Свет проклятых звёзд

Поднявшийся под утро ветер зашумел в высоких кронах, запел меж стволов, сбил на замшелую землю шишки и иголки. Тучи рваным тряпьём пролетали низко над лесом, словно где-то рядом разгорался пожар, однако дымом не пахло, лишь то и дело аромат смолы и хвои сменялся сыростью болот. Рассеявшиеся по лесу и окрестностям воины осадного лагеря договорились о встрече на третью ночь, а после отдыха — продолжить патрулирование территории. Сулион был рад, что соратники остались на севере Таргелиона и готовы расправиться с врагами, которых придётся искать и преследовать. Да, сложно, да, опасно. Но как иначе? Морготовых рабов нельзя оставлять в живых. Пробираясь сквозь очередной овраг, Авар вдруг услышал далёкие шаги. Кто-то старался двигаться осторожно, однако это не получалось. Судя по звуку, путник не был гномом — ступал слишком редко и легко для коротконогого бородача, который не прячется. Значит, орк. Один! Возможно, раненый. Сулион снял со спины лук, посвистел собратьям тревогу, но вдруг обнаруженный враг побежал. Он знает эльфийские сигналы? Откуда?! Понимая, что думать некогда, разведчик выпрыгнул из укрытия и бросился вслед за орком. Под ногами попадались скользкие корни, ямки, кочки, не представлявшие проблемы для эльфа, однако становившиеся серьёзной трудностью морготову воину. Сулион был почти уверен, что сможет убить врага метким выстрелом, однако орк на удивление правильно уходил от преследования, и всё же расстояние между охотником и дичью сокращалось. Прыжок через поваленное дерево, топкая земля, корни, корни, корни, мелкие заросли, снова корни, ручей, упавший наклонный ствол, под который надо подныривать, яма… Корни, корни, корни… Светоч Анар далеко продвинулся по небесному куполу, расстояние между преследователем и целью уменьшилось значительно. Сулион понял — орк устал. Однако, к удивлению Авара, этот враг не пытался спрятаться или стрелять. Неужели знает, что с эльфом это бесполезно? Повернув от очередного бурелома к оврагу, морготов воин прыгнул вниз. Сулион остановился. Понимая, что не знает, как выглядит склон, можно ли там спрятаться и неожиданно напасть, эльф осмотрелся. Соратники то ли не услышали его, то ли не смогли прийти на помощь, а теперь уже точно звать бессмысленно — преследование увело воина осадного лагеря слишком далеко от своих. Выбрав узкое место и перепрыгнув овраг, Сулион осторожно пополз, прячась в густых кустах, прислушиваясь и присматриваясь. Орк буквально исчез, и это настораживало. Судя по следу на склоне, враг скатился в ручей и прошёл по воде, но куда? Кусты закончились, эльф подобрался к краю обрыва и, наконец, увидел небольшую пещеру вниз по течению, к ней и вёл едва различимый след, вероятно, для морготова воина и вовсе невидимый. Проверив кинжал на поясе и лук, Сулион приблизился достаточно, чтобы положение орка стало безвыходным, и выпустил стрелу, вонзив её в глину у входа пещеры. — Сдаюсь! — раздалось изнутри. — Не убей я! Я всё скажу! Живым пусти! — Выброси оружие и выходи! — Авар не поверил в искренность врага, но с другой стороны, орки всегда были не слишком верными рабами. Правда, не все. Некоторые свято верили лжи хозяина о светлом аманском посмертии, поэтому шли до конца. Не забывая об этом, Сулион приготовился к бою. В пещере раздались шорохи, наружу к воткнутой стреле полетели самые разные острые предметы, назначение некоторых Авар не хотел даже представлять. — Я выхожу! — предупредил орк. — Без оружия! — Быстрее! — эльф спрыгнул в овраг, натянул лук. Из грязной глиняной темноты показалась невысокая крепкая фигура. Оставшись