Свет проклятых звёзд

День выдался тихим и морозным, после вчерашней метели всюду остались глубокие сугробы, однако скорый приход весны ощущался в воздухе, звенел в весёлом пении птиц.  Нолофинвэ смотрел в окно на площадь и спешно расчищающих её эльфов, и пытался представить, как выглядит теперь Аман и родной город. Во что Арьо превратил Тирион? В игрушечный замок с милыми маленькими двориками?  Нолдоран! Его, наверное, любит народ, одаривают благосклонностью Валар, и жена не бросает… Сейчас Валинор представлялся дивным благодатным местом, где всё хорошо, нет соперничества за владения, войны, Моргота и сыновей Феанаро.  То и дело возникали мысли, что Анайрэ может страдать из-за отвергнувших Валар мужа и детей, что нельзя было оставлять супругу одну. Да, пришлось бы потрудиться, уговаривая идти в Эндорэ, в пути Анайрэ требовалось бы слишком много заботы и поддержки, но зато… — Мы были бы вместе, — вздохнул верховный нолдоран, чувствуя себя одиноким, брошенным и всеми презираемым неудачником в венце с кроваво-красными камнями. Конечно, можно позвать Аклариквета, и верный менестрель споёт, как сильно Нолдор любят своего короля, только какой в этом смысл?  Уйдя от окна, Нолофинвэ пошёл вдоль стены, устремляя взгляд на портреты в изящных рамах из серебра и опалов. С картин со спокойствием и мудростью смотрели отец, мать, супруга, сыновья и дочь. Дальше располагались изображения невесток и внучек — младшая девочка Финьо, сейчас уже взрослая, на полотне оставалась ребёнком, послушным и милым, пусть и с колючим взглядом озорницы. Не покидало ощущение, будто нужно подготовить место ещё для кого-то, однако задумываться об этом не хотелось. Ириссэ и Турукано за всё время, прошедшее после их отъезда, ни разу не прислали письма отцу, и на сердце было тяжело от понимания, что это означает. Финьо тоже не ответил на просьбу приехать, однако ходили слухи, будто герой Астальдо собирается посетить свой замок, временно оставив осадный лагерь, когда вернулся из Химринга… — Финвэ Третий! — сжал кулаки верховный нолдоран, мгновенно забыв и о детях, и о соседях, и о Валиноре. — По какому праву ты принимаешь в МОЮ армию наугрим, не спросив меня?! Где доклады о ходе осады?!  Рванув к столу, Нолофинвэ взялся за перо. — Что тебе нужно, чтобы скорее расправиться с Морготом? Что ещё, кроме перечисленного ранее? Нет, в письме это обсуждать нет смысла, придётся вызывать Маэдроса в Хитлум. Немного поразмыслив, король решил, что надёжнее отправить за племянником своих верных, которые не позволят сыну Феанаро снова поступать необдуманно, и точно привезут его к нолдорану без армии, жаждущей некоей надуманной справедливости. О прибытии на Ард-Гален воинов владыки можно даже не предупреждать: пусть Третий Финвэ не забывает, кто и кем правит на самом деле. *** Охотник бросил взгляд на двух эльфиек абсолютно без интереса и почтения, несмотря на высокое происхождение одной из них.  — Госпожа Линдиэль, оставь эти разговоры, — рука в перчатке из мягкой кожи пошарила в мешочке, достала красивое полосатое перо. Протянув его дочери лорда Кирдана, эльф недобро улыбнулся. — Мне доставляет удовольствие истреблять тех, кто может помешать почтовым голубям твоего отца безопасно долететь до цели. Однако, если я нахожу гнездо с яйцами или птенцами, всегда отвожу егерям, чтобы те вырастили и воспитали ручных хищников для охоты. Твой брат, живя в Оссирианде, говорят, тоже увлёкся разведением ястребов и соколов. Линдиэль было совершенно неинтересно, чем занят брат, из-за которого, в том числе, рушилось её личное счастье, эльф заметил равнодушие и перевёл взгляд на молчаливую женщину в чёрном. — Письма долетят до адресатов, — заверил охотник. С тревогой посмотрев на Митриэль, дочь лорда Кирдана пошла в сторону реки. — Почему ты не хочешь принять помощь семьи? — спросила, наконец, леди знахарку. — Даже если мой отец найдёт Белую рощу, быстро построить корабли не получится. Ждать в окружении родных легче, чем среди чужих. — Письма достаточно. Из него и узнают — я в порядке, — голос Митриэль прозвучал, словно из-под земли. — Но я понимаю, к чему ты клонишь, дитя. Слышала, как твоя мать говорила, что лорд Новэ не станет удерживать тебя, если ты захочешь нанести визит Хитлуму, потому что ты всё равно сбежишь.  Линдиэль покраснела, однако смущение лишь разозлило деву. Взглянув на знахарку с вызовом, леди фыркнула и дала понять, что ждёт продолжения разговора. Митриэль усмехнулась, подошла к ледяной воде, стараясь не наступать в грязные проталины, тронула лёгкие волны.  — Однако, — голос знахарки стал глухим, — ты обязана вернуться обратно не позднее, чем через дюжину недель. В случае неудачи, разумеется. А неудача будет. И не спорь. Я принимала твоего драгоценного Астальдо из лона матери, знаю этого Нолдо лучше, чем его собственный отец. — Зря я открыла тебе сердце! — разозлилась Линдиэль, однако, не ушла. — Нет, не зря, — строго произнесла Митриэль. — Мы все совершаем безумства из-за любви, и я смогу помочь тебе не пострадать от них. Поверь, я, как никто из твоей родни, знаю, что такое безумие. — Так может сказать каждый! — фыркнула Линдиэль, чувствуя отчаяние и протест против понимания, что Нолдиэ права. — Хочешь меня проверить? — из-под низко опущеной чёрной шали сверкнули зелёно-карие глаза. — Хорошо. Я поеду к младшему сыну и возьму с собой тебя. Ты узнаешь, как добраться до своего любимого Астальдо, и отправишься прямиком к нему в объятия, только не забывай одну ма-аленькую, незначи-ительную деталь. — Не забуду, даже если захочу, — поджала губы дочь Корабела. — Но только ни ты, ни вся моя родня, ни даже сам Вала Улмо не убедит меня, что любящие супруги добровольно расстались навек! Митриэль хмыкнула.  — Любовь — это безумие, — страшно оскалилась знахарка. — Ищешь здравый смысл и логику в стихийном бедствии? Неблагодарное занятие, дитя. Абсолютно неблагодарное. *** Крепость-стрела встретила хозяина выглянувшими из-под снега первоцветами, звенящими ручейками, щебетанием птах и тёплыми золотыми лучами Анар, льющимися с безоблачного нежно-голубого неба. Нолдор, присматривавшие за владениями принца Финдекано в его отсутствие, обрадовались приезду своего господина и сразу начали рассказывать о жизни Хитлума, в том числе и о новых шутках в адрес Астальдо и Феанорингов.  — Все, кто одобряет подобное, — из последних сил сохраняя спокойный тон, выдавил из себя Финдекано, — отныне не смеют приближаться к моему дому на полёт стрелы. Я лично расправлюсь с каждым, кто посмеет насмехаться надо мной и родом Феанаро! Даю вам время до середины весны, чтобы оповестить об этом Хитлум и моего отца, а после — выполнять мой приказ. Я и мои верные должны поимённо знать всех, распускающих языки! Сыну верховного нолдорана казалось — ярость вот-вот лишит рассудка. Проклиная себя за то, что уехал из осадного лагеря и снова оказался в грязи политических интриг, Астальдо оседлал коня и полетел, не разбирая дороги, в лес, надеясь успокоиться и вернуть себе способность здраво мыслить.  — Как они смеют насмехаться над теми, кто проливает кровь, защищая их от Моргота! — выкрикнул в пустоту воин, едва не задыхаясь от встречного ветра и нахлынувшей злобы. — Как смеет отец ставить свои амбиции выше совести и здравого смысла?! Эхо, возможно, отвечало герою Астальдо, соглашалось с ним, но эльф не слышал долетающих слов из-за оглушающего ветра. Летя сквозь мелькающие деревья по заснеженной тропе, сын нолдорана мысленно возвращался в прошлое, шаг за шагом, выстраивая цепь событий и понимая, что каждый раз, когда случалась беда или совершался неверный выбор, первопричиной оказывались деяния Моргота. Астальдо не знал и знать не хотел, для чего враг делал те или иные поступки, Нолдо видел последствия и уверялся — предателя надо остановить любой ценой. — Уничтожу! — выкрикнул Финдекано, чувствуя, как на сердце становится легче, как возвращается ясность ума.  Понимая, что до победы можно не дожить, Астальдо начал думать о том, сколь важно стоять до конца за тех, кто не отступится ни перед какой опасностью, нужно поднять на борьбу как можно больше новых воинов, для которых не имеет значения, кто сидит на троне. Первостепенно одно: чётко понимать, кто враг и всем сердцем желать его уничтожения. Дорога повернула обратно в сторону крепости, и Финдекано сделал глубокий вдох. Да, герой Астальдо приезжал убедиться, что его место на равнине Ард-Гален, среди войска, а не здесь, в тишине и покое.  Решив в ближайшее время встретиться с отцом для весьма неприятного, однако необходимого разговора, принц подъехал к воротам, спрыгнув с лошади, передал поводья слуге и пошёл в свои покои, вспоминая слова хранителей замка о залежавшихся письмах. Надеясь, что на столе нет любовных посланий, Финдекано посмотрел на портрет супруги. «Надо заказать мастерам медальон с изображением Нарнис, — подумал эльф, улыбаясь картине. — Чтобы носить его, не снимая».  Нежно тронув нарисованное лицо, сын нолдорана сел за стол и взялся за письма.