***
Доложились мы быстро, и нас отпустили уже через час. — Ну так что? — рука Джей-Джея напористо легла мне на плечо. — Пойдёшь с нами гулять? — Прямо сейчас? — Ну да! Какой же он быстрый на подъём, не устаю удивляться. Надеюсь его невеста ему подстать, иначе разбегутся. Я бы точно сбежал. Как приятель, Жора, может, и ничего, и напарник хороший, но как спутника жизни я бы его терпеть не стал. Я решил пойти на компромисс. — Вы ведь пойдёте в кафе или ещё куда? Джей-Джей пожал плечами. — Ну да, конечно. Часов в пять-шесть. — Вот позвоните, назначите место — встретимся, — я мечтал поскорее оказаться дома, в тишине и покое. Договорившись, я отправился домой. Славный город Питер ещё классиками русской литературы воспелся как полный контрастов. Раньше это было больше заметно по блистательному Невскому и вливающихся в него грязным бедняцким улочкам. Сейчас это вряд ли так — хотя кто знает, я же говорю, что никак не доберусь до центра. Нынче примером контрастности можно смело считать район Приморский, и делается это ещё прямолинейнее: проезжая по некоторым улицам и поворачивая голову из стороны в сторону, ты поочерёдно окунаешься в мир обеспеченных и мир людей заметно ниже среднего класса. Я живу не на такой улице, но всё равно, на стороне обеспеченных. Могу себе позволить, хоть иногда и приходится иметь дело со снобами. Вообще мне не так чтобы нужна большая площадь — живу я один, компании в гости не вожу, но в этом доме сильно маленьких квартир и нет вообще, а вид лично для меня окупает всё. Зенит арена и её постройка конечно много говн подняла, но с высоты двадцатого этажа в ночи она смотрится великолепно на фоне Финского залива. Серьёзно, я часами могу сидеть на балконе и наблюдать её — очень медитативно после работы. Я запустил Ведьмака. Люблю сингловые игры — особенно когда сюжет хорош. Недавно домучил Last of us - концовка почти слезу выбила. Вот такую любовь я уважаю: платоническую, жертвенную, верную. Жаль, не доводилось видеть её в жизни. Спустя несколько часов зазвонил будильник, и я неохотно прекратил игру. Подумав, всё же отключил плейстейшн и вышел из дома. До последнего не был уверен, что пойду. Даже когда ехал в автобусе до места встречи, уверен не был, что не развернусь. Не люблю знакомиться с новыми людьми. Попроси меня Джей-Джей встретиться и походить лично с ним, точно бы согласился, а так быть третьим лишним... Эти размышления грозили реальной перспективой развернуться домой, и я засунул наушники с игравшими в них Eluveitie поглубже в уши. Люблю слушать песни на языке, который не понимаю. Был ясный августовский день, солнце уже пересекло зенит и неторопливо расточало золотые лучи. Когда я учился фотографии, нам говорили, что это время называется "золотым часом". Глядя на это и умереть можно спокойно. Стены домов заливало золотом, на небе ни облачка. Автобус остановился у Старой Деревни, и я спустился в метро: мы договорились встретиться на Горьковской. Петроградская сторона, или как нежно называют её местные, Петрога. Вот там я был. Ходил в Артиллерийский музей, целился из пушек в Петропавловку, а заодно потом и в Зоопарк заскочил. Потом просто пошвырялся по улицам. Дома, пахнущие книгами и благородными временами — как бы при этом обшарпано они не выглядели. Сделал пару фотографий во дворах-колодцах, позже обработал их и выложил на фейковом аккаунте в ВК — приятно, там даже подписчики есть. Всё-таки люди любят старый-добрый тёмный урбан. Разумеется, когда я приехал на Горьковскую, всё уже не было золотым — потому это и называется "часом", очень мимолётная вещь — но воспоминание о прекрасном осталось, и от этого на душе было тепло. Я видел до этого фотографии Изабеллы — да и кто не видел? Джей-Джей хвастался ими всем и каждому. В реальности она была симпатичнее. Почти всегда так, если фотографии не сделаны профессионалом. Джей-Джей нас познакомил, и мы пошли в сторону Каменоостровского. — Здорово, что мы наконец встретились, Отабек! Изабелла