Свет проклятых звёзд

Тенью среди теней в белой мгле мелькнула фигура наездницы, и мёртвые фиолетовые глаза отразили пламя костров. Одна за другой в морозной дымке проявлялись и обретали краски жизни силуэты эльфов Химринга, сопровождавших Туивьель к своему лорду. Несмотря на ветер и мороз, на равнине вовсю кипела жизнь, путь всадникам то и дело перегораживали возы и телеги, гружённые стройматериалами, провизией и другими необходимыми вещами, кто-то приезжал с юга и востока, кто-то наоборот отправлялся в сторону Дортониона, Таргелиона, Хитлума или Поющей Долины. Туивьель осмотрелась. Зная, что ей очень к лицу белый мех капюшона, а накинутая на плечи шкура морготовой твари неизменно производит впечатление на всех, кто её видит, эльфийка с улыбкой ловила на себе восхищённые взгляды, ожидая, когда её проводят к возлюбленному лорду. Большинство шатров, принадлежавших воинам Химринга, выглядели одинаково, алые знамёна красовались по всему расположению войска, поэтому леди не могла найти нужное жилище самостоятельно. Вокруг мелькали счастливые воодушевлённые грядущей победой эльфы, со всех сторон доносилось бравое пение: — Враг, трепещи! Подними свой меч и щит! Мы воины! Воины Эндорэ! Враг, трепещи! Подними свой меч и щит! Мы воины! Воины Арды всей! Проникнувшись общим воодушевлением, Туивьель громко подпела собратьям и, смеясь, обернулась в сторону Трёхглавой горы, словно услышав зов. Маэдрос вышел из шатра, снег посыпался с тканевого купола, открыв золотые звёзды. Взгляд лорда Химринга был торжествующим и злым, в нём пылала жажда мести и крови, капюшон чёрного шерстяного плаща не полностью закрывал волосы цвета огня и пепла, на поясе справа сверкала сталь. Феаноринг посмотрел на Туивьель с жестокой гордостью победителя, на миг встретившись взглядом с мёртвыми фиолетовыми глазами. Эльфийка, чувствуя себя ненужной здесь, среди войска, боясь осуждения, ласково улыбнулась, и лицо Маэдроса изменилось: торжествующая усмешка уступила место нежности. На мгновение. Неожиданно герой битвы замер, отвёл глаза и с ненавистью посмотрел в сторону Ангбанда, скрытого снежной пеленой, а потом снова с теплотой взглянул на избранницу и раскрыл руки для объятий. Туивьель спрыгнула с лошади и бросилась на шею любимого. *** Вернувшись с небес на землю, почувствовав под собой тёплую постель, а рядом обожаемого мужчину, с которым, хоть и разъединившись телами, продолжала ощущать себя единым целым, леди Химринга прижалась щекой к груди Маэдроса. — Мне казалось, ты забыл обо мне, — с шуточным укором тихо произнесла Туивьель, нежно проводя рукой от ложбинки в основании шеи к солнечному сплетению, ниже по животу, обведя по кругу пупок и снова устремившись вверх. — Ты приехала, — улыбаясь с закрытыми глазами, ответил Маэдрос, спрятав правую руку между подушек, — и прогнала из моего шатра дюжину важных для победы над врагом эльфов. Заметь, я до сих пор не приказал тебя казнить за нанесённый военной кампании вред. Пожалуй, это что-то значит. — Что же? — осторожно прихватывая губами и трогая кончиком языка кожу на плече, груди и шее своего лорда, поинтересовалась Туивьель. Ладонь соскользнула на бок, провела до груди, спустилась к бедру, двинулась на внутреннюю сторону. — Тьма может быть ласковой, — горячая рука Маэдроса поймала запястье эльфийки, прижала в груди слева. — Ты из рода тёмных эльфов Мориквенди, и здесь в шатре сейчас нет света. Это означает очень многое — тьма не всегда зло. — Ладонь прижала руку Туивьель. — Чары врага, сковав сердце, заставляли его биться всегда одинаково, словно это не часть живого тела, но какой-то механизм. Это противоестественно и