В будущее на месте

Она видела, но не была уверена, что именно. То, что она переживала, было одновременно мутным и неторопливым, но в то же время события менялись так быстро, что не давали времени остановиться и подумать. Девушка, не знающая своего имени, чувствовала себя просто наблюдателем, пускай и казалась участницей. Она даже не помнила начала этого всего. Но если это её жизнь — что она может поделать с ней? Только жить. И она жила. Не понимая ничего вокруг, но не сомневаясь в правдивости этого. И первое, что она почувствовала — это дождь. Ей было холодно и мокро. Она бежала по мокрому асфальту, а вокруг неё творился настоящий хаос. Буря. Мир горел, затухал и разваливался в пепел, как костёр. Чёрные небеса бушевали, ветер обрушивался на здания, с неестественной силой сокрушая их, сравнивая с землёй и обращая в щебень то, что не присоединялось к буйству стихии. Даже земля не могла выдержать напора. Словно что-то намеренно вырывало её — она разрывалась, делилась и подлетала вверх, оставляя по себе дыры. Высоко в небе парили куски строений, камня и земли, поднимающиеся и вращающиеся с невообразимой лёгкостью, в местах скоплений создавая какие-то абстрактные конструкции. Девушка бежала изо всех сил, с трудом пытаясь здраво мыслить. Всё, что она понимала — она труп, если не спасётся. Но как можно спастись от такого? Никак. И никаких сомнений, что этот хаос, творящийся вокруг — не сила природы. И девушка знала, что чёрное небо, бурлящее хаотичными тёмными оттенками над ней — это не небо, а живое существо. Смерть наступила, и своим живым воплощением она обрушилась на город. За что? Почему? Никому не суждено было знать. Всё, что оставалось — это сильный страх, спутывающий ноги и мешающий думать. К сожалению, ей и не пришлось больше бежать. На что она надеялась? Сила, крушащая город, не щадила никого. Девушка почувствовала, как земля ушла у нее из-под ног, а ветер с лёгкостью поднял её вверх, закручивая и бросая из стороны в сторону. Она в ужасе закричала, закрывая глаза не столько ради защиты их от ветра, сколько из-за простого, инстинктивного страха. Здесь, сверху, где в ушах шумел ветер — кроме грома и грохота можно было услышать что-то новое. Находясь прямо в лапах стихии, девушка слышала в порывах ветра безудержный смех сотен голосов, вроде бы и не перебивающих друг друга, но каким-то образом создающих одну-единую непостижимую композицию. Неужели это голоса тех, кто во всём виновен? Этот вопрос не имел никакого значения, потому что на него некому было ответить. Девушка уже не слышала ничего, кроме голосов, которые начали заглушать ее мысли. Она открыла заплаканные глаза, чтобы обнаружить себя высоко над землёй и под чем-то громадным, нависающим вверху. Это было что-то странное, из материи чёрной, как смола. Эта материя обретала самые различные формы, но главным образом представляла из себя сотни лент, тянущихся далеко вниз и пронизывающих землю. Трудно было понять, что ЭТО такое, так как его размеры выходили далеко за поле зрения. Невозможно было понять, является ли Это живым и одна ли в нём жизнь — со всеми этими голосами — но одно было ясно точно — Это похоже на что-то живое. Абсурдно, но казалось, что Это… женщина? Большую часть пространства словно занимало громадное платье, а по центру него находилось существо, висящее вниз головой — полностью чёрное, но с чем-то похожим на широкую зубастую улыбку на лице. Две большие руки существа простирались в разные стороны, словно она с энтузиазмом приветствовала мир, но на деле из них вместо пальцев во все стороны исходили те самые черные ленты. Они развевались в воздухе, словно имели свою волю, описывая спирали на огромных расстояниях и разрушали всё ещё стоящие здания. Никаких сомнений — удар одного из этих отростков не оставил бы от жертвы и мокрого места. Чего тут таить — девушка была в