даже без верхней одежды, желтокожий плосколицый воин с тёмными глазами-щёлочками и редкими чёрными волосами выбрался из укрытия, поднял руки и пожал плечами: — Победил, чё уж. Драная дырка! — Дёрнешься — убью! — Догадался, не дурак. Убрав за спину лук, Сулион взял верёвку, чтобы связать руки врага, но тот потрясающе ловко вывернулся, вынул откуда-то из-под свободных штанов осколок кости, размером с небольшой нож и ударил. Не почувствовав в первый момент боли, эльф схватил кинжал, резанул. Враг, схватившись за хлещущее кровью горло, покатился вниз по склону и замер в потоке. Авар опустил глаза: из бедра торчал внушительный костяной нож, очень грубо сделанный, словно дикарём и второпях, однако менее смертоносным оружие от этого не стало. Если ещё и отравлено… Чувствуя, как боль начинает заявлять о себе, как заполняет разум и сознание, Сулион разорвал штанину, перетянул ногу, принял всё, что было с собой и понял: обратно не дойдёт — слишком далеко и сложно. Просвистев сигнал бедствия и просьбы о помощи, однако ни на что не рассчитывая, эльф подумал: если карту местности не скорректировала война, то до ближайшего поселения гораздо ближе и проще добраться, чем до соратников. Значит, придётся рискнуть и пойти к незнакомцам. *** Погода снова поменялась, и Бор, устав от начавшейся в походе ломоты в коленях и приступов удушья с изматывающе стучащим сердцем, уже хотел просто напиться и заснуть, даже если и навсегда, как вдруг прибежали сыновья. — Там чужак какой-то шарится! — кровожадно произнёс один, но другой его толкнул, мол, мы ж тут типа мирные, приживаемся, ты о чём вообще? — Срал я на него, пусть шарится, — вздохнул Бор, стараясь дышать ровнее, чтобы успокоить сердце. — Ты не понял, бать, он это, странный. — Ну поди разберись! Вы чё, здоровенные лбы, с одним странным справиться не можете?! — Да можем, можем… Сыновья ушли, старый воин сел удобнее. Даже летом по ночам в палатке было холодно, а дома построить не успели. Хотя, место выбрали неплохое — Ульг иногда может башкой кумекать. Тут и до села какого-то недалеко, но и не притесняется никто. Правда, пока знакомиться побоялись, но это ничего, наживное. Постепенно можно помощь будет предложить какую, поработать за еду, а там и дружба завяжется. Дышать стало легче, хмельной отвар помог не так сильно чувствовать колени, и Бор, кряхтя, вышел из палатки с твёрдым намерением дать поджопники сыновьям за то, что не умеют и не хотят думать самостоятельно, по каждой ерунде бегут к бате за советом. Это приятно, не поспоришь, но вот помрёт батя, и чево? В лагере, который готовился стать поселением, царило оживление: кто-то таскал брёвна, кто-то делал вид, будто таскает брёвна, но зато целая толпа собралась около сыновей Бора, притащивших в лагерь чужака. — Это ж эльф! — раздавалось изумлённое. — Откуда он тут один?! Кареглазый, как те, восточные! Подойдя ближе, старый воин увидел бледного грязного путника, одна штанина рваная, окровавленная, нога перебинтована и явно не сегодня. От раны исходил очень знакомый запах. Эльф тяжело дышал, обливался потом, лицо сводила мука. Беглые морготовы рабы уложили его на тряпки, попытались дать воды. — Горючку надо, — скомандовал Бор. — Да мы поняли, бать, — отозвался младший сын. Люди хорошо помнили, как перед началом похода кто-то из командиров раздал своим бойцам яд тёщиной дырки — так он именовал растение с очень коварным корешком. На востоке этот цветок называли иначе, однако версия северян пришлась по душе больше. Но вскоре что-то пошло не так, и весь отряд потравился тёщиной дыркой сам. После этого яд заставили