обладала интересным акцентом, который я бы назвал немецким. Немка Изабелла Янг, невеста питерского фсбшника Жоры Жукова по кличке Джей-Джей. Чего только в мире не бывает. Меня одолело любопытство. — У тебя интересная фамилия, Изабелла. — Кошмар, Отабек, — Джей-Джей, который, видимо, очень хотел, чтобы друг понравился невесте, осуждающе мотнул головой. — Мы не на работе, чтобы допытываться. — Да всё нормально, — она помахала рукой. — Отабек, называй меня Изи. Изабелла звучит так претенциозно, и на русских это имя производит исключительно пагубное впечатление. "Претенциозно"? "Исключительно пагубное"? Ничего себе словарный запас. — Мой отец из Китая, — продолжила она. — Крупный бизнесмен. Но от его родины у меня только фамилия и осталась, мы с семьёй жили в Австрии. А вот мама русская, они познакомились на какой-то конференции, не помню. Потом развелись, но я уже взрослая была, отдельно проживала. Мама обратно в Россию уехала, и я подумала с ней пожить — давно хотела на Питер посмотреть, она здесь выросла. А потом мы с Жорой познакомились, — она взяла ладонь Джей-Джея и любовно прижала к щеке. Ого. Впервые вижу, чтобы кто-то назвал Джей-Джея по имени, и он при этом не брызгал бы слюной. В общем, Изабелла — Изи — оказалась очень милой. Моё молчание её не смущало, короткие ответы на вопросы её вполне удовлетворяли. Впрочем, люди более снисходительны к знакомым и друзьям, чем к своим женихам и невестам. Увы, стоит только отношениям вступить в серьёзную фазу, никому не нравится твоя молчаливость - проверено и запатентовано Отабеком Алтыном. — Куда идём? — Сначала кофе возьмём, — радостно прощебетала Изи. — Будем идти, пить кофе, болтать! А потом сходим в небольшой ресторанчик, он здесь недалеко. Но сначала — кофе! — Хорошо, — я хотел было свернуть во двор, где висела вывеска "Cup'n'cup: кофе с собой". Я их знал, годно делают. — Нет, нет, — покачала головой Изи. — Давайте в Кофешоп? У них там такая очаровательная политика: они с клиентами разговаривают, заводят беседы, спрашивают их имена и подписывают ими заказы, — она схватилась за сердце. — А сколько замечательных фанфиков об этом я прочла! О, так она виабу. — Ладно, пошли. Ещё бы я не знал об этой их политике, хах. Все уши про неё мне прожужжали... Я предложил им, чтобы заказ сделал я. Они радостно согласились и остались болтать на улице, а я встал в очередь. Люблю быть услужливым. Некоторые полагают это унизительным, а по-моему это приятно. Ты предлагаешь помощь и видишь, как на лицах людей возрождается вера в человечество. Как это может быть не приятно? И потом, это хоть как-то компенсирует моё немногословие. Быть молчуном в наше время очень неудобно. Хотя может и раньше так было? Но тогда коммуникационных выходов было не так много. Скажем, я больше люблю записывать мысли, чем говорить их, а это нехорошо, лучше уж наоборот. Я вслушался в щебет девушки передо мной. Она заигрывала с кассиром, он посмеивался. Мило и непосредственно — вот как это происходит у нормальных людей. Наконец она выбрала, что хочет, и я приготовился к пыткам: сейчас меня будут разводить на разговор, нужно просто быть вежливым. Я в скором порядке вспомнил свой заказ. Так, всё, я готов! — Белый моккачино и чизкейк Нью-Йорк для Лизы. Я замер. Медленно поднял голову и уставился на кассира. Он повернулся ко мне. Видеть на лице Юры улыбку было непривычно — такую улыбку. Хотя то, что она ненастоящая, понятно, только когда знаешь, как он на самом деле улыбается. Сердце подскочило куда-то к голове. Как так вышло? Я стал вспоминать. Точно, он говорил, что работает где-то в центре. Но каков был шанс! И потом, разве у него не утренние смены? — Вы будете делать заказ? От неожиданности я дёрнулся. Юра уже стоял напротив и ждал что я скажу. — Да, добрый вечер, — ох ты ж фак, ох ты ж фак. — Не знаю. Что-нибудь бодрящее. За вежливой улыбкой проступил привычный сарказм. Я почти услышал, как он переспрашивает меня. Что-то вроде "бодряще это