ужасе. Но внезапно… Сначала ей показалось, что она слышит чей-то крик снизу и не поверила в это. Но очередной порыв ветра повернул её так, что краем глаза она заметила свет внизу. Во всей этой серости и тьме мрачной бури он горел, как маяк, сопровождая несколько фигур внизу, разделённых расстоянием. Внезапно одна из этих двух фигур остановилась и засветилась сильнее. И прямо от неё вверх устремились сверкающие лучи, со свистом прорезая пространство! Словно стрелы, они молниеносно пролетели всё расстояние, врезаясь прямо в монстра, висящего над городом. Лучи продолжали лететь вверх, разделяясь и и не останавливаясь — влетая в отростки огромного Нечто, взрывая их и разбрасывая по сторонам ошмётки. Те падали вниз, ударяясь о парящие куски земли и обращаясь в чёрный пар, исчезающий в буре. Какие-то из них хаотично дёргались, подставляясь под «стрелы» ещё больше и толкая своих же. Невероятно, но казалось, что этот удар нанёс серьёзный ущерб висящему в небе объекту. Только вот висящее Что-то даже не шелохнулась. Но даже не это заботило девушку, потому что прямо рядом с ней с громким свистом пронёсся один из многих снарядов, выпущенных вверх кем-то внизу. И внезапно... ветряная опора, что поднимал её с такой силой вверх, просто исчезла. И девушка начала падать. Она закричала, даже не слыша себя из-за свиста ветра в ушах, с ужасающей скоростью слетая вниз. Внезапно для себя,она подумала — «Это не справедливо». Только появился намёк на спасение, как он же её и убил! И больше она не могла сообразить ничего. Инстинкты отчаянно кричали, что нужно искать выход и спасаться, а руки и ноги безвольно слушались их, делая всё, на что были способны — мотались во все стороны, ища, за что бы ухватиться. Но не было за что! Девушка зажмурила глаза и снова что есть мочи закричала, словно это хоть как-то могло остановить её падение. И она не знала, должна ли прощаться со всем светом, или пролетит ли жизнь перед глазами. Всё просто забылось, когда она... приземлилась. И не почувствовала боли от падения на землю, о которую должна была разбиться. Потому что почувствовала, как упала на чьи-то руки. Было только немного больно, и девушка вскрикнула при падении, прерывая свой протяжный крик ужаса. И сразу же она замолчала, судорожно нащупывая плечи, спину и руки своего спасителя и хватаясь за них. Наконец-то, надёжная опора. Никакого безумного смеха в ушах или свиста ветра. Только грохот разваливающегося города. А девушка тряслась. Она вытерла остатки слёз, открыла глаза и картина медленно начала проясняться, вызывая изумление. На руках её держала другая девушка — совсем молодая, на вид чуть ли не школьница. У неё был маленький нос, большие, узкие глаза и светлая кожа. И судя по всему, она была азиаткой. Её оливковый цвет глаз можно было перепутать с красными, но их странная яркость давала чётко понять, что настоящий цвет где-то по средине. У спасительницы были розовые волосы — длинные, но завязанные двумя красными ленточками по-бокам в два растрёпанных пучка. Незнакомка была одета во что-то странное. По верхней части тела нельзя было определить точно во что, но всё говорило о том, что спасительница одета в платье! И словно розовые волосы со светлым платьем не были достаточно броскими — на груди у девушки был... драгоценный камень? Самоцвет? Наверняка где-то на шее есть цепочка, на которой он висит, но её почему-то не было заметно... Это был овальный драгоценный камень — гладкий и блестящий. Красный, почти как глаза странной девушки. Пока они обе находились вместе, стало понятно, что они довольно плавно пикируют вниз. Её не поймали на земле. Каким-то удивительным образом это случилось прямо в воздухе. Некоторое время царило молчание, пока спасительница была сконцентрирована своим напряжённым взглядом на висячее в небе Нечто. Но внезапно она обратила взгляд на ту, кого спасла. Её