Кровь и песок

Соломон оторвал взгляд от окна, за которым светлое небо уже застилали сливовые сумерки, и перевел его на склонившегося перед ним демона. — Ты принес, что я просил? Астарот кивнул и протянул ему небольшой темный мешочек. — Травы, что растут на самом севере твоего королевства, господин, срезанные в полную луну. Всё, как и требовали твои заклинатели. Соломон кивнул. Хоть какой-то толк был от низшего. Прошло семнадцать дней с того злополучного ужина, а Астарта так и не пришла в себя. Царь созвал лучших лекарей и заклинателей со своего царства, но те только разводили руками. Сперва шептали над ней заговоры, читали заклинания, но всё было без толку. Потом пытались поить её различными отварами, готовили мази и порошки, но она так и не вернулась к нему. Кто-то из заклинателей сказал, что магическая трава растет на севере. Трава, способная пробудить прекрасную царицу от крепкого и холодного сна. И отчаявшейся царь послал туда лучшего воина. — Я призову тебя, если мне еще что-нибудь понадобится, — коротко бросил Соломон, поднимаясь с трона. — Можешь быть свободен. Астарот же не сдвинулся со своего места. — Господин, — и неожиданно в голосе низшего Соломон услышал столь несвойственные ему просящие нотки, — могу я увидеть её? Он никогда ни о чём не просил его. Несмотря на его покорный и вежливый тон, Соломон всегда чувствовал, что демон относится к нему с презрением. А уж одна мысль о том, что Астарот ближе к его супруге, чем он сам, так и вовсе выводила Соломона из себя. Сейчас же демон смотрел на него, и в его глазах царь прочитал нетерпеливое ожидание. Его не пускали к Астарте и не говорили про её состояние. Только посылали за различными мазями и травами. И Соломон прекрасно понимал его подвешенное состояние, но всё равно не смог отказаться себе в удовольствии поставить демона на положенное ему место. — Нет, — ответил царь, получая немалое удовольствие от того, как наливаются злостью его яркие глаза. — Выметайся из дворца. Надо будет — позову. Астарот покорно ушел, хотя Соломон мог поклясться, что если бы не печати, то лежать бы ему сейчас с разорванным горлом. Царь вздохнул и, стискивая в руках мешочек с травами, направился в покои царицы. В комнате было темно, душно и сильно пахло благовониями. Астарта лежала на широкой постели, заботливо укрытая цветным покрывалом. Лицо её было бледное, исхудавшее, дыхание же тихое и слабое. В её покоях Соломон проводил дни и ночи, забросив все государственные дела. Он пытался молиться. Но каким богам он должен молиться, чтобы ему вернули божественную супругу? Какие боги будут настолько могущественны и щедры? Царь опустился подле постели, стискивая её бледные и холодные ладони. Мешочек с травами он осторожно положил возле её подушки. Заклинатели сказали, что стойкий запах выведет её из темноты в мир живых. Царь был готов поверить во что угодно… И в магические травы, и в заговоры, и в заклинания, и в отвары. Готов был отдать любые деньги колдунам и заклинателям, жрецам и шаманам, чтобы только они вернули её снова к жизни.  Он и не заметил, как заснул, упав головой на сложенный в молитве руки, а когда проснулся, то обещанного чуда не случилось. Астарта всё так же пребывала без сознания. Магические травы оказались бесполезными, как и все предыдущие способы. 