выбросить, а средство от него на всякий случай бойцы сохранили. — Кто хоть раз такое нюхнёт, вовек не забудет! — аргументировал свою проницательность взявшийся лечить незнакомца вояка. — Сколько ж ты с этой дрянью проходил? Два, три дня? Эльф не ответил. Он лежал неподвижно, горячий, бледный, дышал часто и неровно. Плохо дело. — Выходим — помощником нам будет, — тихо произнёс Бор. — Так что постарайтесь уж. И ни слова о том, откуда мы про тёщину дырку знаем! Иначе он нас сразу раскусит. Придётся его того, а вдруг кто видел, как он сюда шёл? Нам проблем не надо. Сыновья кивнули. Осторожно подняв впавшего в беспамятство незнакомца, мужчины понесли его в палатку. Как бы то ни было, а друг-эльф в любом случае на пользу. *** Открыв глаза и увидев над собой ткань, вместо неба и деревьев, Сулион понял, что не только не знает, где находится, но и не помнит, как тут оказался. Нога болела кошмарно, словно от неё отрезали значительный кусок кожи вместе с мясом, однако голова не кружилась, и тошнота не ощущалась. Кто-то помог? Но кто? Когда? Осторожно приподнявшись на жёстком неудобном ложе, поборов сгущавшуюся от боли темноту перед глазами, эльф осмотрелся: в палатке был страшный беспорядок, всюду вперемешку с едой валялись какие-то тряпки, воняло сыростью, тухлятиной и чем-то ещё. Орки?! Почти уверенный, что оказался в плену, вспомнив сразу всё, что бывает с попавшими к Морготу и его рабам несчастными, Сулион решил убить себя, не дожидаясь пыток, но не смог найти поблизости ничего подходящего и, обречённо закрыв глаза, лёг на то, что ему постелили. Раз не связали, значит, можно попробовать сбежать, когда получится встать. — Эй, ты как? Голос прозвучал настолько неожиданно не по-орочьи, что Авар не поверил своим ушам. Посмотрев на вошедшего мужчину, эльф вспомнил про Младших Детей Эру и догадался — именно они не дали умереть неудачнику-вояке. Но откуда здесь атани? Никто никогда не говорил о племени Младших на севере Таргелиона! — Говорить умеешь? Или не понимаешь? — Я… — Сулион сдержал стон, снова приподнялся. — Мне лучше, спасибо. Спасибо, что помогли. — Ну мы это… — человек, источая целый букет дивных ароматов, подошёл ближе, посмотрел на рану. — Нашли тебя. Помогли вот. Всегда так делаем. Да. — Вы молодцы, — вздохнул Авар, про себя радуясь, что это точно не орк. Мужчина, возраст которого определить не получалось, сел рядом, протянул желтоватый порошок. — Вдыхай. Сулион подчинился, не задумываясь, и боль быстро отпустила, правда всё вокруг странным образом изменилось, стало очень весело, и теперь абсолютно любое слово или действие казалось до слёз смешным. Не обращая внимания на истерически хохочущего эльфа, неожиданный помощник сменил повязку, обработал рану и ушёл. Устав веселиться, Авар снова заснул. *** Вечер выдался холодным. После нескольких звёздных ночей опять собрались тучи, начал накрапывать дождь, однако кострам это не мешало, и люди Бора, собравшиеся отдохнуть после дневной работы, разделили дичь, заварили грибы, скипятили воду и расселись у огня. — Торгашня какая-то к соседям завалилась, — начал разговор Ульг, откусывая полусырое мясо. — Даж не знаю, как лучше — пойти предложить чё или сидеть тихо? — И чё ты им предложишь? — загоготал сидевший рядом воин. — Задницу свою? — Да не, какую задницу?! Починить, может, чего. Телегу там, не знаю, мешки залатать. — Ну, иди, предложи, — пожал плечами сын Бора. Уронивший днём на ногу бревно соратник приковылял к костру, неловко сел. — Чёрный ворон! — со вздохом запел он, нюхая сорванную незабудку. — Что ж ты вьёшься Над моею головой? Ты добычи