зрачки расширились, а она громко начала восклицать: — Хомура! — голос девушки был тонким и немного дрожал. — Прости-прости-прости! Я... я не знала, что делать! Всё это началось, а я искала тебя и... Как хорошо, что ты жива! Пока мы защищались... Саяка... Она... В её глазах заблестели слёзы и она с силой зажмурилась, пытаясь избавиться от них. Наконец, они обе опустились на землю, где Хомуру выпустили из рук. Пошатываясь, она встала на ноги, оглядываясь по сторонам. Сплошная разруха. Трудно было определить, город это уже или сплошное пепелище. Из полуобвалившихся зданий выглядывал огонь, а кое-где виднелись тела людей. Хомура не знала, спрятался ли кто-то в безопасном месте, но знала, что часть жителей города оказалась обречёна. Из-под ближайших обломков выглядывала чья-то рука. А вдалеке чьё-то тело лежало на земле с неестественно выгнутыми конечностями, прямо в большой луже собственной крови. Какой кошмар... А ведь Хомура и сама чуть не умерла. Может быть, ещё умрёт. Только странная девушка, спасшая её, давала надежду. Не было времени разбираться, кто она. Главное — что она делает. И почему-то рядом с ней Хомура чувствовала себя лучше. Но... даже так она не знала, что сказать. Сконцентрированная на этих мыслях, она дрогнула, когда услышала грохот. Это не был шум рушащегося здания или падающих камней, а скорее ритмичный и повторяющийся грохот выстрелов. Где-то на возвышенности бежал чей-то силуэт, окружённый светлой аурой. Это было странное и удивительное зрелище, рядом прямо из воздуха появлялись предметы, по форме напоминающее длинные мушкеты, стреляющие вверх лучами и исчезающие — всё это даже без вмешательства людей. Что это? Как это возможно? Это магия? По крайней мере, это объяснило бы, что происходит... Хомура же поняла, что почти не удивлена. Она чувствовала, что знает этих двоих людей — девушку, несущую её, и кого-то внизу —, пускай и не могла вспомнить, кто они. И объяснения этому не было. Всё это просто казалось каким-то... дежавю. Словно всё происходящее она уже переживала и видела. Хомура попыталась оглянуться по сторонам и отвести взгляд с розоволосой девушки, но внезапно поняла... Всё это время она даже не двигается по своей воле. С самого начала она так отчаянно держалась за свою жизнь и боялась смерти, что не поняла — она даже не контролирует себя. Но сейчас, когда Хомура начинала всё понимать... окружающий мир начал таять. Он балансировал между существованием и воображением. Девушка перестала слышать грохот, перестала чувствовать бушующую бурю. Детали начали забываться и расплываться, словно их смазывали и растворяли, а в голове оставались только образы, за которые она отчаянно держалась. Разрушенный город. Коричневый и серый. Это — много коричневой земли вокруг тебя и серый камень местами. Как они выглядят? Неважно. Перед тобой смесь розового и белого — девушка в платье. Ты понимаешь, нет, ты ЗНАЕШЬ, что она что-то скажет, но она молчит, и молчит слишком долго. Почему? Ведь она говорила раньше. Она же человек, она должна говорить. Нужно вернуть былой порядок вещей! А потому эта девушка произносит: — Я... думаю... что... нам... И останавливается. Потому что ты понимаешь: это говоришь ты, отчаянно пытаясь вернуть её и пытаясь понять, что бы она сейчас сказала. Словно от этих слов вся реальность сможет вернуться, словно если ты заставишь девочку говорить — ты будешь способен продолжить и всё остальное. Ведь ты инстинктивно чувствуешь, что так оно и должно быть. Но теперь это не работает. Теперь ничего не работает. Потому что от мира остался только холод и полупрозрачная фантазия на фоне абсолютной тьмы. Потому что всё это — просто ускользающий сон. И Камилла проснулась. *** Хорошо известно, что ненависть человека к скуке сильнее, чем страх боли. Трудно определить, хорошо это или плохо, так как для меня это не имеет