Соломон поднял голову, оглядываясь по сторонам. Ночь стояла безлунная. В комнате царили полумрак и холод. Было слишком холодно для лета.  — Я запретил тебе сюда приходить, — сказал Соломон темноте.  Тени зашевелились, и одна из них выступила к царю. Демон ничего не ответил. Лишь прошел к постели и склонился над Астартой, нежно поглаживая её темные волосы. Соломон насупился. Низший никогда ему не нравился. До его появления, Соломон был, наверное, самым счастливым человеком на свете. Астарта принадлежала ему и только ему: сердцем и душой. А потом Астарот ступил за порог, разливая холод и страх, и Соломон заметил, как загорелись глаза его супруги, как странная улыбка тронула её губы. Демон поклонился, назвал своё имя и предложил службу мудрейшему из царей, мастеру над демонами и иными сущностями. Сказал, что восхищен его правлением и хочет служить ему верой и силой. Соломон тогда повернулся к Астарте, ведь воинов у него хватало, да и не верилось, что демон захочет добровольно служить человеку.  — Скажи «да», — произнесла Астарта, не отрывая глаз от склонившегося воина. — Я наслышана о нём. Этот воин тебя не разочарует.  Демон поблагодарил за оказанную честь, и в тот момент, когда он поднял взгляд на Астарту, Соломон его возненавидел. Потому что он знал этот взгляд. Слишком интимный и близкий для того, кто видит его супругу впервые. С появлением Астарота всё изменилось. Царь пытался избавиться от демона, отправляя его на различные задания, но он всегда возвращался. И Астарта оживала, стоило ему вновь оказаться в стенах дворца. Этот демон, монстр, низший, рожденный в холодных водах Тиамат, каким-то образом был способен дать ей куда больше, нежели он, мудрейших из всех царей. 
 — Твои волшебные травы не помогают, господин, — прозвучал глухой голос Астарота, и Соломон глянул на него. — И заговоры тоже. Твои заклинатели бесполезны. Соломон сжал кулаки от злобы. Не ему, низшему, попрекать царя. Не ему указывать, что правильно, а что нет. Он всего лишь слуга, пёс на привязи, осмелившейся показывать свои зубы. 
 — Я пытаюсь делать хоть что-то! Если мне скажут, что травы, растущие на самом краю света, помогут ей, я без раздумий отправлю тебя туда. Я пошлю тебя в саму Бездну, демон, если это поможет вернуть её!  Соломон крепче стиснул холодную ладонь Астарты, с ненавистью взирая на стоящего рядом Астарота. Тот промолчал в ответ.  — Тебе это не понять, демон… — снова заговорил Соломон. — Что ты можешь знать о любви? Ты всего лишь монстр, рожденный в холодных водах хаоса. У тебя нет сердца. Ты не знаешь… Она — всё для меня. С того самого первого момента, как я увидел Астарту, гуляющую по парку, я понял, что мне нужна только она рядом. Я будто раньше был слеп, а сейчас прозрел подле неё. Я не думал, что могу любить кого-то так сильно… — Он сделал глубокий вдох. — И потому сейчас я понимаю своего отца, который был готов на всё ради моей матери. Он увидел её, купающуюся в озере, и возжелал сразу же. Моя мать была тогда замужем, за храбрым и славным воином, которого мой отец намерено отправил в битву, где тот и погиб. Я ненавидел отца за это. За его слабость, за его слепую страсть. Ненавидел и не понимал, пока не встретил её… Если бы ты был человеком, я бы давно избавился от тебя. Отправил бы на войну, подослал бы наемного убийцу или лично казнил. Я бы сделал всё, чтобы ты исчез раз и навсегда из нашей жизни, — он ласково провел рукой по её лицу. — Я не могу без неё, демон. Я не могу потерять её… Он замолчал, ожидая его саркастичных замечаний, но Астарот молчал и смотрел на него так, что Соломон не выдержал и отвернулся. В голубых глазах было слишком много жалости. 
 — Знаю, что ты думаешь… — проговорил царь наконец. — Ты меня презираешь. Я не первый и не последний, борющейся за крохи её любви. Ты видел, наверное, десятки таких, как я. Мы, словно мотыльки, летим навстречу губительному огню…  Он замолчал ненадолго, а потом набрал в грудь воздуха и громко произнес: — Верни её мне, демон. Это приказ. Я приказываю тебе найти способ разбудить её! И не возвращайся, демон, пока не найдешь!  Астарот зашипел, прижимая руку к плечу. То место, где мерцала бордовая печать Соломона, горело сейчас огнем, и демон едва сдержался, чтобы не закричать. Он знал: острая боль пройдет вскоре, нужно только немного потерпеть. Отныне он связан приказом, и никак от него не отвертеться. Печать будет жечь до тех пор, пока приказ связующего не будет выполнен.  Демон смерил Соломона злобным взглядом. Нужно было догадаться, что этот человек так просто его в покое не оставит. Особенно когда дело касается Астарты.  — Как прикажете, господин, — тихо произнес он и, чеканя шаги, вышел из комнаты. Царь же снова остался один. И стоило Астароту скрыться, как он прижался лбом к ладони Астарты, тихо молясь о её выздоровлении.

