчёмной скорби?! Молю, Валиэ, дай мне надежду! Дай мне силы надеяться! Может, я должен быть утешением и радостью для Владыки Арды, должен сделать всё, чтобы осушить его слёзы, пролитые о моих братьях, о моём народе, который я не уберёг и не вразумил? Могу ли я надеяться, что способен дарить радость Владыке Манвэ? Молю, позволь мне надеяться! Пожалуйста…» — Manan? «Почему, Вала Ирмо, мой народ продолжает видеть страшные сны? Почему я не могу утешить скорбящих? И почему я злюсь, осознавая своё бессилие? Почему готов обвинять невиновных? Почему я обвиняю Валар?! Я не смею! Не должен! Что со мной не так? Почему я не могу взять страх и боль моего народа на себя? Вала Ирмо, почему я не могу видеть страшные сны вместо них? Избавь мой народ от скорби, умоляю тебя! Я готов страдать сам, только пусть Нолдор будут счастливы! Почему я чувствую, что молю об этом ради сохранения власти?» — Manan? «Что со мной не так?! Эру…» Огонь свечи горел ровно, словно не поднимающий головы эльф перестал не только двигаться, но и дышать. Дымок струился к низкому потолку, расползаясь по гладко отёсанному камню. В воцарившейся тишине больше не звучали вопросы, лишь воск, слеза за слезой, скатывался на пол. Свеча начала таять. *** Эарвен стояла на берегу озера. Серебро волос и одеяния, отражаясь в подсвеченной фонарём кристально-прозрачной воде, походило на путь Тилиона, сияющий по ночам на поверхности моря. Маленькая девочка с белоснежными волосами пускала самодельный кораблик, украшенный пёрышками. — Папа! Что с тобой? — пискнула малышка, заметив идущего среди рядов причудливых сталагмитов Арафинвэ. — Давай я тебя утешу! Поцелую! Возьми меня на ручки! Тяжело вздохнув, валинорский король прижал ребёнка к груди, чувствуя, как маленькие губки касаются щеки. — Нэрвен никогда не была ласковой, — словно обвиняя кого-то, произнесла Эарвен, поднимая из воды кораблик. — Муж-дева! Зачем женщине красота, если она не делает счастливым супруга? Девочка погладила отца по голове, снова чмокнула в щёку, ткнулась носиком. — Я всё сказал им, — смотря невидящими глазами на жену, глухо проговорил избранник Валар, словно не замечая ласки дочери. — И что теперь? — без интереса спросила королева. — Я сказал им и повторю тебе — никто не обязан подчиняться мне, оставаться со мной, если не желает этого. *** — Править вами, мой народ, — говорил Арафинвэ, стоя на возвышении в центре огромной пещеры, — я решил не сам, на то была Воля Валар. Я не вправе заставлять вас слушаться меня, и отречение от меня — не есть отречение от Владык Арды, не есть бунт против наших благодетелей, против их воли и решений. Народ Тэлери, чья королева — моя супруга, всё ещё такой малочисленный, может снова отделиться и уйти к морю, снова избрать своим лидером Ольвэ, допустившего кровопролитие в Альквалондэ. Да, Ольвэ невиновен, он оставался верен Валар и не боялся заплатить любую цену, чтобы доказать любовь к Владыкам. Это ли не самый правильный путь? Если ныне Ольвэ и Тэлери более не мой народ, если в ваших глазах я более не избранник Валар, я не смею спорить. Уходите, и никто из эльфов не встанет у вас на пути. — Посмотрев на толпу, король почувствовал прилив сил, это ощущение укрепило веру в правильность произносимых слов. — Нолдор, — голос Арафинвэ стал громче, — переселение нас под землю было Волей Валар. Кто-то счёл это наказанием? Что ж, возможно вы правы. Наш народ запятнал себя кровью, показал свою несостоятельность и неспособность принимать верные решения. Это были не лично вы, не лично я, но сейчас самое время быть честными перед самими собой. Вспомните, многие ли из нас осудили братоубийство? Многие ли осудили Феанаро, а не Ольвэ? Сейчас самое время вспомнить, в какой момент мы осознали совершённую нами ошибку в выборе пути. Взглянем правде в глаза, братья! Мы не повернули назад, увидев окровавленную гавань и сложенные рядами трупы. Мы не начали молить о прощении, смотря на рыдающих сирот. Мы пошли бы дальше. За Феанаро. Пошли бы войной против одного из Айнур, кого мы не имеем права судить! Однако мы готовы были вершить «справедливость». Что же остановило нас? Да, братья, нас остановил страх перед наказанием. Нас заставило одуматься злое пророчество, но не совесть. И теперь, посмотрев правде в глаза, мы можем понять, чего достойны, а чего — нет. Заслужили мы любовь Валар? Заслужили мы прощение Тэлери? — Обведя взглядом собравшийся народ, король тяжело вздохнул. — Волей Валар я стал нолдораном, хоть никогда не стремился к власти. Волей Валар мы пришли в подземный город. И я останусь здесь, независимо от вашего выбора. Я, один из вас, один из Нолдор, осознал, что не способен принимать верные решения, поэтому должен подчиняться тем, кто знает, как для меня лучше. Я буду жить здесь, в выбранном для меня доме, даже если останусь в одиночестве. Ибо такова Воля Валар! *** Эарвен отошла от воды, серебристое отражение в озере исчезло. — Владыки Арды не могут быть неправы, — улыбнулась мужу королева, — ты поистине достойнейший из эльфийских владык. Я всегда это знала.