смысла. *** Переход к реальности произошёл так же, как и происходит каждый раз, когда человек просыпается. Абстрактная тьма стала просто темнотой закрытых век, пока вместе с пониманием этого возвращалось и ощущение конечностей. Тело теперь ставало словно... настоящим. Трудно описать разницу между ощущением тела во сне и наяву. В конце концов, и там и там ты искренне веришь во всё, а потому тело кажется естественным и во сне. Но сейчас... можно было сказать, что настоящие чувства не спутаешь ни с чем. Например, весь сон Камиллу преследовал пробирающий до костей холод бури, а теперь стало понятно — это было просто ощущение холодной стены, на которую опиралась девушка, раздутое её сознание. Так что Камилла действительно очнулась. Тем не менее, она просто сидела с закрытыми глазами, медленно пытаясь собраться с мыслями. Она чувствовала своё тело, но с трудом могла пошевелить им. Пришлось напрячься, чтобы приподнять себя, но почти сразу эти усилия пришлось прекратить: когда Камилла поняла, что так ничего не добьётся, ведь если нужно столько сил, чтобы немного двинуть телом — то чтобы встать, сил потребуется ещё больше. Пришлось остановиться и собраться с мыслями. Это было трудно, так как голова болела — из-за слабости Камилла заметила это только сейчас. Больше ничего не привлекало её внимания и не за что было зацепиться, чтобы попробовать собраться с силами. Сидя у стены, с ноющей головой и скованным телом, единственное, за что она могла зацепиться в сознании, был сон, который вроде бы ушёл, но оставался на пороге. Он ощущался как послевкусие во рту. И пускай Камилла только-только проснулась, она уже поняла, что не может вспомнить всего, что ей снилось. Зачем ей это? Логических причин не было, помимо странного чувства, что это просто важно. В конце концов, какова бы ни была реальность — если ты потратил хоть немного времени в чём-то ином, оно не может тебя просто так оставить. Однако внезапно появилось в этой тишине то, что сразу же привлекало к себе всё внимание. Голос Эш, звучащий откуда-то справа и спереди: — Не нужно притворяться, что ты не понимаешь. Что ты не знаешь, в чем дело, — это действительно говорила Эш. Её голос был громким и настойчивым, и Камила слышала волнение, понемногу просачивающееся сквозь её слова. — Не нужно делать из меня дуру, Кьюбей! До этого всё было так чудесно, хорошо и прекрасно. Словно сказка, да! — заговорила она с иронией. — Но как только появилась потребность в чём-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО... ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужном — внезапно оказывается, что ты не можешь! Внезапно оказывается, что уже три года как на стене висит Чеховское ружьё! Последовавшего молчания практически хватило на то, чтобы Камилла смогла пошевелить телом. Однако, спустя полдесятка секунд раздался голос — не где-то снаружи, но прямо в голове: — Ты говоришь так, словно я что-то должен тебе. У нас был договор, и его условия были соблюдены с обоих сторон. Всё так, как должно быть — и твоё понимание «действительно нужного» никак не влияет на это. — Ну и как всё должно быть, по-твоему? Так, как ты делаешь? Всё только хуже и хуже? — в отличие от собеседника, Эш сказала это почти без промедления. Её возмущённый голос местами срывался. Иногда Эш, когда её преодолевали эмоции, начинала заикаться. Ощущая настрой своей сестры, Камилла могла только гадать, какой разговор она упустила — разговор, что перешёл на повышенные интонации. Но её не столько волновало это, сколько положение, в котором она оказалась. Собирая всё в кучу, можно было сказать — Эш не врала о Кьюбее, а потому и не стоило удивляться тому, что его голос раздавался буквально в голове. Но это было так же пугающе и неуютно, как и факт того, что Эш каким-то образом заставила Камиллу потерять сознание, после чего та увидела странный