***

Мардук сидел на высоком троне. Бледный, изможденный, слабый… Его колотила крупная дрожь, и при виде его слабости на разбитых губах Иштар расцвела улыбка. Она изрядно потрепала ублюдка, хоть тот и выкарабкался из объятий смерти.  Мардук стискивал в ослабленных руках кинжал. Точно такой же, какой покоился в ножнах у него на поясе. Кинжал, которым Иштар попыталась отправить его в царство мертвых. Однако удача в этот раз была на стороне Мардука. Он провалялся несколько дней при смерти, и божественные лекари не знали: выживет он или уйдет с тенями в Иркаллу. Но он выжил. Назло ей выжил. И теперь готов вершить суд над той, что покусилась на его жизнь. 
 Тени доставили Иштар в зал Правосудия, бросили перед Мардуком и другими богами. Все те, кто называл её семьей, клялся ей в дружбе и любви, нынче стояли на другой стороне. Все они, предатели, безучастно взирали на то, как Мардук отнимает у неё власть! Отворачивали лица, закрывали глаза, когда он убивал верных ей жриц и жрецов, когда резал её людей, когда он раз за разом лишал её силы, подтачивал её власть. И когда она обратилась к ним за помощью, остались глухи к её словам и мольбам. 
Иштар смотрела на них гордо. Поверженная, но не сломленная. Она заглядывала в глаза своим обвинителям, и некоторые из них, не выдержав, отводили взоры. Наконец, Иштар глянула на Мардука и увидела застывшую в его глазах решимость.  — Что же… — насмешливый голос Иштар нарушил гнетущую тишину, царившую в зале. — Какой же приговор ты для меня приготовил, Великий царь? Смерть? Или заточение?
 Мардук подобрался. Он смотрел на её избитое, покрытое синяками и кровоподтеками лицо, на порванное платье и тело в ссадинах и мелких ранах. Сам наказал теням развлекаться с ней в подземелье, как им захочется. И, судя по всему, тени повеселились знатно.  — Ты попыталась меня убить, Иштар.  Она лишь криво усмехнулась в ответ. И попыталась бы еще раз, представься только шанс.  
— За такое преступление наказанием является смерть или вечное заточение в Иркалле, — Мардук медленно поднялся со своего места, опираясь на подлокотник. — Но я решил поступить иначе… Ты будешь изгнана, Иштар. Я изгоняю тебя из Вавилона! Ты никогда не сможешь вернуться! Я проклинаю тебя! — и, увидев, как побледнело её лицо, улыбнулся.  Все остальные замерли, затаив дыхание. Такой приговор никогда раньше не звучал в чертогах божественного города. 