пинок под жопу?". Он что-то сказал, я пожал плечами, чтобы хоть как-то изобразить реакцию. Сердце стучало так оглушительно, что мир вокруг потускнел. Главное не забывать дышать! Я вдруг понял, что он снова выжидающе смотрит на меня. — Простите, вы что-то сказали? — Да, я наверное тихо, простите, — видеть Юру таким вежливым! Мороз по коже! — На чьё имя заказ? — А. Э... Отабек. — Хорошо, — он с особым усердием вывел моё имя на стакане. — Вам с собой? — Э... Да. До меня вдруг дошло, каким придурком я сейчас выгляжу со своими "э", и пообещал себе избавиться от этих междометий. Юра подошёл к столу для выдачи. — Двойной эспрессо с табаско для Отабека. — Спасибо. Я взял стакан и махом его осушил, даже не чувствуя вкуса. На моих глазах лицо Юры вытянулось: он во все глаза уставился на меня, губы неслышно но с отчётливой артикуляцией произнесли ругательство. Я благодарно кивнул и вышел на улицу. И только тут я вспомнил, что вообще-то пообещал принести заказ. Джей-Джей повернулся ко мне, посмотрел на мои пустые руки и уже открыл было рот, чтобы задать резонный вопрос, но я его опередил. — Там Даббл Килл на кассе. Джей-Джей так и застыл с открытым ртом. Глаза его округлились. Спустя мгновение он бросился к двери. Я не стал его останавливать.Часть 2-ая, в которой Отабек производит впечатление, даже не стараясь.
2 марта 2018 г. в 12:06
День был начат отвратительно, максимально отвратительно. Хотя бы потому, что для меня он был двадцать четыре часа назад. Я так и не смог поспать, самолёт не садился битый час, Джей-Джей храпел как свинья, а где-то позади всё время плакал ребёнок. Вдруг кабину тряхнуло, и восстановилась тишина: ребёнок замолчал, а мой напарник всхрапнул и сонно посмотрел на меня.
— Прилетели, Отабек?
— Нет ещё.
Тем не менее, он всё же посмотрел в окно. Под нами простиралась облачная равнина, где-то вдалеке сверкнуло. Замечательно. Я не склонен бояться перелётов, но в такие моменты любой бы начал напрягаться.
— Действительно, — сонно сказал он и посмотрел на часы. Нахмурился. — Так вроде должны были в шесть пятнадцать сесть.
— Не вышло.
— Ясненько, — он потянулся, хрустя шеей и плечами. — Ух, ну и поездочка! Всю страну оббегали, и впустую, и окончание нашей командировки ей подстать. Куда пойдёшь, когда доложимся начальству?
Звучит как "чем займёшься, когда откинешься". Смешно.
— Не знаю. А ты?
— Пойду с Изабеллой гулять, — Джей-Джей выдал широкую масляную улыбку — хоть блины смазывай. Хвастун.
— Понятно.
А что ещё тут скажешь? Джей-Джей, он же Жора Жуков, хороший напарник, на него можно положиться, и если доверить ему пару сокровенных тайн души, останешься уверен, что дальше него это не пойдёт: не в его характере продвигаться по службе по чужим головам (наверное, поэтому его никак не повысят). Но в общении он проще жареной капусты. Вот и сейчас он ждёт что-то вроде: "Эх, а вот у меня нет невесты, а твоя такая красавица, а ещё вы так друг друга любите, как я вам завидую". Что-то в этом роде. И отчасти всё это правда, но нет, пусть он обойдётся простым "понятно".
Подчёркивая разочарование Джей-Джея, снова заплакал ребёнок. Я вздохнул и откинулся в кресло. Начинала побаливать голова.
— С голоду умираю. Ты ведь оставил мне сэндвич, как я просил?
— Да.
Я наклонился к сумке на спинке сидения передо мной, достал немного помятый сэндвич с завтрака и отдал Джей-Джею. Тот покрутил его в руках, вскрыл упаковку, откусил. От нечего делать, я наблюдал за его манипуляциями. В процессе пережёвывания его лицо меняло выражение. Он с усилием проглотил кусок.
— Сухо очень. Хлеб как наждачка. Почему мы всегда летим рейсами, в которых подают плохой завтрак?
— С соком было ничего.
— А есть сок?
— Нет.
Как он себе это представляет? Что я полный стакан себе в карман положу? Но Джей-Джей не пальцем деланый. Он начал крутиться в поисках стюардессы. Очень скоро нашёл и помахал, привлекая внимание. Улыбаясь, нежная девушка с чистым лицом и блестящими глазами прошагала к нам.
