Первое, что низший почувствовал по пробуждении, была головная боль. Второе — осознание того, что он связан. Демон попробовал пошевелить руками и мысленно выругался. Запястья были стянуты на совесть. Третье — он находился внутри печати, нарисованной на земле. Это Астарот понял, когда приоткрыл глаза. Взгляд сразу же натолкнулся на четкие и ровные знаки, начертанные, без сомнения, уверенной и опытной рукой.
Печать заточения, из которой ему, низшему, так просто не выйти.
— Ну что, пришел в себя?
Астарот оторвал взгляд от символов печати. Пленивших его было трое. Двое низших и один заклинатель, который, скорее всего, и нарисовал знак. Демоны старались держаться подальше от границ ловушки, заклинатель же стоял близко к нему, поигрывая в руках изогнутым кинжалом.
— Ты хоть знаешь, кто я? — вкрадчиво спросил у него Астарот. — И что я с тобой могу сделать?
— Знаю, — ответил заклинатель просто. — Мне рассказали, кто ты такой, демон, и чем знаменит. Мне всё про тебя известно.
— И что от меня нужно? — Астарот кое-как принял сидячее положение.
— У тебя много врагов. И мой господин желает, чтобы ты отправился обратно в ту бездну, из которой когда-то вылез. Раз и навсегда, — и улыбнулся, обнажая в улыбке широкие кривые зубы.
Астарот подался ближе к границе печати, усмехнулся криво.
— Так выпусти меня из ловушки, и посмотрим, кто кого одолеет.
Заклинатель только рассмеялся. Он был уже немолод, в темных волосах серебрились седые пряди. Острое око демона в тусклом свете парочки факелов выхватило шрамы на его руках и защитные печати на ладонях. То, что, как верили люди, должно было уберечь от злых сил.
Заклинатель выбросил вперед руку, быстро произнес заклинание, и низший согнулся от боли, почти касаясь лбом холодного земляного пола. Стиснул зубы, чтобы не закричать. Этой слабости он не получит.
— Я вырву твои руки, смертный, — совладав со жгучей болью, прохрипел демон. — Ты пожалеешь еще, что взялся за эту работу.
— Мой господин хочет, чтобы ты изрядно помучился перед смертью. А желание господина — закон для меня, — ответил заклинатель с улыбкой и снова принялся за заклинание.
И в какой-то момент демон потерял счет времени. Боль накатывала острой, беспощадной, палящей волной, от которой, ему казалось, не будет спасения, а потом отступала… и он тогда лежал на песке, тяжело дыша, стараясь думать о чем угодно, кроме этой заброшенной лачуги и человека перед ним. Например, о темных густых волосах и синих, словно сумеречное небо, глазах, о полных губах и о её мягких и нежных прикосновениях…
— Рано или поздно ты начнешь молить о пощаде, демон. Все начинают. И ты не исключение.
Низший в ответ только рассмеялся. То, что он сдохнет таким образом, никогда не приходило в голову. Почему-то ему всегда казалось, что смерть, неумолимая и безжалостная ко всем созданиям этого мира, настигнет его в сердце какой-нибудь битвы. Но умереть беспомощным пленником… о таком конце он даже и не думал.
Решив, что демон отдохнул достаточно, заклинатель снова вытянул руку. Он и сам уже выглядел неважно: бледный, с выступившими на лбу каплями пота, дрожащими руками. Астарот казался упрямее и сильнее, чем он предполагал. Пытки должны были истощить низшего настолько, чтобы его легко можно было убить. Но с этой тварью, похоже, придется провозиться всю ночь прежде, чем он ослабнет.
От очередного заклинания мужчину отвлек шум снаружи.
— Сходите проверьте, — приказал он двум демонам, и те послушно выступили в темную ночь.
Сам же заклинатель вытер влажный лоб рукавом, с неприязнью глянул на Астарота в ловушке.
— Устал, смертный? — оскалился демон. — У нас вся ночь впереди. У меня еще много сил. А у тебя, человек? Выглядишь уставшим. Может, хочешь отдохнуть?
— Закрой рот! — прикрикнул на него мужчина, стискивая кулаки.
Снаружи снова раздался шум, и заклинатель шумно выдохнул.
— Идиоты, неспособные ни с чем справиться! — прорычал он и вскоре сам вышел вон, скрывшись в темной безлунной ночи.
Астарот же смежил веки, пытаясь справиться с мерзкой слабостью, охватившей тело.
— Паршиво.
Он тотчас открыл глаза и изумленно уставился на стоящего рядом с ним Молоха. Не веря, что видит перед собой бога, несколько раз моргнул. Но видение никуда не исчезло, а продолжило стоять с невероятно довольным выражением лица.
