Свет проклятых звёзд

Ласковая тёплая ладонь легла на огромный, чуть вытянутый конусом живот, погладила, получив в ответ ощутимый и не слишком приятный для матери толчок. Служанка отдёрнула руку, засмеялась. Ириссэ посмотрела с превосходством: завидуй, завидуй моему положению. Глупое существо! За долгие месяцы, проведённые без мужа в подземелье, дочь Нолофинвэ многое обдумала. Конечно, надежда на побег оставалась и даже крепла, потому что, видя покорность своей госпожи, слуги и охранники постепенно теряли бдительность, но появилось и понимание, что можно договориться по-хорошему. В конце концов, сам Эольвэ не сидит безвылазно под землёй, из-за необходимости вечно прятаться в пещере он не смог ужиться в Менегроте, так почему этот эльф должен заставлять страдать любимую жену? Да, быстро такого понимания не добиться, но если постепенно… Служанка вспорхнула с постели хозяйки, начала напевать без слов и кружиться в танце. Ириссэ сама не знала почему, но ей очень нравилось смотреть, как сероволосая эльфийка вскидывает ноги, выгибает спину и вытягивает шею. Было в этом танце что-то чарующее, завораживающее. Валинорская принцесса удивлялась, почему никогда раньше не замечала красоты движений под музыку, ведь теперь могла наблюдать за взлётами и падениями рук не самой красивой и талантливой девы бесконечно. Может быть, беременность так повлияла? А ещё Ириссэ забавляло прозвище служанки, данное каким-то гномом, когда однажды Эол брал деву с собой в Ногрод, — Серебряная Калоша. Вот бы назвать так племянницу и посмотреть на бурную реакцию капризной девчонки! Тот факт, что раньше похититель-муж часто ездил по Белерианду в сопровождении, а потом построил себе в Ногроде дом на купленной у какого-то мастера-неудачника земле и после этого стал путешествовать практически всегда в одиночку, заставлял задуматься. Почему так? Те, кто следят за домом господина в городе наугрим, не знают живущих здесь? Для чего такая секретность? А что если удастся переехать к наугрим? Оттуда и бежать проще… Наверное… Смотря на танец служанки, напевавшей что-то очень печальное и не слишком красивое, Ириссэ думала, что уже без содрогания думает о предстоящей вынужденной близости с мужем. Главное, не сказать ничего лишнего, изобразить удовольствие, а приласкать и утешить после всего и эта дева может. Ничего страшного, в общем-то… От допущения подобных мыслей поочерёдно бросало то в ужас и слёзы, то в стыд и слёзы, то в смех и слёзы, и тогда начинало казаться, будто малыш как-то особенно ворочается, словно пытается погладить изнутри, утешить маму. Проведя ладонью по животу, Ириссэ посмотрела на танец: по-своему красиво, хоть и простовато. С другой стороны, откуда этой серой эльфийке знать стремительность и грацию Нэссы, воздушность Варды и плавность движений Уинэн? Для Средиземья и это очень даже хорошо. Вдруг за дверью послышался гомон, служанка остановилась, прислушалась. Девушка, которая казалась дочери Нолофинвэ несколько странной и замкнутой, робко постучала, тихо вошла, потупив взгляд, еле слышно сообщила, что вернулся хозяин, и так же едва заметно самоустранилась. Время остановилось, оглушительно зазвенело, запульсировало кровавыми искрами. Вернулся!.. До этого момента уверенная, что всё продумала, Нолдиэ ощутила охватившую панику. Примерный план действий всё ещё чётко выстраивался в голове, но вдруг отказали ноги, и не получилось даже встать с постели, чтобы самой подойти к мужу и обнять его. Танцевавшая служанка подбежала к двери, замерла, потом вдруг исчезла в коридоре, а на пороге появился насильник-похититель, смотря на которого, валинорская принцесса почувствовала головокружение, перед глазами замерцала тьма, и мир окончательно погас, когда из омерзительно кривящегося рта прозвучало имя: — Ириссэ. *** — Ириссэ, — произнёс Эол и по реакции жены понял: это действительно её имя. Слежка за сыном соперника мало дала брату Тингола, но тот факт, что удалось достаточно долго следовать за безмозглым принцем и не привлечь его внимание, говорило о многом и развязывало руки: химладские Голодрим самоуверены и глупы, не ждут нападения и не чуют опасности. Можно продолжить наблюдение. Эол долго размышлял, как лучше поступить с женой по возвращении, вспоминал тщетные попытки разговаривать с супругой по-хорошему, и снова и снова приходил к неутешительному выводу. Всё бесполезно: она истинная представительница своего племени — красивая, гордая, глупая, сама не знает, чего хочет и как этого добиться. Придётся думать за неё. И чары уже действуют. — Ириссэ. — Что? В глазах испуг, смятение, желание солгать, что имя не её… Безмозглые Голодрим! Нужно было собраться с мыслями. Жена вот-вот родит, она будет нужна ребёнку, значит, должна хотя бы что-то соображать, а не как в прошлый раз. Медленно подойдя к задрожавшей и скривившейся, будто от омерзения Нолдиэ, похититель развернул горностаевую шаль, которую прятал в сумке за спиной, накрыл ей напряжённые плечи супруги и, подняв прекрасное белое лицо за подбородок, чтобы встретиться с переливающимися серебром и лазурью глазами, начал напевать, следя за постепенно расслабляющимися от колдовства изящными руками, сначала готовыми вцепиться и рвать плоть на теле мужа: — Тише! Тени на крыше Медленно дышат Перед прыжком. Слышу все твои мысли, То, что нам близко — Всё кувырком. Как проще сказать, Не растерять, Не разорвать? Мы здесь на века, Словно река — Так решено Творением. Пепел лёгок и светел, Я не заметил, Как время прошло. Чары силу теряют И превращают Жемчуг в стекло. Как пусто в душе Без миражей, Без волшебства! Весь мир — только миг, Пусть он звучит, Темою Сотворения. Всё, кроме любви, Вся наша жизнь так далеко. Я вечно один, А без тебя — просто никто. «Она снова назовёт меня…» — Феанарион, — просияла Ириссэ, смотря влюблёнными пустыми глазами, и в этот момент по щеке прилетел лёгкий, но очень болезненный удар раскрытой ладонью. — Никогда, — приказал Эол, снова занося руку, — никогда больше не говори этого имени! Широко раскрытые глаза заплакали, но улыбка осталась ласковой. Руки потянулись для объятий, а губы еле слышно прошептали заветное слово на ненавистном языке трижды проклятого Амана: — Tancave.