кошмар, а потом очнулась, не способная толком пошевелиться. И чем больше Камилла об этом думала, тем хуже и неприятнее ей становилось это. Её сестра — волшебница, а Камилла не знает почти ничего об этом. Её сестра обманула её, а Камилла даже не знает, почему. Она скована в заброшенном, пыльном помещении вместе с существом, способным исполнять желания и влезать другим людям в голову. В конце концов, Камилла даже не желала ответов - ведь она чувствовала только отчуждение и боль, ища ответы на все вопросы. Она просто хотела иметь возможность убежать подальше от всего этого. Ведь если ты убежишь домой — ты сможешь хотя бы ответить на вопрос «что происходит вокруг?». А это уже что-то. Тем временем, в голове Камиллы прозвучал голос Кьюбея, явно адресованый Эш: — Использованный мною метод действительно имеет недостатки, но он единственный, которым я владею. Я дал тебе то, что ты хотела на тот момент. И, к тому же, почему я делаю что-то хуже? Я не способен понять тебя и посмотреть на ситуацию с твоей точки зрения, но даже мне понятно, что всё вышло не так плохо. Камилла с силой, до боли, зажмурила глаза. В реальности это иногда помогает избавиться от дискомфорта или чесотки, когда она в самый неподходящий момент возникает прямо с краешку глаза. Сейчас же это происходило скорее инстинктивно, с целью дать себе какой-то болевой толчок к действию. Собственно, Камилла приходила в себя. Ведь она и не была парализована полностью — как бы тогда ей удалось дышать? — а просто не могла собрать волю в кулак. Словно вся эта воля вместе с энергией выветрились прочь. Но теперь, когда Камилла расправляла плечи и поднимала подбородок, она понимала, что вся энергия просто была на время спрятана где-то. — Да твою же!.. — громко воскликнула Эш в ответ Кьюбею, заставив Камиллу дрогнуть. Тем не менее, она прервала себя на полуслове и замолчала. Спустя какое-то время тишины Камилла услышала её тихий голос. — Ну как, как можно не понимать? Дело ведь не в какой-то мелочи или... чём-то неважном. Дело в моей сестре. У тебя что, нет родных? Нет семьи? — Семья? — переспросил Кьюбей. Камилла наконец-то заметила, насколько его тон соответствует рассказу Эш. Словно нейтральный, но в то же время пассивно-агрессивный. Словно добрый, но в то же время насмешливый. Или это просто казалось Камилле? Впрочем, даже об этом ощущении Эш говорила. Непонятно, действительно ли он так говорит, или это ты надумываешь. — Те, с кем меня связывают узы? — Кьюбей на секунду замолчал. — Да, у меня было что-то похожее. Потому я и здесь. Наступила тишина. Пускай Камилла и не была знакома с Кьюбеем — да и не особо интересовалась им — даже она понимала, что слышит что-то особенное. В смысле… поведение этого существа делало из него буквально робота — без эмоций, мотивов и жизни. Но услышанное сейчас меняло всё, сообщая почти ничего. Ведь если у него когда-то была семья, которой теперь нет, а потому он тут... Может ли быть, что исполнитель желаний сам желает чего-то? Мести? Помощи? Впрочем, это не беспокоило Камиллу так сильно, как могло бы, не будь она сейчас прикована к одному месту. — Так что? Я дал тебе ответ. Это как-то поможет нам обоим? — нарушил тишину Кьюбей. Но ответ не послышался. Как ни странно, даже Камилла не знала, что сказать. Казалось бы — разве это вообще должно её беспокоить? Но беспокоило, пускай и не своевольно. Пытаясь выбраться из своего положения, Камилла испытывала на себе настоящий мозговой штурм из предложений и мыслей. Ведь с каждой секундой поступало всё больше вопросов и информации, с которой просто не получалось разобраться. В конце концов, всё это время Камилла слушала диалог своей сестры и странного паранормального существа — диалог, в котором обсуждалось что-то за гранью понимания Камиллы. Она не могла понять, зачем Эш привела её сюда. Не могла понять, что с ней будут делать. Не