— Ты следил за мной? — наконец спросил у него демон.
— Да. Ты покинул Иерусалим, и что-то мне подсказывало, что поиски «исцеления» для Астарты, пройдут не так уж гладко. Смотри-ка, я оказался прав, — и не сдержал широкой улыбки. — Кое-кто очень хочет видеть тебя мертвым, демон. Мне удалось их отвлечь, но это ненадолго. Решать тебе: принять мою помощь или нет.
— И сколько стоит твоя помощь?
— Всего ничего… Когда придет время, ты встретишься кое с кем и выслушаешь его историю, понравится она тебе или нет.
— Почему я чувствую здесь подвох?
Молох неопределенно пожал плечами.
— Решать тебе, Астарот, — а затем, чуть склонив голову набок, прислушался к тому, что происходит снаружи. — Они возвращаются. Времени на раздумья всё меньше и меньше.
Демон шумно выдохнул. Другого выхода из сложившейся ситуации ему не виделось.
— Хорошо. Я согласен, — прорычал он. — Я увижусь с тем, с кем ты хочешь, чтобы я встретился, и выслушаю какую угодно историю, которой тебе так хочется со мной поделиться. Вытащи меня только из этой проклятой дыры!
— Проще простого.
Молох стер ногой один из символов, и в то же мгновение демон ощутил, как печать перестала действовать, как внезапно, в одно мгновение стало так свободно и хорошо… Затем Молох сделал легкое движение рукой, и короткая вспышка боли прошила запястья демона. Тот поморщился, но ничего не сказал. Пошевелил руками — теперь они были свободны. Молох сжег веревки, связывающего его.
— Развлекайся, — улыбнулся на прощание бог и исчез.
В тот же самый момент вернулись заклинатель и низшие. Астарот замер, продолжая держать руки за спиной. Ничто не должно было навести заклинателя на мысль, что пленник теперь свободен.
Мужчина замер перед ним, размял с хрустом пальцы.
— На чём мы остановились, демон?
— Ты хотел рассказать, смертный, кто заплатил тебе за мою смерть.
Тот усмехнулся в ответ. Вновь направил ладонь на демона, открыл было рот, чтобы начать читать заклинание, но Астарот был быстрее. В один момент он оказался рядом с заклинателем, стискивая шею мужчины. Низшие испуганно отшатнулись от него, чувствуя, как в воздухе разливается его холодная сила.
Астарот привлек человека к себе и шумно втянул воздух. Отчетливо пахло страхом, терпким, металлическим, напоминающим чем-то кровь. Переломать бы эту шею. Или задушить наглого смертного… Но нет. Слишком просто.
Заклинателю осталось лишь беспомощно наблюдать за тем, как истинное обличье демона начало проступать через человеческий лик и как наливались яростью его голубые глаза.
— Я ведь сказал, что вырву твои руки, смертный, — прошептал Астарот ему на ухо. — И я сдержу своё слово. Но сперва, — он улыбнулся, обнажая клыки, — ты мне расскажешь о том, кто твой господин.
Когда Молох появился снова, то вид заброшенной лачуги разительно отличался от того, что он увидел впервые, освободив демона. Повсюду была кровь: и человеческая, и низших. В своей ярости Астарот не пощадил никого из своих тюремщиков. Молох бросил взгляд на тело у стены. Раньше это было заклинателем, сейчас же у него отсутствовали руки и одна нога.
— Вижу, ты времени даром не терял, — вполголоса произнес он.
Астарот резко развернулся, и Молох лишь вопросительно приподнял бровь, оглядывая его перемазанные кровью лицо и торс.
— Развлекался, прямо как ты и сказал, — буркнул демон в ответ, вытирая ладонью кровь со лба. — Зато теперь знаю, кто именно хотел моей медленной и мучительной смерти.
— И кто же? — Молох задумчиво склонился над мертвыми демонами, разглядывая их человеческие облики.
Демоны были мелкие. Вряд ли они выстояли долго перед силой Астарота. Молох с интересом пригляделся к их ранам. Низший даже не пользовался оружием, разрывая своих соперников на куски голыми руками.
— Соломон.
Молох хмыкнул в ответ. Почему-то подобный поворот его не удивил. Собственно, как и демона.
— Что ж, видимо, твои ласки наскучили твоей божественной супруге, раз она решила избавиться от тебя чужими руками.
— Астарта здесь ни при чём, — отрезал демон.
— Конечно. Она ведь терпеть не может, когда кто-то другой за неё делает грязную работу, не так ли?
