Кофе со звездой

До дома я доехал, видать, на автопилоте. И уснуть, несмотря на усталость, не смог. Я прокручивал в голове свалившуюся на меня информацию и в конце концов понял, что свихнуться недолго, если срочно не перевести весь этот бред в конструктив. Было обидно, конечно, что Олег не сказал мне ничего. Но я так же понимал, что он не обязан мне докладываться. Хотя о таком серьёзном мероприятии, как свадьба, можно было бы и рассказать. Но здесь ещё бабка надвое сказала. Элька могла ошибаться. В сети же наверняка «женили» скоро. И, возможно, даже девушка Олега являлась частью проекта, так сказать. Или нужна была для отвода глаз и поддержания имиджа натурала. Хотя изображать такую искреннюю приязнь… Проблематично ему путешествовать? На Мальдивы проблем не было умчаться на крыльях любви? Блядь. Либо он отлично играл роль, либо… А со мной? Со мной он тоже играл? Притворяться, демонстрируя сильнейшее желание быть со мной, и столь натурально уставать и тяготиться своей публичной жизнью… Отличное актёрское мастерство? Я ни черта не понимал. Возможно, всё было просто и логично, если глубже вникать в правила и законы шоу-бизнеса. Всё там, скорее всего, было продумано и просчитано до мелочей. Равно как и моё присутствие в жизни Олега. Но все непонятки меркли на фоне моих эмоций. Ревность жгучая, злая. Вот что я чувствовал и не мог уже отмахнуться, не признать. Какие, нах, бабы, свадьбы? Моё! И именно факт того, что вся эта мутная информация так задевала и торкала, раздражал и вымораживал меня. С чего вдруг такие чувства, причём невольные, неконтролируемые? Раньше мне и в голову не приходило ревновать партнёров, а к женщинам и подавно. Потому что не испытывал к своим партнёрам… чего? Я гнал от себя мысль, что у меня ревность могла родиться только на базе другого чувства, исходного чувства. Любовь. Но как? Как подобное могло случиться со мной? Я иногда задумывался, почему я не влюблялся в партнёров. И делал честный вывод, что это стало некой психологической защитной реакцией. Я сам не мог ничего предложить, не знал, как строить и сохранять серьёзные отношения двух мужчин в социуме. Трусливо, малодушно? Может быть. Но и семью для галочки я не собирался создавать. Ну хорошо, допустим, защита рано или поздно могла дать сбой. Но не настолько же абсурдно. Влюбиться в такого человека, как Олег, было просто невозможно при наличии хоть малости здравого ума. Я от собственной семьи-то скрывал свою ориентацию. А с Олегом… даже если предположить, что он отвечал бы мне взаимностью, всё равно наш с ним удел – зашторенные встречи. И всё это прекрасно и взаимно приятно существовало. И могло продолжаться сколь угодно долго. Если бы для меня внезапно не утратило главных составляющих – удобства и комфорта. У Олега всегда на первом месте будет творчество, а с ним и имидж, образ. Он выбрал такую жизнь и выбрал сознательно. Так что женщины были и будут рядом с ним всегда. Начиная от поклонниц, заканчивая вот такими моделями – потенциальными невестами. И при других обстоятельствах я бы считал это вполне естественным и даже выгодным для нас обоих. Возможно, и Мальдивы были маскарадом для публики. Может, что-то подобное вбрасывалось в сеть и раньше. Просто я не видел и не слышал ничего об Олеге, как о звезде, кроме вскользь брошенных сестрой упоминаний. Но я не представлял, как можно продолжать наши отношения в изменившихся условиях. А если меня всегда будет рвать на части от… На самом деле это состояние сложно описать или объяснить. Минуту назад ты ещё чем-то занимался, о чем-то думал, и вдруг накрывает мгновенно и безжалостно. Вокруг воцаряется звенящая тишина. А потом ты начинаешь чувствовать, что сердце бьется где-то в горле, трудно дышать и… боль вперемешку со звериной яростью. И бешенство от беспомощности. И ругаешь себя за глупость, бессмысленность. Наверное, каждого