Низкий голос Мардука, будто гром, прорезал мертвую тишину. — Ты никогда не переступишь вновь порог нашего дома. И божественная сила твоя уйдет! Это твоё проклятье, Иштар! Отныне ты обречена скитаться по этой земле, даже когда имя твоё будет забыто, и ты сама будешь не более, чем тенью великой богини! Ты никогда не обретешь покой… И когда мир перестанет в нас нуждаться, и мы вернемся в воды Тиамат, ты останешься здесь. Сгниешь заживо, беспомощная и жалкая. Это мой приговор тебе, Иштар, — и взмахнул рукой.  Она закричала от боли, с настающим страхом наблюдая за тем, как на нежной коже запястья проступает метка. Печать Мардука. Её приговор. — И пока я царь божественного города, быть тебе проклятой, Иштар, — с тяжелым вздохом побледневший Мардук опустился на своё место. Иштар вскинула на него гневный взгляд.  — Ты еще пожалеешь, Мардук, — прошипела она. — Ты пожалеешь о своих словах.  — Вряд ли, — ответил коротко царь, передавав кинжал одной из теней и шепнув ей что-то на ухо. — Вышвырните её из моего города.  Другие тени подхватили Иштар — она не сопротивлялась, и потащили прочь из зала Правосудия. Её в буквальном смысле вышвырнули. Выбросили из ворот Вавилона, еще и пнули несколько раз перед тем, как оставить в покое.  Иштар так и осталась лежать на горячем песке, скорчившись, чувствуя, как жгучая боль в запястье отступает. А вот накатившее отчаяние нет… Это там, в зале Правосудия, она была храброй, непокоренной, смело глядящей в лицо Мардука, а сейчас… сейчас она даже не знает, что делать дальше.  Она думала, что Мардук казнит её. Или закроет в Иркалле. Но проклятье, изгнание… На такое она не рассчитывала.  Кто-то остановился рядом с ней и резко дернул за волосы, грубо поднимая Иштар с земли. Богиня вскрикнула от боли. Это была одна из теней. В темной руке блеснул кинжал, и голос, лишенный каких-либо эмоций, раздался у Иштар над ухом.  — Ты оставила шрам на теле царя. Такой же шрам он хочет и на твоём. Думаю, на лице подойдет, — тень поднесла лезвие к щеке богини. — Прямо здесь, от уха до уха.  Тени пытали её в подземельях божественного чертога. Потом исцеляли её раны. Затем пытали снова, следуя приказу Мардука.  «Пусть эта сука поплатится», — так он сказал перед тем, как потерять сознание. И она платила. Кровью и слезами, мольбой о пощаде и отчаянными криками в темноте, куда не проникал солнечный свет.  Собрав остатки силы, Иштар ударила стоящую рядом тень. Та испуганно отпрянула от неё, видимо, не ожидая, что жертва будет сопротивляться. Сама же Иштар покачнулась от резко накатившей слабости, но на ногах устояла. Пробудившаяся ярость, поднявшаяся обжигающей волной в груди, придала ей сил.  Сила собралась в её руках, горячая и смертельная, и Иштар направила её всю, без остатка, на темную фигуру рядом с собой. И не отпускала до тех пор, пока от тени не остались лишь крупные куски пепла, оседающие на песок. А затем повернулась к остальным, что стояли в стороне.  — Еще кто-то хочет исполнить последний приказ Мардука? Тени трусливы по своей природе. Они проявляют храбрость лишь тогда, когда жертва слаба и беспомощна. Иштар уничтожила одну из них, и теперь тени неуверенно замерли, не решаясь нападать на богиню.  В конце концов они благоразумно отступили, скрывшись вскоре за стенами Вавилона. Иштар же подобрала с земли кинжал и зашагала прочь от своего города.  Ничего. 
Она еще вернется. Пока Мардук царствует в божественном чертоге, быть ей проклятой. А значит, их ждет еще одна встреча. И в будущем Иштар сделает всё, чтобы прикончить мерзавца уже наверняка.  Астарта открыла глаза, уставившись в потолок. Недавний сон, такой яркий и близкий к реальности, всё еще стоял перед глазами. День, когда на её руке появилась проклятая метка. День, когда Мардук изгнал её из Вавилона.  Она медленно приподнялась и села в постели, поймав на себе изумленные взгляды слуг. Парочка тотчас бросились вон из покоев, и до Астарты донеслись крики из-за дверей. 