Астарот снова повернулся к нему спиной, Молох же прошел к небольшой сумке, валяющейся на земле. Заглянул внутрь, перебирая разбитые горшочки и перемешанные между собой травы.
— Что за вонючее дерьмо?
— Травы, которые должны были вернуть Астарту в мир живых… Уже не имеет значения. Заклинатель перед смертью рассказал мне, что она очнулась. И Соломон, судя по всему, не очень хочет, чтобы я возвращался к ней.
Демон развернулся и направился было к выходу, но его перехватил Молох.
— Куда это ты собрался?
Астарот смерил Молоха хмурым взглядом и вырвал руку из хватки.
— Я отправлюсь обратно в Иерусалим. Одну её я там не оставлю.
— Какое благородство, — фыркнул Молох. — Только ты забываешь об одной сущей мелочи, демон. Печати на твоем плече. Почему бы не вернуться к тому, кто готов послать тебя на верную смерть, и вверить себя ему в руки еще раз? Не глупи. Соломон и его заклинатели придумают в этот раз для тебя казнь куда хуже, нежели то, что было задумано сейчас. С печатью путь в Иерусалим закрыт для тебя.
Астарот замолчал, обдумывая его слова и молча признавая, что Молох прав. Снова прав.
— Об этом ты не подумал, не так ли?
— Не подумал, — согласился Астарот. — И что ты предлагаешь?
Ответ последовал простой.
— От печати нужно избавиться.
Демон обернулся и бросил на него подозрительный взгляд.
— В прошлый раз я чуть не сдох, когда Астарта с меня печать фараона снимала.
— О да, — коротко хохотнул Молох, — в том, что твоя супруга выбрала самый варварский способ изменить имя, я не сомневаюсь. Но, послушай, демон… Печать имени и печать службы — это два разных заклинания. Второе более простое и снимается куда проще.
— Снять заклинание может лишь тот, кому я давал клятву служить. И это Соломон.
— Правда. Но тут ты упускаешь кое-что. Снять может тот, кому ты давал клятву, и бог. Нам повезло, что один из нас как раз из божественной породы.
Астарот всё еще сомневался, хоть правоту Молоха и признавал.
— И ты это сделаешь, потому что…
— Потому что ты нужен мне живым, демон, — отчеканил тот. — Я не для того только что спасал твою задницу, чтобы ты влез в новые неприятности. Сядь. — И когда демон опустился на землю, произнес. — Придумаем, что делать с твоей печатью, — а потом задумчиво уставился на бордовый символ на коже низшего.
Прошло несколько мгновений прежде, чем Молох снова заговорил.
— Хм… Тут придется повозиться, — и он выставил вперед раскрытую ладонь, на которой тотчас загорелось темно-зеленое пламя.
Реакция Астарота не заставила себя ждать.
— Нет! Убери это от меня, — рявкнул демон и попытался поднялся на ноги, но тяжелая ладонь Молоха легла ему на плечо. — На такое я согласия не давал.
— Какая ты неженка, — буркнул Молох и сжал руку в кулак — пламя тотчас погасло. — Не беспокойся. Всё пройдет гладко. Я знаю, как это делается.
— Ты уже разрушал печати? — с недоверием спросил у него демон, краем глаза наблюдая за тем, как зеленые искорки пробежали по пальцам Молоха.
Сама божественная сила, горячая, испепеляющая, столь отличная от того царящего внутри него ледяного хаоса, была ему противна. Да и слишком живы были воспоминания, как Астарта вавилонским кинжалом вырезала старое имя.
— Нет. Но я представляю, как должно быть сделано, — и Молох сильнее стиснул загорелое плечо Астарота. — А теперь сиди смирно и не отвлекай меня.
Сперва было легкое покалывание, и демон даже расслабился, посчитав, что опасался зря. Но буквально через несколько мгновений то, что началось так легко и безобидно, теперь стремительно разгоралось, дикой болью прошивая тело низшего.
Он сделал глубокий вдох, но крик сдержать не удалось. Огонь, беспощадный и неумолимый, теперь пожирал его тело, и в нос ударил резкий запах паленой кожи. До демона донеслись ругательства Молоха, и в следующее мгновение Астарот потерял сознание.
***
Астарта повернула голову, когда дверь в её покои отворилась и на пороге замерла грузная фигура Соломона. Он не выпускал её все эти дни, и Астарта, усмирив свои ярость и гнев, вновь притворилась милой и любящей женой. Царь же поверил, что прекрасная царица постепенно выздоравливает и к ней возвращаются былые красота и настроение. Особенно когда демона не было поблизости.