крыло по-своему. Но я даже представить себе не мог, что подобное когда-нибудь случится со мной. Однако, похоже, мироздание решило преподнести мне урок, подкинув задачу, для решения которой не имелось правил. И я начал ошибаться. Сначала перед последней в году поездкой в Москву договорился с Алексеем Петровичем о встрече. Глупо надеясь восстановить душевное равновесие, погрузившись в свой привычный образ жизни. Разумеется, всё было не так и не то. Физическое удовольствие, скорее, можно было назвать обычной разрядкой, а о моральном вообще не могло быть речи. К тому же Алексей Петрович добил в конце. Когда я уже собирался уходить, он обнял меня порывисто и нервно: – Совсем редко стали встречаться. Мне нечего было сказать в ответ, а он вздохнул вдруг мрачно: – Не повторяй моих ошибок, Валер. Жить так… Нет, я очень люблю семью… Сын – гордость, но… Он молчал, а у меня в мыслях крутились вопросы, больше адресованные самому себе: «А прикинь, каково влюбиться в такого, как ты? И там не только семья будет. Миллионы глаз и ушей любопытных, жадных. И творчество, и образ-образ-образ. А партнёр может присутствовать в такой жизни только по остаточному принципу». Отговорившись спешкой, я сбежал практически буквально. Вторую ошибку совершил в Питере. Напившись, полез к новому парню. А он меня отшил. Он единственный, кроме меня, был без партнёра. Слава богу, хватило ума не подкатывать спьяна к другим парням. Но этот и на сайте, и уже на встрече не раз упоминал, что ищет серьёзные отношения, случайный секс для него – пройденный этап и неинтересен. – Валер, ты мне нравишься, но что мы с тобой, как? Расстояние, время. Встречаться раз в месяц или реже? Издёргаемся только оба. – А просто сейчас потрахаться без заморочек не вариант? – глуманулся я. Он помолчал немного, внимательно глядя на меня, и ответил: – Не вариант. Мда, коротко и ясно. Более подробных объяснений я не удостоился, а «нравишься», по всей видимости, перешло в прошедшее время. Да и понятно, чего уж. Человек же честно и ясно говорил о своих желаниях и держался своих принципов. И на фоне этого предлагать ему перепих по пьяни означало, по сути, обидеть. Ещё наслушался у парней русскоязычного рэпа. И некоторые слова не только запомнились, но и, что называется, «пристали». «…и так каждый Божий день – больше денег, больше дел, больше дев, больше демонов…» «…а девы наблюдают оком Йоко Оно, коконом локонов оплетая, как Лаокоона…» В общем, какое уж там равновесие. Штормило меня эмоционально не слабо. Но с похмелья, как не парадоксально, прилетела единственная пока относительно здравая мысль – забить и плыть по течению. И к Олегу я поехал. С погодой мне не повезло: ехал долго и устал чертовски. Олегу сказал об этом ещё с дороги. Он шутливо обещал помыть, покормить и спать уложить. Всё шло как обычно. С его стороны я слышал привычную радость и нетерпение в предвкушении встречи со мной. А сколько счастья я увидел в его глазах, когда, наконец, приехал к нему. Олег обнимал меня порывисто, утыкался носом, вдыхал, наслаждаясь и даже постанывая. Помогал, точнее, мешал раздеваться, а я всё смотрел на его загар. И не мог сглотнуть подступившую тошноту. Кое-как, отодвигаясь от него, разделся нервно и снял даже футболку. И Олег всё-таки не смог сдержаться, завёлся ещё стремительней, чем обычно, и не пускал меня в душ: – Валер, давай… – почти шептал он хрипло, – давай по-быстрому… Время словно замерло. Последняя песчинка в песочных часах упала неподъёмным камнем. Или напрягись и переверни часы, или… Я оттолкнул его грубо и сильно: – С бабами своими будешь по-быстрому. Олег едва удержался на ногах, опешил и посмотрел сначала изумлённо, а потом… Словно камень привязали ему к ногам, и он тянул его на дно. Толща воды смыкалась, отрезая путь к необходимому кислороду. Олег шагнул ко мне, глядя усталым, больным