мучительно. А твои чары действуют совсем иначе. Леди Химринга понимала, о чём говорил любимый: от её прикосновений грудь вздымалась чаще, а сердце стучало быстрее. Маэдрос загадочно улыбнулся, на этот раз направляя руку избранницы вниз. Туивьель, добравшись поцелуями до губ своего лорда, сияя от счастья, хотела рассказать, как сильно соскучилась, как волновалась, как ждала встречи, но словно слышала ответ: «Я знаю», поэтому ничего не говорила. *** — Враг, трепещи! Подними свой меч и щит! Мы воины! Воины Эндорэ! Лишь встав плечом к плечу, Зло — предав мечу! Мы воины! Воины Эндорэ! Песня разлеталась по равнине, новые и новые голоса подхватывали её, и проехавший из метели в метель герой Астальдо чувствовал гордость за свой народ. Неважно, что было до Дагор Аглареб, главное, что будет теперь. — Здесь собрались все, Все воины Эндорэ, Они встали в строй, Ждут клич, призыва — в бой! Замерли войска, Победа так близка. И запоют рога, Вселив веру в их сердца! На Ард-Гален принца Финдекано встречали не столь восторженно, как обычно бывало во владениях нолдорана Нолофинвэ, однако приветствовали гораздо искреннее и теплее. Всё ещё недоумевая, зачем отец отправил на равнину войско под командованием Раниона и разместил его между Эред Ветрин и основными силами на равнине, Астальдо перечитывал подробный рассказ о ходе Славной Битвы, присланный с Тол-Сириона. Автором письма была леди Эльдалотэ, также присутствовала приписка от короля Финдарато, и принцу всё больше казалось, что перед ним изложенная на бумаге сказка любимого деда про абсурдно жутких врагов, прекрасных воинственных дев, спасающих мужей, о глупых героях и неизменной неустранимой угрозе, отступившей лишь на время. Если бы сам не участвовал в битве, сын Нолофинвэ не поверил бы ни единому слову, однако приходилось признать: написанное — правда, пусть и приукрашенная, отличающаяся от сказок Финвэ разве что безоговорочной верой в победу добра над злом, ощущавшейся не только в самом тексте, но даже почерке составителей письма. — И если я умру здесь, то братья придут в тот миг, — вырвала из задумчивости песня разгребающего снег около строящейся стены эльфа, — возьмут мой меч, семье моей рассказав то, как я погиб, Но до тех пор я в строю, врага нисколь мне не жаль! И всех, кто встал на пути, пронзит моя сталь! Финдекано подумал о будущем расположении на Ард-Гален своей части войска, вспомнил, как давно не был в хитлумском замке, который вроде бы его собственный… Отмахнувшись от бесполезных размышлений, сын нолдорана отправился выяснить, не нужна ли помощь в разорённых владениях Макалаурэ, и как организовано неусыпное патрулирование территории осадного лагеря, расположенного на местности, где в любой момент в любом месте из-под земли могут возникнуть Валараукар. Мысль о том, что есть вероятность встретиться лицом к лицу с убийцами Феанаро, заставляла сердце биться быстрее, в груди вспыхивало пламя жажды мести. Моргот заплатит за всё совершённое им зло тысячекратную цену! — Враг, трепещи! Подними свой меч и щит! Мы воины! Воины Эндорэ! Лишь встав плечом к плечу, Зло — предав мечу! Мы воины! Воины Эндорэ! *** Письмо прилетело на крыльях мохнатой серой птицы. Осмотрев посланника, эльфы заметили кровь и проплешины на месте вырванных перьев, что ясно давало понять — летучие мыши Моргота не попрятались, а продолжают слежку. *** Туивьель, укрывшись тёплым плащом, наблюдала, как юный Хеправион, с восхищением смотря на Маэдроса, передал ему письмо и, откланявшись, спешно покинул шатёр, как её любимый мужчина, её Легенда, долго серьёзно всматривался в текст, покачал головой, однако потом улыбнулся. — Я