Свет проклятых звёзд

— Я ведь не из робких, Все мне по плечу! Сильный я и ловкий, Манвэ проучу! — горланили шестеро наугрим, сворачивая с пути будущего рва огромный валун. Ривиан перетянула верёвкой накрытый грубой тканью груз, водружённый в телегу, и вытерла со лба пот. Непрекращающийся ветер на равнине Ард-Гален холодил намокшую от тяжёлой работы кожу, тело начала пробирать дрожь, однако была и положительная сторона: от усталости и озноба притуплялось ощущение постоянной слежки оттуда, с севера, из-за страшных мрачных гор, вершины которых тонули в колдовском мраке. И даже забывалось желание отомстить за отнятую свободу. Сулион, сын ветра, клялся в любви, а что в итоге?! Спас жизнь? Избавил от бесчестья?! Конечно! Пусть и дальше так думает! Какое он имел право решать за других, что для них лучше и правильно?! — Дул сильный ветер, крыши рвал. И, несмотря на поздний час, В округе вряд ли кто-то спал — Стихия не на шутку разошлась. Но вдруг какой-то парень с криком побежал И принялся махать метлой: «Ах, Манвэ, негодяй, ты спать мне помешал, А ну-ка выходи на бой!» Потянув на себя очередную верёвку на очередной связке вывозимого со стройки груза, Ривиан уже не так увлечённо, как раньше, подумала о своих фантазиях про спасение из заточения. Когда, оказавшись в химрингской крепости в страшном подземелье, пугающем пустотой и замкнутостью, дева с соратниками ждали решения лорда: что делать с вредителями, угрожавшими добрым наугрим, в голове родилась глупая милая история о том, как вечно храбрящийся, но на самом деле трусишка Карналмарил Каранаглар, младший сын нолдорана Карантира, всё-таки преодолеет страх и отомстит кроваво-звёздному воинству и гадким коротышкам за свою принцессу. Да-да, именно принцессу! Предки Ривиан, разумеется, были королями, павшими от когтей чудовищ. Карналмарил, мечтала Ривиан, придёт и, победив всех, обязательно разобьёт нос дураку Сулиону! — Я ведь не из робких, Все мне по плечу! — горланили гномы, возводя очередную стену. — Сильный я и ловкий, Манвэ проучу! «Мы должны благодарить лорда Маэдроса за милосердие! — непонятно чему радуясь, уверял проклятый Сулион, поехав в осадный лагерь вместе с осуждёнными на тяжёлую работу на равнине хулиганами. — Девчонка! — окликнул Ривиан проходивший мимо гном с тачкой. — Тебе пора еду готовить! Захотелось сказать, что сама разберётся, когда пора, а когда нет, однако эльфийка решила не спорить — если Нолдо, требующий называть себя «лорд Телперавион», окажется недоволен работой провинившихся, могут отправить обратно в тюрьму, а сидеть в тёмном подземелье Ривиан совершенно не хотелось. Оглянувшись на продолжавших орать песню строителей, дева отправилась на кухню. — И ветер закружился, заметался И ели начал с корнем рвать: «Откуда этот сумасшедший взялся, Что хочет с Манвэ воевать?» Но парень не сдавался и метлой махал, И удалялся вглубь полей. И впрямь неплохо с ветром воевал! А Вала становился злей. «Я ведь не из робких, Все мне по плечу. Сильный я и ловкий, Манвэ проучу!» Но вдруг метла со свистом улетела прочь, И храбрый парень — вслед за ней. А после этого спокойней стала ночь — Исчез во мраке дуралей. Его под утро пастухи нашли в стогу — Он очень крепко спал, А ветер песни напевал ему И кудри ласково трепал. Пологи шатра трепыхались, казалось, колышки вот-вот вырвутся из земли, или лопнут тросы. Вот бы и этот нескончаемый ураган кто-нибудь прогнал! — Я буду помогать тебе, Хасолсэль, — неожиданно очутился среди посуды и печей Сулион. — Считай, что вся работа уже сделана! Замедлив движения, Ривиан хитро прищурилась и, плавно ступая, такая грациозная и изящная даже в грязной рабочей одежде, которую забыла снять из-за неожиданной встречи, обошла Авара по дуге, качая бёдрами. Покрасневшая на холоде тонкая ладонь обхватила ручку сковороды. — Ветер стихнет