Она протянула к нему руки, и вскоре Соломон прижал к себе супругу, вдыхая цитрусовый аромат, исходящий от её кожи. Он провел широкой ладонью по её темным волосам и прошептал:
— Мне очень жаль, любовь моя.
Та только подняла на него непонимающий взгляд.
— О чем ты говоришь?
Соломон протянул ей то, что прятал в кармане халата. Расколотую глиняную печать. И Астарте потребовался один взгляд, чтобы понять, кому она принадлежала.
— Твой воин мертв. Он не вернется, — произнес Соломон, жадно вглядываясь в лицо своей супруги.
Но ни единый мускул на лице Астарты не дрогнул. Она лишь крепче стиснула расколотую печать и тонко улыбнулась.
— Низших много, мой господин, — и ласково погладила его по лицу. — Я могу найти себе и другого воина. Главное, что ты рядом, любовь моя.
Такой ответ царя устроил. Он вскоре ушел, оставив Астарту одну… И стоило двери за ним закрыться, как она сползла с постели на пол, чувствуя, как привычный мир медленно разрушается.
Её воин мертв. Он не вернется.
Правда доходила до неё медленно и верно, будто яд.
Астарта опустила взгляд на сломанную печать в своих руках. Он мертв… Эта печать, что давала Соломону власть над Астаротом, могла быть расколота только в двух случаях. Когда это делал сам вызывающий, освобождая демона, и когда низший погибал, выполняя задание господина.
Астарта замотала головой. Он не может быть мертв! Это не может быть правдой! Он столько раз к ней возвращался… Проходил сквозь огонь и кровь, песок и чары, но всегда возвращался. Соломон не прав! Он врет! Это всё ложь!
Астарта же обхватила себя руками, пытаясь справиться с разрастающейся внутри горечью. Невольно вспомнился их последний разговор, когда она в сердцах высказала ему то, что высказывать не должна была…
Он мертв. И больше не вернется.
Она вновь глянула на проклятую печать и со всей злостью отшвырнула её от себя.
А затем яростный крик, подобный крику раненного зверя, вырвался из её горла, и, вскочив на ноги, Астарта принялась крушить в комнате всё, что попадалось ей под руку. И не успокоилась, замерев неподвижно, пока не осталось ничего, что не было бы разломано и разбито…
Обведя взглядом разгромленную мебель и посуду, она медленно осела на пол, не обращая внимания на царапины и ссадины на руках. И, закрыв лицо руками, разрыдалась, тихо и беспомощно.
***
— Доброе утро, демон!
Астарот с неохотой разлепил веки и уставился на Молоха, сидящего напротив. Тот улыбнулся и приветливо помахал ему зажатой в руке оторванной кистью заклинателя. Судя по всему, бог был в прекрасном настроении.
Сам же Астарот пока не понимал своего состояния. Он сел и потянулся рукой к плечу, где вместо багровых символов печати Соломона виднелся свежий, едва затянувшейся ожог.
— Я вчера слегка не рассчитал свои силы. Извини, — Молох задумчиво почесал себе спину оторванной конечностью. — Буду впредь знать, что вы, демоны, любите, когда с вами обращаются нежно и осторожно.
А затем, глянув на растерзанное тело заклинателя, поинтересовался:
— Понимаю, почему ты ему оторвал руки. Но вот ногу… зачем?
— Увлекся слишком, — буркнул демон, разглядывая шрам. — И что теперь? Соломон разве не понял, что я сломал связывающее меня заклинание?
— Нет. И в этом вся соль, демон. Соломон думает, что ты мертв, ведь я сделал так, чтобы и основная печать сломалась.
— Соломон считает, что я мертв? — и когда Молох в ответ кивнул, произнес. — Значит, так думает и Астарта.
— Не думаю, что её подобная новость опечалит.
Демон ничего на это не ответил, лишь смерил его тяжелым взглядом и попытался подняться. Но тотчас осел обратно на колени, чувствуя, как дрожат ноги от предательской слабости, вновь охватившей тело.
— Осторожнее, — участливо отозвался Молох. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Не торопись.
Астарот проигнорировал его слова, предприняв еще одну попытку встать. Она оказалась удачнее, чем первая. Нетвердым шагом демон направился к выходу, в душный и раскаленный день.
— Так и думал, что ждать не станет, — буркнул Молох под нос и направился вслед за ним, но на пороге задержался, оглядываясь на вчерашнюю бойню. И, поразмыслив пару мгновений, щелкнул пальцами — темно-зеленое пламя тотчас занялось на стенах брошенной хижины.
Молох криво усмехнулся. Вскоре от неё останется только пепел.
