Свет проклятых звёзд

Блистательная чистая красота городских дворцов и площадей Хитлума казалась отвратительной насмешкой над реальностью. И пусть где-то в глубине души ещё жила и дышала способность понимать, что ради сохранения и преумножения счастья народа и ведётся война, принять разумом, что кто-то способен жить и радоваться, никак не помогая борьбе, даже не интересуясь судьбами тех, кто их защищает, погибая и калечась, изнемогая от тяжёлой работы и замерзая, Финдекано не мог. Смотря на весёлых красивых эльфов в нарядных одеждах, в чьих глазах сияла беззаботная радость, а с губ слетало восхищение героем, Астальдо с трудом подавлял нарастающее желание схватить за грудки первого попавшегося праздного бездельника и хорошенько встряхнуть, напомнив, что такое жизнь в Белерианде на самом деле. Эти улыбки, эти поклоны, эти песни… Всё это ложь! А правда… Правда там, на севере. Правда в обугленных обломках, из-под которых торчат искалеченные тела, правда в криках боли и предсмертной агонии, в отнимающейся от усталости руке, держащей меч. Правда — в сбежавшей морготовой твари, которая обязательно вернётся снова. Правда — во тьме и отчаянии, в борьбе со всем этим злом, в сражении, ведущемся до потери сил, когда уже нет ни веры, ни надежды на победу, но отступать и сдаваться нельзя. А вы… вы… В голове прокручивались самые злые слова, которые только знал Финдекано и, видя его состояние, прохожие начали замолкать и сторониться. Сопровождавшие принца верные всё понимали, но никак не комментировали происходящее, полностью солидарные со своим лидером, однако не желавшие подливать масла в огонь без особой надобности. Изящная красота хитлумской столицы бросала вызов всей Арде: Валар, наблюдавшие глазами орлов за Средиземьем, должны были видеть, как Нолдор создают шедевры архитектуры и искусства без их помощи, соседи-Синдар, определённо, преисполнялись восторга и зависти, поскольку никто ранее, даже наугрим, не строили ничего подобного. А Моргот… Если он увидит, как живёт сын убитого им короля, пусть сожрёт сам себя от злости, что не может подчинить лучших из Детей Эру! Финдекано чувствовал сердцем этот вызов, где-то в глубине души гордился отцом и мастерами, но снова и снова вспоминал, как среди дивной роскоши смеются над проливающими кровь Нолдор Первого Дома и самим Астальдо за дружбу с Феанорингами и до хруста в суставах сжимал кулаки. Да как вы не понимаете, что вся эта ложь ради статуса — лишь блажь?! Правда не в ней! Только здесь, в блистательном Хитлуме, неприглядная истина никому не нужна. Переведя взгляд на усыпанную цветами площадь, Финдекано сделал глубокий вдох. Неважно, как живёт отец. Главное — договориться с ним о строительстве ещё одной крепости, а дальше — пусть делает в своём иллюзорном мирке, что хочет. *** Огромный зал, казавшийся бесконечным во всех направлениях, освещался холодными лампами с искрящейся жидкостью, и Финдекано подумал, что при случае напомнит отцу, кто и для чего изначально придумал такие светильники. Разумеется, его портрета здесь не было. Решив, что сначала поговорит по делу, а уже потом, возможно, позволит себе колкости, принц взглянул на тех, кто ждал его появления. Да, разумеется, отец собрал ближайших подлиз заранее, подготовил к беседе с неугодным членом семьи, вечно обрекающим Дом и весь народ Нолдор на беды своим раболепным почитанием мятежного лидера! Вот они все: по правую руку от короля разместился военачальник Варнондо — приспособленец и наглец, смеющий перебивать сына нолдорана! Рядом с ним — верный глупец, не привыкший думать Аралкарион, лишь строящий из себя важную персону. Слева — предатель Ранион. Да, он не единственный эльф, сменивший лорда во время Исхода, но этот подхалим не изменил мнения даже после гибели «угнетателя» Феанаро и передачи короны! Он такой же лжец, как и… Аклариквет… Увидев менестреля, сидевшего чуть поодаль, Финдекано почувствовал, как становится жарко и трудно дышать. Все пятеро Нолдор выглядели не просто королём и подданными, они были единым целым, властью, короной, созданной искажённой Песней Творения из лжи, предательства, зависти, беспринципности и ненависти к