знал, что мы с Азагхалом сможем договориться, — негромко произнёс лорд Химринга. После недолгого молчания, Феаноринг обернулся к избраннице, сел рядом с ней на постели. — Что ты знаешь о существах, которых называют Ноэгит Нибин, ниблинги? Заметив, как отреагировала Туивьель, Маэдрос придвинулся ближе, смотря выжидающе: — Пещеры у реки Нарог. Окрестные леса. Территории южнее. Около эльфийки развернулась карта. — Я понимаю, о ком речь, — окончательно смутилась леди Химринга. — Авари сначала принимали их за лесных зверей, потому что эти существа не разговаривали с нами. Охотники развешивали их головы и скальпы, как трофеи, на стенах землянок, их кожу выделывали, но она была тонкой и плохо держала тепло. Ещё до моего рождения Авари поняли, что охотятся на разумных, говорящих существ, когда однажды выследили целое племя, поэтому перестали убивать ниблингов, однако я помню по детству, что в моём доме были изделия из их костей и даже несколько скальпов. Лишь когда один из братьев отца ушёл со своими воинами по следу какого-то страшного чудовища, которое сбежало на юг через лес, оставив за собой полосу мёртвой земли, Авари окончательно избавились от всех подобных трофеев — их взяли с собой в качестве талисманов охотники за тварью. — Туивьель натянуто улыбнулась. — Говорят, мясо карликов невкусное, плохо прожаривается и остаётся жёстким, даже если его специально обработать. Маэдрос усмехнулся, смотря на карту. Его избранница, ловя каждое малейшее движение и изменение позы своей обожаемой Легенды, придвинулась вплотную, положила голову на плечо, одна рука погрузилась в волосы, осторожно касаясь затылка, вторая заскользила по груди. Феаноринг прижал к себе ладонь эльфийки, потом поднёс к губам и поцеловал. — Времена изменились, — констатировал лорд Химринга, — теперь охота на Ноэгит Нибин не считается нормой, однако, похоже, не все с этим согласны. Король наугрим Азагхал хочет посетить нас лично и скоро будет здесь. Он готов выделить мне войско и помочь со строительством, однако в письме говорится о некоторых нерешаемых без моего вмешательства проблемах. Чувствую, разговор состоится интересный. Взгляды стальных серых и тёплых карих глаз встретились. Слова о любви не прозвучали, но объятия и поцелуи были красноречивее любых фраз, когда дыхание, сердцебиение и сама жизнь стали едиными для двоих. А снаружи у шатра, слишком долго не получая позволения войти, стоял гонец из Химринга с очень неожиданным письмом. *** Дюжина всадников скакала сквозь морозный туман, не сбавляя скорости стреляя по расставленным мишеням. Им навстречу летели другие наездники, отрабатывая манёвры на случай внезапного нападения Огненных Майяр. — Левее! — командовал Финдекано, выпуская стрелу за стрелой. — Разойтись! Темп! Заходим по дуге! Залп! Третья дюжина Нолдор прискакала против ветра, бьющего в лица, слепящего глаза. Рассеялась. — Дистанцию шире! Вправо по дуге! Не стрелять! Отряды встретились, едва не сталкиваясь, разошлись, развернулись и, маневрируя на переменчивом ветру, растянулись, замыкая в кольцо предполагаемого противника. — Главное, не попасть друг в друга! — крикнул Финдекано, закашлявшись от ударившего ледяного ветра. — Поставьте здесь мишени! Повторим манёвр! Не попадите друг в друга, слышите?! Цельтесь точнее! Всадники разошлись, ураганный порыв сменил направление, закружил начинающуюся метель. Отъехав в сторону, чтобы взглянуть на тренировочное поле с расстояния выпущенной стрелы и представить варианты атаки, сын нолдорана вдруг увидел одного из вернувшихся из Эглареста верных. По загадочному лицу Нолдо было ясно: его привело не обычное дело. — Тебе