не дождёшься! Чёрный ворон, я не твой! Несколько собратьев подпели, и вдруг из палатки показался раненый эльф. Он по-прежнему был бледен, сильно хромал, однако умирающим больше не выглядел. Осторожно подойдя к костру, чужак с тихим стоном сел на бревно, вытянул больную ногу и тихо спросил: — Можно мне немного поесть? — Да сколько влезет! — хохотнул Ульг. — Ты три дня не жр… брал в рот… ничего. И это только у нас, а сколько там по лесам шатался, я и не знаю. — Я тоже, — вздохнул Сулион, — не знаю. Спасибо вам, что не бросили. — Ну, мы… мы б не бросили! Своих не кидаем. Эльф улыбнулся, осторожно взял жареное мясо, откусил совсем мало, поморщился. — Ты не смотри, что всё назад лезет, — Ульг заботливо подал горячей воды, — есть всё равно надо. Отрава уйдёт скоро. Ты поведай, как тебя звать, откуда ты, что случилось. — Сулион моё имя, — честно сказал воин осадного лагеря, — я приехал с воинами Химринга… Это крепость на севере. Мы прогнали орков из трёх поселений, стали преследовать по лесам, и вот… — эльф кивнул на ногу. — Мне не повезло. — А друзья твои где? — Друзья… — Сулион отложил еду на листья, служившие тарелкой. — У меня был лучший друг, который помогал во всём, словно отец или мудрый старший брат. Но однажды мы пошли в разведку, и на него напал оборотень. Мы отбились, но вскоре мой друг умер в страшных муках. — А дома ждут? Жена там, невеста? — Погибла, говорят, — опустил голову Авар. — Орки убили. Но я не видел тело, поэтому продолжу её искать. — Чёрный во-орон! Что ж ты вьё-ошься! — снова запел пьяный строитель. — Цыц ты! — рявкнул на него Ульг. — Не позорься перед эльфом! Они знаешь, как поют! Все беды-невзгоды забудешь! А от твоего воя убиться хочется. — Зачем вы так? — Сулион снова попробовал поесть, поморщился. — Хорошая песня. — Ой, да ладно тебе! — рассмеялся старший сын Бора. — Это даже нам тяжко слушать, а уж тебе… — Пусть эльф нас своим песням научит! — неудавшийся певец выпил грибного отвара, чуть не поперхнулся. — В награду за спасение. — Цыц! — Ульг подскочил. — Чего несёшь?! — Он прав, — снова заступился за певца Авар, — мне больше нечем вам отплатить. Что ж, пусть песня моего друга останется с вами, когда мне придётся уйти. Меня ждут соратники, искать будут. Я обязан вернуться в Химринг. — Что за Химринг? — сделал вид, будто никогда не слышал этого названия, сын Бора. — Крепость на севере, — терпеливо повторил Сулион. — На горе. Граница эльфийских земель. Я обязан туда вернуться. Повисло молчание, эльф посмотрел на своих спасителей: чем-то они неуловимо напоминали орков, и дело не в речи. Надо сюда прислать разведку. Боеспособную. — Я мечтаю вернуться с войны,  На которой родился и рос, — тихо запел Авар, думая, что в первую очередь это нужно ему самому: возрождая память о Линдиро, Сулион мысленно возвращался в те времена, когда была жива надежда на скоро достижимое счастье. А что осталось теперь? — На руинах павшей страны Под дождями из слёз. Но не предан огню тиран, Объявивший войну стране, И не видно конца и края этой войне. А когда затихают бои, На привале, а не в строю, Я о мире, о любви Сочиняю и пою. Облегчённо вздыхают враги, А друзья говорят: «Устал». Ошибаются те и другие — это привал. Я пророчить не берусь, Но точно знаю, что вернусь Пусть даже через сто веков В страну не дураков, а гениев. И, поверженный в бою, Я воскресну и спою На первом дне рождения Страны, вернувшейся с войны. С войны… В лесу воцарилась тишина, лишь ночные птицы щебетали между собой. Люди молча уставились в огонь, а тот, кто пел про чёрного ворона вдруг отчаянно расплакался, словно ребёнок.