могла понять намерения Эш. Казалось, что она переживала... Но и этого Камилла не могла понять — уже не из-за нехватки информации, а из-за тех чувств, что бурлили в ней. Неужели Эш может сопереживать ей после всего, что сделала? Разве она привела бы её сюда таким образом, если бы действительно волновалась о ней? Так что у Камиллы не было выбора. Сколько ни обдумывай важные вещи, нужно понимать — время не ждёт. И она это понимала. Она заликовала, когда обнаружила, что способна двигать телом почти полностью. Пожалуй, этот момент был самым важным. Иметь возможности идти — не значит иметь возможность уйти. Как бы ей ни было тяжело сидеть тут обездвиженной, Кьюбей и Эш хотя бы не знали, что она а сознании. Она могла открыть глаза почти сразу, но это действие только раскрыло бы её. Но сейчас, когда она почти способна убежать… нужно было придумать другой план. И ещё план, что проиходил в голову — импровизировать. Она откроет глаза, найдёт выход и убежит.  — Я понял, Эш. В таком случае, прошу не мешать мне больше. Я занимаюсь своими делами и говорить предпочитаю только о новых делах. А теперь, пожалуйста… возьми свою сестру и уйди отсюда. К счастью для тебя, она в сознании уже пару минут. На секунду Камилла снова перестала чувствовать своё тело, только резкий озноб страха, который охватил её со всех сторон. Кьбюей всё это время знал? Эш ошеломлённо выпалила как раз то, что было на уме у Камиллы: — Нет! Но почему? Она же должна была... — в панике заголосила Эш откуда-то слева голосом, срывающимся на дрожь. По её голосу можно было понять, что она сбита с толку. А ещё можно было понять, что она полностью верит услышанному. У Камиллы уже не было времени ни думать, ни медлить. Она распахнула отчего-то сонные глаза и попробовала подняться на ноги. Раннее её, похоже, посадили спиной к стене, а потому эта стена стала единственным ориентиром и опорой для неё. Она прижималась к ней плечом, пока неуклюже поднималась на ноги. Почему телом всё ещё трудно управлять? Неужели это как-то связано с тем, что её вырубило? — Последнему, кому следовало бы удивляться такому исходу — так это тебе, Эш, — раздался голос Кьюбея в голове Камиллы. Она заскрипела зубами, чувствуя вскипающую злость по отношению к этому чёртовому существу, которое продолжало лезть к ней в мысли. Немного замутнённым зрением Камилла быстро провела взглядом по комнате, понимая — она там же, где и потеряла сознание. Дверь была открытой справа от неё и впускала в помещение свет, в области которого парили сотни белых пылинок. А посреди комнаты... Эш. Пятящаяся назад к стене. И не сводящая взгляда с Камиллы. Со страхом в глазах. Камилла отпустила стену и абсолютно внезапно поняла, что не желает бежать. Когда она сидела внизу с закрытыми глазами ей казалось, что случится что-то страшное, когда её обнаружат в сознании, но на самом деле… не происходило ничего, кроме разговора. Однако, дело даже не в этом. Камилла не могла убежать отсюда после того, как увидела взгляд Эш. Потому что одно дело — убегать от кого-то, кто скалится на тебя, а другое… бежать от своей сестры, которая сама ищет выхода. Выхода, в поисках которого упёрлась спиной в стену, продолжая глядеть на Камиллу. Резко она повернула голову куда-то влево, и Камилла повторила это за ней, словно ожидала опасности с той стороны. Но обнаружила кое-что другое. Кьюбей. Главный виновник всего происходящего сегодня, после Эш, которая в первую очередь привела Камиллу сюда. В её рассказах он был похож на мутировавшего кота со странными вислоухими отростками из ушей, как у какого-то кокер-спаниеля. Кроме того, по рассказам он был весь черный, имел красные глаза и огромные дыры в теле. Однако действительность для Камиллы оказалась немного иной… Она не была уверена, дело ли в ней, но, судя по рассказам Эш, это существо было маленьким, как кот. Оно даже стояло