однажды, — словно угрожая, полушёпотом, растягивая слова, произнесла эльфийка, — воцарится тишина, и ты, мой тюремщик, познаешь покой. — Тюремщик? — Сулион попытался изобразить насмешку, но вышло плохо. — Ах, да, разумеется, — угрожающе приподняла массивную посуду дева. — Ты же мой спаси-итель! Ты защитил меня от злых владык! И теперь я раба доброго господина. Благодарю, о, благодетель! — Злись, сколько хочешь, — отмахнулся Авар, продолжая готовить, — однажды ты оценишь мою помощь. — Однажды, — похлопала сковородой по ладони Ривиан, — мы все обманемся, как в старой сказке об отступниках, оставшихся в Средиземье ради сгинувшего в дремучей чаще вождя. Будем думать, будто Айнур служат нам, обещая защиту и покой, однако… Гнев Валар не пройдёт, И ветер большой дорогу найдёт, Разрушит горы и скалы, И ветру земли будет мало. Завоет он смертной тоской. Но не в ветре покой. А после ветра — огонь, Летящий как бешенный конь, Сжигающий всё на пути, Который насквозь никому не пройти, Поскольку он льётся рекой. Но не в огне покой. А после огня — тишина Обрушится словно стена, И возвратятся сны, Которым не будет цены! И никому не дано сил изменить жребий свой, Ведь в той тишине покой. Сулион помрачнел. — Тебе, Сын ветра, — фыркнула эльфийка, подходя ближе, — не нравятся здешние ураганы? А моя история прозвучала страшным пророчеством, потому что непонятно, о чём в ней речь? — Сковорода опасно приблизилась. — Знаешь, даже делая за меня мою работу, ты остаёшься моим тюремщиком. Этого не отменить. Молодой Авар изобразил, будто ему совершенно не обидно, что дерзкие слова не ранят и не причиняют боль, однако все силы ушли на то, чтобы остаться и продолжить готовить, а не убежать в неизвестном направлении, поддавшись отчаянию. Возможно, помогло присутствие ещё троих эльфов, то и дело что-то приносивших и уносивших. Если бы не они… С улицы вместе с шумом ветра донеслись голоса, и один из них заставил Ривиан вздрогнуть. Неужели?.. Бросив сковороду и забыв о том, как надо изображать соблазнительную леди, эльфийка побежала к выходу из шатра. *** Вечер запылал зарёй и кострами, голоса послышались издалека, и Карнифинвэ быстро понял, что догнал кузена, недавно отправившегося в Химринг. До крепости было ещё немало лиг, слухи об орках в лесах беспокоили, несмотря на желание быть бесстрашным, поэтому сын короля Питьяфинвэ решил, что лучше продолжать путь одним большим отрядом, а не двумя маленькими и двинулся в сторону лагеря брата. — Мы должны показать, что не боимся их! — выкрикивал, быстро ходя туда-сюда между кострами Алмарил, сейчас особенно сильно похожий на отца. — Они лезут в наши дела! Мешают развивать наше королевство, заставляя всё отдавать войне! Почему наши мастера должны трудиться на войну? Почему мы должны жертвовать своими интересами и своим будущим ради войны? Маэдросу не хватает войск?! Это ложь! Его бойцы вольно гуляют по всему Белерианду и делают, что хотят! А вот ресурсов на севере действительно мало! Вот что нужно жадному лорду! Карнифинвэ не мог представить, что можно столько времени говорить плохо о герое, которого уважали даже подданные Тингола, однако сейчас наблюдал льющуюся нескончаемым потоком злость, рождавшуюся в сердце юного эльфа. Судя по взглядам верных таргелионского принца, красноречиво говоривших, что сын нолдорана повторяется, ничего нового давно не говорит, все уже всё поняли и устали от его злобы, Алмарил потерял авторитет, если вообще когда-либо его имел. Неужели сам этого не видит? — Вот скажи, что тебе надо в Химринге? — вместо приветствия, напал принц на кузена. — Тоже восхищаешься жадным подлецом, видящим врагов не только в собственной родне, но даже в мёртвых камнях?! Веришь, что Маэдрос борется за справедливость? Но на самом деле он жаждет абсолютной власти! Брови Карнифинвэ поднялись