крайне важное и деликатное послание, — сказал эльф, почти не улыбаясь. — Не смею интересоваться подробностями, я лишь передаю этот свёрток. Думая исключительно о вероятных перемещениях Валараукар по Ард-Гален, если их окружить и начать расстреливать, сколько времени в запасе у воинов до момента исчезновения врагов, Финдекано взял из рук Нолдо посылку и очень удивился, развернув ткань. Однако ещё большее изумление ждало героя Астальдо, когда из казавшихся потерянными навсегда ножен выпала крошечная записка с одним лишь словом и подписью. — Леди Линдиэль хотела передать ещё и письмо, однако передумала, — пояснил с хитрой улыбкой посланник. — Но обещала, что напишет его позже. Непременно. Взглянув ещё раз на записку и убрав её обратно в ножны, герой Астальдо отдал их собрату, чтобы тот отнёс к его шатру, а сам подумал, что неплохо подготовился к нападению морготовых тварей, составив не менее дюжины стратегий и манёвров в зависимости от времени года, погоды, освещения и численности своей армии и вражеской, зато к признанию в любви готов не был совершенно. *** «Это тюрьма. Очередная тюрьма для меня, откуда нельзя выбраться живой. Ещё одна тюрьма, в которой ко всему прочему холодно». Всю дорогу из своего дворца сопровождаемая, нет, не конвоем, охраной, Оэруиль мечтала скорее доехать в прославленную крепость на скале, представляя её великой и прекрасной, выстроенной с возвышенным изяществом и ажурной лёгкостью искуснейшей работы по камню. Однако увидев бесконечный лабиринт серых высоких стен с узкими мрачными бойницами, проехав по дорогам, где легко угодить в смертельную ловушку, и, наконец, добравшись до самой твердыни, подойти к которой мешал сбивающий с ног ветер, дочь лорда Каленовэ чуть не расплакалась. «Тюрьма. Снова тюрьма». Очень быстро пропали все желания, кроме одного — спрятаться от урагана. — Кто так непродуманно строит?! — не выдержала в конце концов эльфийка. — Что это за мастера?! И услышала сказанное вполголоса на Квэнья «глупая женщина». Конечно, это говорилось не королеве, Оэруиль могла бы выразить протест, но супруг не отправил с ней вместе никого из личной охраны и приближённых дочери Каленовэ, поэтому эльфийка чувствовала себя совершенно беспомощной и бесправной пленницей. — Ветер разгоняется специально, госпожа, — снизошёл до объяснений один из воинов короля Карантира, — если Моргот снова попытается погрузить Белерианд во тьму, Нолдор смогут противостоять мраку более эффективно, нежели узурпатор-светлячок из Хитлума. — Благодарю, — с трудом сохраняя спокойствие, выдавила из себя Оэруиль. — Химринг прекрасен, — восхищённо произнёс воин, — это истинное воплощение суровой мощи! Это рукотворная скала, доработанная мастерами-строителями и стратегами-оружейниками. Это великое строение, госпожа. Твердыня поистине достойна наивысших похвал! Посмотри на знамя на вершине горы! Почувствуй гордость за великий народ, стать частью которого тебе выпало счастье. Таргелионская королева, напряжённо улыбаясь, покорно позволила проводить себя через единственный попавшийся на пути безветренный двор, на подходе к которому её едва не сбило с ног крутящим вихри ураганом, провести сквозь путаные коридоры и лестницы через зал, мост, снова коридор и мост, всё из серого камня, и гобелены, гобелены, гобелены… Красный, багровый, кровавый, бордовый, алый… и золотые звёзды с восемью лучами. «Да, — подумала Оэруиль, — живя здесь, любой захочет убивать». И впервые за всё время замужества дочь лорда Каленовэ поняла, что мечтает попасть домой. К супругу. Скорее бы доехал гонец до лагеря на равнине Ард-Гален и передал лорду Маэдросу, что его ждёт королева!