на небольшом подоконнике их комнаты. Но перед Камиллой сейчас была какая-то тварь размером в полметра! Пугало Камиллу даже не это… Ей было всё равно, какого размера существо, если оно самой силой мысли способно говорить у тебя в голове. Но ей не было всё равно, когда поямо со спины этого существа исходит молния! Других названий этому не было. Со спины Кьюбея — прямо в пространство позади него — небольшие разряды тонких световых лент бесшумно появлялись и исчезали. Они двигались и болтались во все стороны, как живые, но делали это резко, как молнии, так что за ними нельзя было уследить. Небольшие черные молнии — если это явление вообще можно было так назвать — следовали к конкретной точке в пространстве. Или… нет? Приглядевшись, Камилла увидела, что из этой точки в воздухе молнии расширяются и колеблются дальше всего, но потом резко собираются в один живой поток, идущий прямо к Кьюбею. Словно пытаются выбраться, но сразу же собираются кем-то в одну кучу… Шоком для Камиллы было то, что только что она этого даже не видела. Секунды до этого она поднималась на ноги и осматривала помещение, но обнаружила только свою сестру. Камилла была уверена в этом! Она знала, что только что видела, а что - нет! Пытаясь собрать всю свою растерянность, сомнения, страх и шок и вернуть их в порядок, она сделала ещё шаг вперёд и попыталась найти слова, которые можно сказать. Только чтобы найти их она собирала все свои чувства, дабы они не дали ей начать кричать что-то несвязное.  — Эш, я не… я не понимаю, — беспомощно выдавила она, встречаясь взглядом со взглядом сестры. Не дожидаясь ответа, Камилла схватилась рукой за голову и зажмурилась, охваченная внезапным потоком эмоций, который не получалось собрать. Почему она говорила так слабо? Нужно быть уверенной! Нужно задавать вопросы, которые она заслужила! И когда уже исчезнет эта чертова головная боль?! — Что происходит? — процедила Камилла сквозь зубы намного громче прежнего. Она открыла глаза и начала поворачиваться то к Кьюбею, то к Эш, выкрикивая: — А?! В чем дело? Зачем я здесь? — Дело в том, что твоя сестра привела тебя сюда для сделки со мной, но, как и раньше... — Стоп! Нет! — резко крикнула Эш, прерывая голос, звучащий в голове Камиллы. Похоже, голос Кьюбея в её мыслях был и в мыслях Эш, что чувствовалось очень странным. — Замолчи, ты ничего не знаешь! Сжав руки в кулаки и взмахнув ими назад, Камилла буквально сделала рывок в сторону существа, которое прервала. Её лицо покраснело, а на глазах собирались слёзы. Эш резко повернулась к Камилле, кладя одну руку на грудь и дрожащим голосом говоря: — П-пожалуйста, Камилла, подожд-ди. Я могу объяснить, просто я... я... Мне нужно подумать... — Подумать? Что подумать? Просто скажи, как есть! Потому что иначе я сейчас просто... Не знаю. Я психану. Серьёзно! — П-пожалуйста, успокойся! Всё… всё это я… Просто... Просто ты в опасности. Т-ты понимаешь? — с задержками выговорила она, вытирая кулаком слезы.  Камилле было больно смотреть на это. И ей было страшно. И она не понимала, что происходит. А присутствие Кьюбея никак не улучшало ситуацию. Камилла обнаружила, что внутри нее просто ураган смешанных чувств. Внутри она чувствовала боль всегда, когда её сестра плакала и ей хотелось успокоить Эш, но тело, слова и мысли просто по инерции заставляли её помогать самой себе. В конце концов, это ЕЁ сюда притащили. В конце концов, она не виновата, что требует от Эш ответа. И не виновата, что та находится в таком состоянии. — Я в опасности? Да ты что! Знаешь, а я сейчас прямо вообще о таком не подозревала, ничуть! — Камилла не нашла ничего лучше сарказма. Как ей ещё отвечать на подобную информацию? Уж лучше смеяться, чем плакать. Сейчас иначе просто не получалось. — Я понимаю тебя. Я знаю, что... я знаю, что ты... — путаясь в словах начала Эш. И Камилла с лёгкостью перебила