практически до линии волос, когда Алмарил, наконец, заметил скептицизм собеседника. Замерев на месте, покрасневший от эмоций Нолдо скрестил руки на груди и натянуто улыбнулся: — Хорошо, думай, что хочешь, путник. Я знаю, мои родичи посылают в Химринг подмогу, потому что войско Маэдроса странным образом уменьшается. Не догадываешься, почему? Хочешь пополнить ряды мертвецов? — Спасибо за заботу, брат, — решил, что пора представиться принц, — я Карнифинвэ, сын Питьяфинвэ Амбарусса. И мои планы отличаются от озвученных тобой. А зачем ты сам едешь в Химринг, если тебе настолько неприятен его хозяин? Алмарил вдруг побледнел, обернулся на своих воинов. Карнифинвэ спешился, отдал коня ближайшему слуге, подошёл ближе. — Потому что с его прихвостнями-наугрим невозможно вести переговоры! — выпалил сын таргелионского нолдорана. — Маэдрос везде засунул своих воинов и послов, и они диктуют тупоголовым соседям, что делать! А когда мы попытались сами охранять наши границы, этот гад заключил наших подданных под стражу! Объявил преступниками! Скептические и, неожиданно, встревоженные взгляды верных Алмарила удивили и озадачили гораздо сильнее, чем произнесённые слова: эльфы боятся, что их принц сболтнёт лишнего? Ощущение, что все вокруг лгут и пытаются использовать новоприбывшего эльфа, накатило штормовой волной, едва не сбило с ног. — Поговорим наедине, брат, — помрачнел Карнифинвэ и быстро пошёл прочь от костров. *** Тишина опускающейся ночи заухала, застрекотала, завыла и залаяла, серебристый светоч пролил таинственное сияние на равнинное редколесье. — Я не вру! — догадавшись о подозрениях, выпалил Алмарил, когда лагерь остался на достаточном расстоянии, чтобы не быть услышанными. — Я в отчаянии! Помоги, прошу! Понимаешь, это не может быть случайная встреча! Не знаю, что тебе надо в Химринге, и мне, в общем-то наплевать! Но, прошу, помоги! Я остался один, понимаешь? Брат струсил и спрятался дома, отец из меня сделает колонну во дворце, если я приеду и расскажу, что не договорился с Белегостом! А моих друзей Маэдрос принял за вражеских лазутчиков и заключил под стражу! Я должен их выручить! Помоги, умоляю! — Постой, — Карнифинвэ нахмурился, — почему король Таргелиона не выручает своих подданных? Почему ты прячешься от отца и не можешь попросить помощи у него? Твои друзья действительно сделали нечто дурное? — Да пусть даже так! — выпалил Алмарил. — Это мои друзья! Ладно, не друзья, но мы делали одно дело, понимаешь? Пока я ездил по всем этим дурацким советам, они сидели под стражей! Я ничего не знаю об их судьбе, и никто не пытался им помочь! — Почему? — Да какая разница?! — Ты просишь меня о том, на что никто не соглашается, а твои верные не верят в успех — я вижу это по их глазам! — разозлился Карнифинвэ и с просыпающейся в сердце жалостью понял, что не сказал ничего нового для юного принца. — В отличие от тебя, я не считаю лорда Маэдроса жадным лжецом, и пока не увижу этого сам, не поверю! — Ты его не знаешь! «Да, не знаю, — мысленно согласился сын Питьяфинвэ. — И, возможно, идеализирую». — Нам всё равно по пути, — вздохнул Карньо, подняв глаза на плывуший по небесному куполу Итиль. — Чем нас больше, тем безопаснее: на многочисленный отряд орки не нападут. — Они не нападут, — подмигнул и рассмеялся Алмарил. — Можешь мне поверить. Предлагаю не задерживаться на привале и срезать путь, проехав сквозь болота. Я хорошо знаю эти места. Не задавая больше вопросов, Карнифинвэ молча согласился. Далеко на севере клубилась мгла, чернее ночи, и Нолдо показалось, будто раньше тьма была не такая чудовищная и живая. Она что, разумная? От подобных мыслей стало по-настоящему страшно, однако принц пересилил себя. После разговора с Алмарилом желание бороться за справедливость пошатнулось ещё сильнее, возникло ощущение, что народ вполне