чужим успехам. Это был единый механизм, полноценный и отлаженно работающий, в котором не было места для новых деталей, мирно живущий на безопасном расстоянии от войны. Финдекано почувствовал накатывающее безразличие, появление на совете показалось абсолютно бессмысленным, и единственное желание, возникшее сейчас было — полюбоваться портретами Нарнис и дочек среди длинной череды картин. — На севере нужна ещё одна крепость, — не своим голосом произнёс принц. — Я давно об этом говорил, — словно нечто само собой разумеющееся сказал Варнондо, смотря с превосходством. — Но герой Астальдо решил полагаться на мобильный лёгкий лагерь, полагая, будто этого достаточно. Герой Астальдо ждал, когда крепость потребуется Обездоленным. Без приказа изгнанника начало строительству не было бы положено. — Крепость необходима нам всем, — примирительно улыбнулся верховный нолдоран, положив ладони на стол. — И необходимо возвести её в самые короткие сроки, пока торговые дела востока Белерианда не затронули наши интересы. «Пока Карнистир тебя не разорил», — подумал сын верховного нолдорана, но промолчал. — Мы обязаны войти в торговый совет! — с жаром выпалил Ранион. — Если бы ты не сменил лорда, — хмыкнул Финдекано, смотря на приготовленный для него стул, но не садясь, — вероятно, уже состоял бы в доверенных лицах Морифинвэ Финвиона. Бывший перводомовец напряжённо поджал губы. — Я построю любую твердыню, какую захочет химрингский лорд, — серьёзно посмотрел на сына Нолофинвэ, — но у меня есть условие. Принц пшикнул. — Не говори, будто я не понимаю, что защита границ необходима всем нам, — пояснил нолдоран, стараясь успокоить Финдекано, однако никак не воздействуя на приближённых. — Я всё прекрасно понимаю. Но и ты пойми, Астальдо: Первый Дом всегда был враждебен нам, и сейчас ситуация изменилась не полностью. — Говори условие, отец, — не стал дослушивать принц. — В Химринг будет направлено моё посольство, которое останется постоянно жить в городе. Я понимаю, ты сейчас начнёшь возмущаться, но дослушай до конца: в Хитлум, в свою очередь, будет отправлено посольство Химринга. Финдекано закрыл глаза и вздохнул: эльф чувствовал — отец снова что-то задумал, это опять какая-то интрига, суть которой, разумеется, подлая и опасная для него же самого, но спорить принц не хотел, поскольку не понимал, где подвох и как его устранить. — Строительство я начну немедленно, — довольно улыбнулся Нолофинвэ, взявшись за перо и бумагу. — Не смею более отвлекать героя Астальдо от войны. — Эти светильники, — почти дойдя до двери, обернулся Финдекано, — придумал Феанаро Куруфинвэ для работы под землёй, где нельзя использовать открытое пламя. Холодные лампы с жидкостью внутри позволяли работать без участия Вала Ауле и Майя Курумо, обеспечивавших безопасность эльфов. Это был один из символов того, что нам не нужна опека Владык. Теперь ты, отец, используешь технологии брата, не уважая его память. — Принц, — вздохнул верховный нолдоран, — ошибается, полагая, будто я не помню добра. Крепость в Пепельных Горах станет не только защитным сооружением, но и мемориалом, хранящим память о лучшем и величайшем, что создавалось народом Нолдор. Война закончится, сын, а твердыня останется. — Я не уеду, пока не увижу готовый проект, — словно угрожая Аклариквету, произнёс Астальдо. — А когда его доделают, отправлюсь проверить начало строительства. — Я очень рад, что ты хочешь больше времени провести с отцом, — просиял Нолофинвэ, — это лучшее, что я сегодня услышал. Поверь, я сделаю всё, чтобы тебе не захотелось уезжать от меня, чтобы ты чувствовал себя здесь дома, словно ничего плохого не случилось ни в твоей жизни, ни в судьбе нашего народа и всей Арды. Финдекано посмотрел на короля и приближённых. Единый отлаженный механизм. Единый организм, единый дух, словно братство Айнур в Песне Творения. Оставаться здесь не хотелось, с другой стороны, нужно больше времени уделить разговорам по существу, а заодно попытаться настоять на своём видении ситуации. Нолофинвэ всё понял и, указывая сыну на пустующий стул, приказал слугам принести вино и угощение. Аклариквет, скромно опустив глаза, заиграл громче.