— Чем могу помочь?
— Доброе утро, — Джей-Джей выдал свою фирменную улыбку Джеймса Бонда. — Не могли бы вы принести мне стакан сока, будьте добры.
— К сожалению, никак нельзя, — стюардесса сочувственно покачала головой, понимающе скосив глаза на сэндвич в его руке. — Нам строго запрещено разносить еду и напитки во время посадки.
Во время попыток сесть, хотите сказать?
— Вот она, благодарность народа к слугам отечества, — вполголоса пробурчал Джей-Джей, когда она ушла. Он снова откусил от сэндвича и продолжил с набитым ртом. — Ты для них старайся, предупреждай терракты, делай облавы на наркопритоны, а они тебе сока не могут принести.
Ну, а ты смотришь и прослушиваешь их ежедневно, мог бы сказать я, но, понятное дело, не стал. Во-первых, о таких вещах не говорят там, где может услышать посторонний. Кто знает, кто сидит спереди и сзади от нас — ладно, я знаю, но чисто от нечего делать. А во-вторых, не следует стыдить человека аспектом работы, который он сам не выбирал. Тем более когда знаешь, что он ему не в радость. Серьёзно, такого повидаешь через объективы ноутбуков и телефонов, такого наслушаешься, что хоть вешайся.
Я знаю, люди оскорбляются перспективе слежки за собой, но, поверьте, наблюдать за вами мало кому в радость. Особенно за субъектами, которые тащат телефон в туалет. Или за тем, как вы едите и пялитесь в телефон, или когда вы смотрите видео в интернете и ковыряетесь в носу, сами того не замечая. Вы же тогда совсем не контролируете выражение лица, и доложу вам, за этим скучно, а иногда и мерзко наблюдать. И если вы думаете, что вы едите, ходите в туалет и ковыряетесь в носу как-то отлично от других, вы сильно ошибаетесь. Хотя, конечно, бывают очень интересные случаи, о которых любят потом в красках рассказать, да.
В общем, я что хочу сказать: нам это тоже не в радость, давайте так. И мы не следим за вами денно и нощно. Да, за каждым из нас закреплена группа людей, обычно разбитая по месту жительства, и кто-то вас наверняка курирует. Да, периодически мы застаём вас в курьёзных ситуациях. Да, если вы совершите что-то незаконное и не совсем морально-верное, это не освещается, но и не забывается, а складывается в вашу личную папку. Но вероятность, что мы застанем порядочного обывателя в грязной луже довольно низкая, так как за ними почти не смотрят. Основное внимание уделяется людям, которые так или иначе связаны с возможным терроризмом, с наркотиками и тому подобным. А эти ребята тоже не дураки и знают, что на важных встречах телефонов и компьютеров быть не должно. Вот и ловим их на ошибках и забывчивости, да родственников наблюдаем: вдруг они что-нибудь случайно сболтнут. И даже если нам очень повезёт, и мы их на чём-то поймаем, в официальном следствии эту информацию разглашать нельзя, а значит, и сажать нет оснований. Вот и вертимся как белка в колесе. Так что поверьте, не до вашего позора.
Джей-Джей доел сэндвич и, свернув упаковку, убрал её в карман.
— Вообще я хотел тебе предложить встретиться после доклада, раз ты ничего не делаешь. С Изабеллой тебя познакомлю. Сегодня же вечером отдыхаем!
Хм. Я конечно этого не говорил, но Джей-Джей прав: я действительно ничем не собирался заниматься. Другое дело, что я очень хотел побыть дома. Не так уж часто у меня это выходит. Почитать книгу (второй том "Смотрителя" Пелевина так и не начат, а ведь очень интересно, к чему ведёт дядя Виктор), поиграть в Ведьмака (дополнения так и не тронуты, а "Кровь и вино" не нахваливал разве что ленивый), прогуляться в одиночку по Невскому (если подумать, центра же совсем не видел, только на фотографиях), просто поспать в конце концов.
— У меня дела.
— Ты же только что говорил, что не знаешь, чем займёшься.
Н-да, поймал.
— Ладно, посмотрим. Но не обещаю. Устал очень.
Вдруг я почувствовал, как моё тело полегчало, а сердце и желудок приблизились к глотке. Мы наконец пошли на снижение.