 «Она очнулась!»  «Передайте царю, что она очнулась!»  Астарта опустила взгляд на своё запястье, где до сих пор виднелась бледно-розовая метка. Выглядела она скорее как застарелый шрам. Уже и не разобрать письмена, но сила проклятья ничуть не ослабла за прошедшие столетия.  Бездна… Сколько же она проспала? И что здесь вообще происходит? Астарта спустила ноги с кровати, медленно поднялась, чувствуя, как вновь накатывает предательская слабость. Память возвращалась к ней медленно. Из того, что произошло тогда на ужине, Астарта помнила немного: кровь, испуганный взгляд Астарота, Соломона, зовущего лекарей, а еще это отвратительное ощущение колючего холода, разрастающегося в её груди. 
Так из неё ушла сила Иштар. И она вновь стала Астартой, проклятой и слабой…  Дверь резко распахнулась, и на пороге появился Соломон. Он бросился было к жене, но остановился, поймав на себе тяжелый взгляд синих глаз. Его супруга замерла, облокотившись на невысокий столик. Спутанные темные волосы и болезненно-белая кожа вкупе с синяками, залёгшими под глазами, делали её похожей на призрачное подобие прекрасной царицы.  — Любовь моя, тебе нездоровится… — он протянул к ней руки, но Астарта не шагнула к нему навстречу. — Тебе стоит прилечь. Я позову лекарей. — Не нужны мне твои лекари, — глухо произнесла она. Хотела было двинуться в сторону кувшина с водой, но упала — подкосились слабые ноги. Медленно поднялась, ругаясь вполголоса. Соломон же нерешительно переминался с ноги на ногу. Что-то ему подсказывало, что супругу сейчас лучше не трогать. Астарта плеснула себе воды в кубок и выпила залпом, потом глянула на царя.  — Сколько я проспала? — Двадцать ночей тебя не было подле меня, любовь моя.  Астарта шумно выдохнула, пробормотав что-то под нос. Очередное ругательство, как понял Соломон.  — Где он? — наконец спросила она.  — Он? — Не делай вид, будто не понимаешь, о ком я говорю, — Астарта со стуком поставила кубок обратно. — Где Астарот? — Он уехал. Астарте показалось, что она ослышалась… Как уехал? Куда? Неужели он оставил её здесь одну? Хотя не удивительно, после всего того, что она ему наговорила. Порой сквозь глубокий сон Астарта чувствовала присутствие низшего во дворце. Но он почему-то не приближался к ней. А сейчас, когда она очнулась, и вовсе был далеко. — Что? — переспросила Астарта, резко обернувшись. — Что ты сказал? — Твой воин уехал, — повторил Соломон. — Я отправил его искать для тебя исцеление. И он не успокоится, пока не найдет его. Таков был мой приказ. Астарта выдавила из себя смешок. Ей внезапно захотелось расхохотаться в ответ на подобные слова. Исцеление для нее? Что за глупость! Разве существуют травы, что вернут ей былую силу и снимут проклятье Мардука? Разве существует снадобья и порошки, которые вернут в людские сердца веру в неё? Нет. Ничего такого не существует. Но есть кое-что другое… То, что тысячелетиями было сокрыто в глубине под землей. То, о чем ей несмело шепнула заклинательница теней в Мемфисе. То, что навсегда сделает из неё Иштар. То, что сокрушит и раздавит Мардука, а заодно и всех тех, кто посмел встать на её пути. — Верни его. Соломон покачал головой. — Я не могу отменить приказ, любовь моя. Твой воин вернется… если, конечно, никто не задержит его в пути. Астарта подняла на него тяжелый взгляд. В тусклом свете свечей лицо её напоминало восковую маску. Она уловила едва заметные насмешливые интонации в его спокойном и заботливом голосе. Соломон что-то замышлял. И это что-то ей не нравилось. — Что ты задумал? — в голосе Астарты прорезались стальные нотки. — Что ты с ним собираешься сделать? Но царь ничего не ответил на это. Заботливо улыбнулся со словами: — Отдыхай, любовь моя. Мои молитвы были услышаны, и щедрые боги вернули тебя ко мне. Я больше никому не позволю нас снова разлучить, Астарта. Никому. И в этом я клянусь перед