Недоступное будущее
8 сентября 2020 г. в 21:30
Во сне всё было хорошо.
По-настоящему хорошо, а не так, как наяву, когда каждый пытается улыбаться и будто бы искренне удивляется чужим хмурым бровям, словно неправильное выражение лица — это какое-то постыдное дело или вовсе преступление.
Бесспорно, именно с недовольного изгиба рта и начинается Исход.
И поэтому наяву каждый остался одинок в своём горе, личных затаённых тревогах, а в грёзах счастье ощущалось, как настоящее, честное и чистое, но вдруг в пустоте и безвременье появилась дочь, и повеяло пугающим сырым холодом.
— Мама, — озираясь, произнесла Ириссэ, такая же невыносимая непослушная девчонка, как и раньше, — хочешь подержать?
В руках откуда-то взялся ребёнок, и, не успев его рассмотреть, лишь поняв, что это мальчик и вроде бы похожий на Турукано, Анайрэ проснулась.
Привычный полумрак, освещённый огромными часами, в которых пересыпались сияющие кристаллы, почему-то напугал. Верхняя колба почти опустела, и это показалось дурным предзнаменованием.
Неужели в Эндорэ снова что-то случилось?! Нужно как можно скорее поговорить с кем-нибудь! Может быть, собраться народом и попросить Валар открыть хоть что-то об ушедших? Совсем немного отодвинуть завесу тайны! Да, мы должны забыть, смириться и быть счастливыми, но уже давно ясно — это невозможно! Что же делать, если сердце привязано к тем, кого объявили преступниками?
Навязчивое желание снова уйти в Сады Лориэна, чтобы не чувствовать ничего плохого, на этот раз удалось прогнать. Анайрэ взглянула на дверь и подумала о том, что хочет выйти на поверхность. Неважно, насколько силён там жар светоча Майэ Ариэн, или опасны игры Тилиона с Уинэн. Можно ведь не спускаться на берег ночью, а днём — держаться в тени.
Снова посмотрев на пустеющую колбу, эльфийка поняла, что не хочет видеть тот самый момент, когда сверху кристаллическая пыль закончится. Уйдя в соседнюю комнату и позвав служанок, чтобы помогли выбрать платье и причёску, Нолдиэ, не знающая о титуле своего мужа, остановила взгляд на зеркале.
— Нолофинвэ говорил мне, что я прекраснейшая женщина Амана, — с трудом улыбнулась Анайрэ. — Он говорил много лжи, но восхищение моей красотой, надеюсь, всё же было искреннее. И, к кому бы я сейчас ни пошла, любой должен удостовериться в том, что мой супруг врал не постоянно. Не всем и не обо всём.
Вполуха слушая заверения служанок, что сияющая красота супруги покинувшего Аман истинного короля Нолдор стала только ярче в подземелье, Анайрэ подумала, что хотела бы поговорить с Нерданель, причём не о плохом, а про что-то обнадёживающее, однако в памяти всплывали злые слова жены… Вдовы? Да, наверное, вдовы Феанаро о том, что она будет называть великий Тирион Фирионом — городом мертвецов. И теперь в твердынях на Туне действительно никто не живёт, и только стены помнят смеявшихся и плакавших, встречавшихся и прощавшихся в навек угасшем свете Древ.
Стоит ли видеться с женщиной, окружившей себя каменными изваяниями? Как сказать ей, что видела во сне живое дитя?
Пожалуй, не стоит.
Может быть, взглянуть в глаза своему страху и поехать в Тирион? Встретиться взглядом с навек погасшими окнами и осознать — прошлое не вернуть? Его ведь не вернуть уже никогда. Может быть, в Валиноре навсегда застыло настоящее, зато там, далеко за морем — будущее.
Какое оно? Счастливое, как обещали короли? Мрачное и трагическое, полное скорби, как уверяют Валар? Каждый верил, во что хотел.
Анайрэ же точно знала только одно: это будущее недоступное оставшимся в Амане. Вот оно — главное знание.