***
Её, лежащую на полу, скорчившуюся и молчаливую, нашли слуги наутро, испуганно озирающиеся по сторонам. Подняли, умыли, переодели — Астарта особо не сопротивлялась, делая всё, что ей говорят. Всё проходило, как в тумане. Она послушно жевала безвкусную пищу, которую слуги накладывали на тарелку, пила вино, налитое в свой кубок, отвечала Соломону, если тот к ней обращался. А потом вернулась в свои покои, уже убранные и заставленные новой мебелью и посудой, и опустилась на кровать.
Когда её разбудили слуги, ей казалось, что вчерашняя ночь очередной кошмар. Просто-напросто ужасный сон, который она забудет… что воин её на самом деле жив и он вот-вот вернется в Иерусалим.
Но нет. Он мертв, и ей надо принять это. Собрать себя, как она делала это раньше, и двигаться дальше.
Астарта обвела взглядом пышные покои и странно усмехнулась. Её здесь больше ничего не держит. Храмы не вернули ей силы, и Ритуал ничего не принес. Ответ нужно искать в другом месте…
Она медленно поднялась и направилась к небольшому тайнику, где прятала вавилонский кинжал. Костяная рукоять привычно легла ей в руку, когда Астарта стиснула пальцы.
Когда-то давно Астарот рассказал ей о демоне, который способен проникнуть сквозь защитные печати и украсть что угодно. В шутку добавил, что ничто ему не любо так, как божественная кровь. Что ж, Астарта усмехнулась, пусть это будет правдой. Потому что ей необходим, как никогда, тот, кто проникнет сквозь печати.
Она с отстранением смотрела, как кровь выступает на её бледной коже вслед за лезвием кинжала. Боли она особо не чувствовала. Боль была где-то позади, вместе с остальными чувствами, которые нельзя выпускать. Нет. Сейчас нужно сосредоточиться.
Астарта нарисовала своей кровью несколько символов, простую печать призыва, проговорила заклинание и стала ждать. Кровь продолжала капать, но женщина не обращала на неё внимание. Пусть течет. Пусть её терпкий и пряный аромат привлечет того, кого она пытается вызвать.
Однако демон так и не появился. И Астарта в раздражении отшвырнула кинжал.
Глупость какая! И почему она решила, что может призвать самого Ласу! Астароту эта история очень бы понравилась. Он бы посмеялся над её глупой попыткой провернуть Вызов. А быть, может, сказал бы, что она идиотка и только зря подвергает себя опасности.
Астарта развернулась спиной к печати, судорожно обдумывая, что делать дальше, и не сразу почувствовала пронизывающий холод, заполонивший её спальню.
Эта сила была иной, нежели у Астарота. Если та напоминала ей о родных водах Тиамат, то сила Ласу говорила о тьме, о бесконечных и холодных объятиях смерти, о ледяном дыхании Бездны. Он был демоном подземного мира, родившимся из теней Иркаллы. И Астарта вздрогнула, невольно вспомнив темные чертоги своей сестры.
— Ты вызвала меня, — голос у него был низкий и глубокий. — И я пришел, — темная фигура ступила почти к самой границе печати, шумно втягивая воздух. — Твоя божественная кровь пахнет так аппетитно, что я не устоял, — и обнажил клыки в улыбке. — Меня пока еще никто не приманивал подобным…
— Значит, я буду первая. — Астарта смело глянула в его темно-багровые глаза. — Ты Ласу?
Демон кивнул.
— Так меня нарек первый вызвавший.
— Это правда, что ты можешь обойти печати защиты?
Демон чуть склонил голову набок.
— Могу. Чего же ты от меня хочешь, госпожа?
— Я хочу, — Астарта постаралась, чтобы голос её звучал уверенно и крепко, — чтобы ты нашел и принес мне всё, что известно о Спящем. Любую легенду, миф и сказку, поэму и песнь. Всё, что известно людям, и всё, что им удалось сохранить о нём. Ты умеешь обходить печати, а значит, без проблем можешь проникнуть в библиотеку Вавилона. Там, я уверена, ты найдешь то, что нужно.
Демон выполнять её приказ не торопился.
— Спящий опасен. Ты уверена, что хочешь знать о нём больше? — наконец спросил он.
— Да, — без сомнения ответила Астарта. — Это мой тебе приказ.
Ласу поклонился.
— Жди меня через два рассвета, госпожа. И я принесу тебе то, что ты хочешь.
С этими словами он исчез, растворившись в вечернем полумраке, и Астарта же перевела дух.
О Тиамат, пусть хоть эта затея обернется успехом!