всеми богами, мертвыми и живыми. Он ушел, и Астарта услышала его голос, отдающий приказ страже, охранявшей двери в её спальню. «Впускать и выпускать только слуг. Царица же должна оставаться в покоях». Астарта яростно швырнула пустой кувшин в стену, а потом медленно сползла на пол, борясь с вновь накатившей слабостью. Царь запер её здесь, словно свою собственность! Будто она птица, которую можно так легко поместить в золотую клетку! Нет! У него не выйдет запереть её здесь! Она вышла из Иркаллы, выйдет и из ворот дворца! Стиснув кулаки так, что ногти впились в кожу, Астарта вскинула голову, глядя в окно, за которым темнело ночное небо. Демон сумеет позаботиться о себе сам. Астарот не зря считался лучшим воином. И что бы ни задумал Соломон, богиня не сомневалась, что низшему ничего не грозит. Он вернется. Всегда возвращался. Ведь не печати и знаки Соломона влекли его обратно, отнюдь не они. А вот ей самой пока во дворце придется несладко. Но ничего. Она выбиралась из ситуаций похуже. Астарта коснулась метки Мардука на своём запястье. Не сомневайся, Великий царь. Меня ничто не остановит… Я еще вернусь в Вавилон на правах его повелительницы. Мы скоро встретимся, Мардук. И для кого-то из нас эта встреча станет последней.

***

Ночь была безлунная, на темном же небе не было видно ни одной звезды. Вокруг царила тьма, хоть глаз выколи. Не к добру это, как бы сказали люди. Их пугает темнота, пугают мрак, тени и духи, что выползают на свет, стоит солнцу скрыться за горизонтом. Для демона же темнота не была помехой. Он прекрасно в ней видел. А уж такие безлунные ночи ему чем-то напоминали родной мир, из которого он вышел. Там также темно и тихо. Астарот замер, услышав шорох за спиной. Приказ Соломона завел его снова на север, где якобы жили мудрейшие и могущественные заклинатели. Никого похожего на мудрейших и могущественных он не нашел. Ему всучили очередные травы, и демон, не скрывая разочарования, оставил маленькую деревню. Тем более заклинатели сразу смекнули, кто перед ними, и не особо шли навстречу. Женщины испуганно прижимали к себе детей, шепча охранные заговоры. Даже несмотря на то, что он оставил своё оружие при входе в дом, люди всё равно были напуганы. — Уходи, Приносящий Беду. Уходи, — заклинатель торопливо сунул ему травы в руки, выслушав просьбу демона, и выпроводил из дома. Очередные бесполезные травы. В сумке у Астарота было уже несколько снадобий в глиняных горшочках, мази, порошки и много трав, засушенных и свежих. А еще мелкие кусочки папируса, исписанные всевозможными заклинаниями. Но ничто из этого не вернет Астарту, как бы хотелось верить Соломону. Демон причмокнул губами и потянул лошадь за уздечку. Это была единственная кобыла, которая его не испугалась. Животные в большинстве случаев боялись его, скалились, шипели и убегали, стоило им почувствовать его. В Египте Астароту даже запретили приближаться к храму Бастет, потому что его присутствие наводило панику среди кошачьих. Снова шорох. Астарот замер, и от его острого взгляда не укрылось, как напряжена лошадь рядом с ним. — Тише, тише, — он успокаивающе погладил её по темной шее. — Это просто… Не договорил, почувствовав разлившуюся в ночном воздухе ледяную опасность. Кобыла испуганно заржала, встала на дыбы — демон успел отскочить, и понеслась прочь, в ночную тьму. Астарот же обнажил клинок, резко обернувшись. Не успел буквально на мгновение. Сперва одно заклинание полетело в него, от которого демону удалось увернуться. Затем сразу же второе — в грудь, которое демон не успел отразить. Третье — в голову, и Астарот рухнул на остывающий песок. Мир вокруг начал стремительно темнеть. И последнее, что ему удалось запомнить, было: — Это он? Точно? — Да. Тащи давай. Времени мало. Скоро очнется. А спустя мгновение демон окончательно провалился во тьму, уже не слыша и не видя ничего.