заслуживает своего правителя, но возвращаться домой, так ничего и не сделав, Карнифинвэ не мог. Тьма на севере страшная, зато она действительно враг, тут сомнений быть не может, и все, кто объединяется против неё, — соратники, которым нет смысла плести друг против друга интриги. И неважно, кто кем правит, ведь главное — уничтожить зло Арды, искоренить его, тогда и души очистятся, и в сердцах, наполненных светом, не будет места для грязи. Пожалуй, это лучшее, что пришло в голову за последние несколько лет, и стало гораздо легче дышать. *** Красно-серая мощная твердыня, венчающая скалу, словно вырастая из камня, показалась Карнифинвэ очень символичным продолжением будоражащей воображение легенды о пленённом короле-воине, запечатавшим своим телом врата крепости всеобщего врага: не пав духом на скале, ставшей для него безжалостным палачом, теперь Маэдрос сам подчинил себе гору, и его звёздные знамёна взвились к небесам выше морготовой тьмы. Принц невольно заулыбался. На значительном расстоянии от подъёма всадников встретила стража, потребовавшая подробно изложить цель визита. — Оставьте меня! Отойдите назад! — неожиданно твёрдо и уверенно приказал Алмарил. — Малец растёт, — с уважением покачал головой старший из таргелионских воинов, сиявший валинорским светом. — После гибели Древ дети стали взрослеть слишком быстро. Пожалуй, даже скорее, чем в звёздные годы до Амана. Алмарил вернулся быстро и, казалось, за несколько мгновений стал старше на сотню лет. — Лорда Маэдроса нет в Химринге, — сказал принц, кусая губы, — и моего отряда тоже. Осуждённых увезли на Ард-Гален строить крепости и копать рвы. Под стены Моргота… Воины переглянулись, сопровождавшие принцев слуги заметно напряглись. — Можно подождать возвращения лорда в Химринге, — с наигранным равнодушием пожал плечами Карнифинвэ, спиной чувствуя, что его слова поддержит большинство находившихся рядом эльфов. Алмарил посмотрел на север, потом на своих верных и снова отвернулся к землям врага. — Нет, — сказал юный Нолдо, опустив глаза. — Я поеду в осадный лагерь. А вы — как хотите. — Что значит, как хотите? — возмутились таргелионские воины, устремляясь на север вслед за пришпорившим коня принцем. — Эй, кузен! — окрикнул Карнифинвэ. — Я с тобой! Миновав химрингский кордон и в последний раз взглянув на красно-серую крепость со звёздными знамёнами, Нолдор поскакали по каменистой холодной земле к зеленеющей далеко впереди равнине. *** Ривиан добежала до выхода из шатра, вдруг резко остановилась, обернулась на Сулиона, который делал вид, будто не смотрит на неё, и твёрдым неспешным шагом вышла на улицу. — Господин Алмаглин Карантирион, принц земли Таргелион, — официально заговорила эльфийка, учтиво кланяясь, хотя глаза выдавали озорство и лживость церемоний, — бесконечно рада видеть тебя здесь! Благодарю за неоценимую помощь и за то, что разрешили творящуюся здесь несправедливость. — Он ничего не разрешил! Голос Телперавиона, вышедшего вперёд и загородившего собой сына нолдорана, прогремел боевым рогом. Стоявшие рядом эльфы, часть из которых дева видела впервые, были напряжены и мрачны, что говорило о плохом положении дел. Заметив среди новоприбывших красноволосого сероглазого эльфа, отдалённо напоминавшего чертами лица лорда Маэдроса, Ривиан сразу возненавидела его и представила, как вцепится ему в лицо, словно бешеная рысь. — Твой принц ничего здесь не решает, — твёрдо произнёс химрингский военачальник, которого эльфийка предпочла бы никогда в жизни не видеть, — и даже несмотря на то, что я не могу предъявить ему то же обвинение, что и всей вашей шайке, хотя и уверен — вы заодно, никто здесь не станет относиться к принцу Алмарилу с почтением. — Но возможность поговорить с Ривиан ты мне обещал! — расправил плечи и вскинул голову сын нолдорана. — Как и с остальными! И