взглядом, и попытался прикоснуться. Я не знал, что хотел услышать от него, но такой банальности точно не ожидал: – Валер, это не то, что… – Отвали, – перебил я брезгливо, больше не трогая его, а сам, отстраняясь, отступил на шаг назад. – Я не… – очередная его попытка оправдаться тоже провалилась. – Отвали, сказал! Олег больше не пытался ничего говорить. Опустил голову, плечи. Стоял, странно покачиваясь, и даже… ростом стал ниже, что ли. А я начал одеваться. И вот тут он, будто очнулся: – Нет! Нет-нет-нет. Валер, пожалуйста… Он пытался меня остановить, обнять, просил, умолял, но меня уже затопило неконтролируемое бешенство: – Да пошёл ты! Дальше я одевался, демонстративно отвернувшись, и только уже собравшись обуться, мельком бросил взгляд в сторону Олега. Но его не было, вернее, я сначала его не заметил. Он сидел на коленях у стены, опустив голову к полу. Он весь превратился в какую-то маленькую, скукоженную, а главное – неподвижную массу. Ну не мог я от него уйти. Я присел напротив, коснулся волос. Никакой реакции не последовало. Олега, будто заморозили. Я стал осторожно приподнимать его, всерьёз опасаясь сделать больно. Всё его тело было, как камень. Ледяной камень. Когда мне удалось прижать Олега к себе, я даже интуитивно попытался запахнуть на нём полы своей куртки. Он не реагировал сначала, а потом его начало трясти. А ещё он стал дышать шумно и сбивчиво. Дышать мной. Прижавшись ко мне лицом, вдыхал глубоко, долго, до хрипов. Выдыхал резко и снова вдыхал, вдыхал. Я кое-как снял куртку, толстовку стянул вместе с футболкой и утащил Олега в ванную. Там, придерживая, раздел его и снял свои джинсы. Забрался вместе с ним в душ прямо в трусах и носках. Включил воду погорячее, закинул руки Олега себе на плечи, заставляя, если не обнять, то хотя бы опереться на меня, и растирал ладонями, пока он не перестал дрожать. Лучше стало ненамного. Теперь Олег был, как тяжёлое желе. Я стащил трусы и носки и бросил их в душе. С трудом смог обтереть нас обоих. Не одеть даже, а завернуть его в халат и довести до спальни. И уже на кровати прижал к себе и укутал одеялом. Не знаю, сколько мы так лежали. Я думал, если это всё некая игра, роль, то Оскар, в ожидании Олега, уже должен был обрыдаться. И о том, что сам я, конечно, идиот. И в какой-то момент всё-таки сказал: – Олег, прости. – Это я виноват, – отозвался он сдавленно. – Да нифига! Не вправе я… Это твоя жизнь… – Не моя это жизнь! Нет там ничего! – он буквально выталкивал слова, хотел ещё что-то сказать, но, будто не мог, будто говорить ему было трудно. И снова стал дрожать. Я гладил его, целовал нежно, в основном лоб и щёки, больше, чтоб успокоить. – У тебя нет никого?.. Ну, кроме меня? – не знаю, что меня переклинило спросить такое. Олег в ответ помотал головой. – А девушка твоя? – сказал и выругался про себя. Сам психанул на банальность, и сам же понёс несусветную пургу. – Валер… – в голосе было такое отчаяние и боль, что я обложил себя мысленно уже многоступенчато и витиевато. – Прости, истерики тебе закатываю, – сказал я, обнимая его ещё крепче. Олег молчал, а потом посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что он хочет что-то сказать, но то ли не мог сформулировать, то ли боялся. Наконец, он сглотнул и спросил вымученно: – Ты меня ревнуешь? – Блядь! – я откинулся на спину и с силой потёр лицо обеими руками. – Я был бы рад ответить – нет. Я понимаю, что всё это бред. Но факты, мать их… видимо, я тебя… Олег перебил меня стоном. Нет, это больше походило на сдавленный вой. Я резко повернулся к нему, а он вжался лицом в подушку и весь опять скукожился и заледенел. И вдруг дёрнулся и проговорил, задыхаясь и проглатывая слова: – Не давай… не давай мне эту надежду… я же почти смог, почти научился. Я опять прижал его к себе, не понимая, но уточнить не успел. – Люблю тебя… как же люблю…