я требую письменный документ с подробным описанием обвинений и наказания! Это мои подданные, воин! Мои! Телперавион усмехнулся. Швырнув сумку ближайшему слуге, Алмарил бросился к девушке и повлёк её против ураганного ветра за шатёр, где складировали инвентарь. — Я уже говорил, у меня свои дела, — на всякий случай напомнил Карнифинвэ химрингскому военачальнику. — Я прибыл к лорду Маэдросу по личному делу, и хотел бы решить его не откладывая. Телперавион коротко кивнул. Ветер ударил с какой-то звериной злобой, взвыл в строящихся стенах, зарычал и заплакал, понёсся бешеным вихрем к чёрным скалам на севере, откуда за эльфами и гномами наблюдала пара внимательных любопытных глаз. *** Оказавшись вне зоны видимости суетившихся строителей и воинов, напряжённых, несмотря на долгое отсутствие активности морготовых тварей, Алмарил крепко обнял Ривиан, с отчаянной страстью впившись в её губы. Девушка вздрогнула от неожиданности, однако сопротивляться не стала. — Я с ума сходил! — выдохнул Нолдо, едва не душа в объятиях эльфийку. Даже в тёплой одежде её тело было таким хрупким, таким податливым и беззащитным, что у Алмарила закружилась голова. — Когда узнал, что так случилось, я себе места не находил! Сразу рванул к тебе на выручку! Один! Пока брат дома отсиживается. — И ты не побоялся позора? — томно выдохнула дева, до сих пор так и не обняв своего принца в ответ. — Мне наплевать! Я должен спасти тебя! Принявшись осыпать поцелуями обветренное лицо эльфийки, со страстью гладя её по спине, Нолдо дрожал всем телом, будто в лихорадке. — Ривиан, как хорошо, что ты в порядке! Я заберу тебя отсюда! Клянусь! Мы сбежим вместе! Я спрячу тебя, и никто-никто не сможет тебя отыскать! Мы будем жить вдали от всех, тихо и спокойно! Никаких больше глупых авантюр! Никакого бессмысленного риска! Только ты и я! Покорно дождавшись, когда Алмарил закончит с поцелуями, девушка отстранилась. — Убежим? — переспросила она. — Да! Я спрячу тебя! Буду защищать… — Подожди, Глин, ты сам понимаешь, что говоришь? — В чём дело? — глаза сына нолдорана стали злыми. — Тебе мало моей любви? Ривиан отошла на шаг в сторону, Алмарил начал наступать, эльфийка попятилась. — Ты понимаешь, что нас будут преследовать? — громче, чем следовало, заговорила девушка. — И не кто-то, а эти, химрингские! И они нас найдут! Они сообщат твоему отцу, и король заберёт своего наследника обратно во дворец! А я отправлюсь обратно в тюрьму! Знаешь, какая темница в крепости? Это тёмное крошечное подземелье, холодное, пустое! Без окон и дверей, с люком в потолке! Туда опускают на верёвке и поднимают так же! Оттуда нельзя сбежать! Это каменный мешок для орков, подготовленный заранее на случай нападения! И меня заточили, словно морготову тварь! Знаешь, почему? — Я не брошу тебя! — заорал, багровея, принц, снова пытаясь схватить эльфийку за руки. — Бросишь! Тебя заставят! Резко развернувшись, дева побежала обратно на кухню: — Оставь меня! Ты мне ничем не поможешь! *** Обернувшись на шум, Сулион инстинктивно напрягся, незаметно взяв длинный нож. — Оставь меня! — крикнула, появившись в шатре, Ривиан. — Я никуда с тобой не пойду! — Уходи, откуда пришёл! — приказал, словно военачальник, Авар, загораживая собой девушку, демонстративно отведя в сторону нож, однако не выпуская оружие из руки. — Что тебе тут надо? — Это из-за него ты отвергаешь меня?! — выпучив глаза, заорал принц, выхватывая меч. — Нет! Не надо! — в ужасе завизжала Ривиан. — Алмарил! Прошу! — Ты любишь его?! — продолжал вопить сын таргелионского нолдорана. — Так пусть он заслужит твою любовь кровью! — Нет! — Да! — Сулион осторожно оттолкнул девушку. — Только выйдем отсюда. Не замечая разрыдавшуюся эльфийку, Авар и Нолдо, испепеляя друг друга глазами, вышли из шатра, держа наготове оружие, как вдруг боевые рога запели тревогу.