её, внезапно для себя решая, что не может слушать её заикания. Она устала кричать и устала видеть свою сестру такой. — Не знаю, что ТЫ знаешь, но Я знаю вот что — пока всё это не началось, я никакой опасности не видела и не чувствовала. Всё было прекрасно. Так что... Боже, — Камила остановилась шумно выдохнула, отворачиваясь от Эш, которая просто стояла, опустив голову. На это было больно смотреть, не смотря на всё, что чувствовала Камилла. — Слушай... — попыталась тактично начать она и утомлённо вздохнула. Она зажмурила глаза и потёрла пальцами переносицу. — Слушай, я понимаю, что ты мне говоришь. Но сама скажи — раз уж мне вдруг что-то угрожает, почему бы просто не сказать об этом? В смысле, ты думаешь, что я не пошла бы с тобой? Я ведь даже купилась на всю эту хрень с «помощью»... Пришло молчание, но тишина не наступила. Камилла закончила говорить, не зная, что ещё сказать. Она пыталась разобраться в себе и успокоиться, потому что это казалось лучшим вариантом. Какая-то её часть всё ещё помнила о Кьюбее, контактирующем с чем-то страшным в другом конце комнаты, призывающая как можно быстрее сматываться отсюда, но разве она могла просто так оставить всё это? К тому же, что бы там ни было — Камилла уже задала вопросы, на которые ждала ответов. А после них... пойдёт. Это точно. И ответ пришёл. Камилла не знала, удивляться ей или нет, а потому она с прежним хмурым выражением отреагировала на сестру, шмыгающую носом и тихо говоряющую: — Я уже пы... — Эш замолчала и внезапно продолжила громче, резко подняв голову, словно встряхивая себя ото сна. — Я ошибалась. Ты права. Мне нужно было думать, а я просто поступила, как идиотка... И... Я знаю, что должна объясниться... Пожалуйста, просто дай мне... собраться. Камилла снова шумно вздохнула, поворачиваясь к Эш. Паника и все спорные чувства, наполняющие Камиллу раньше, со временем становилось всё меньше. На их месте оставалась сильная усталость, словно Камилла пешком прошла по всем мостам Портленда. И непонятно, это остаток того странного парализованного состояния или результат стресса? Наверняка, и то, и другое. — Вы разобрались? — внезапно послышался голос Кьюбея, загораживающий все остальные мысли в её голове. — Это хорошо, так что теперь вам стоит уйти. Эш Клиф, прошу больше не возвращаться ко мне без собранной энергии, ещё и со своей сестрой. Это непродуктивно. И ещё кое-что... Судя по всему, у неё укрепляется сопротивление ментальному воздействию. Так что, тебе не стоит снова ст... Кьюбей резко замолчал, не договорив слово. Может быть, Камилла заметила бы вспышку, даже если бы не была повёрнута в это время к своей сестре. Настолько яркая была вспышка жёлтого света вокруг правой руки Эш — такая плотная, что через неё нельзя было разглядеть саму руку. Эта вспышка света превратилась в толстый луч, пролетевший по ровной линии через всю комнату буквально за секунду. И Кьюбей замолчал почти тогда же, когда луч прошёл сквозь его голову, оставив дыру между его рубиновых глаз. Секунду Камилла с отвисшей челюстью в полной тишине пялилась на Кьюбея. Эта тишина стала бы далеко не секундной, если бы не послышался крик Эш: — Я же говорила тебе! Я же говорила тебе заткнуться! — Чёрт, Эш! В чём твоя проблема!? — закричала Камилла. — Ты... ты убила его! Потрясение от произошедшего не прошло, только прекратилось онемение. И всё же шок пронзил Камиллу, будто электричество. Возможно, ей повезло в этом, но она никогда не видела смерти других людей. Но это — даже не смерть человека. Это смерть чего-то большего. Камилла не представляла, чем является Кьюбей и что он хочет сделать, но случившееся не могло не потрясти её. Эш просто выстрелила ему в голову! Существу, превращающему людей в волшебников! — Пффф, — громко и продолжительно фыркнула Эш. На её покрасневшем лице были слёзы, она тряслась, но в то же время руки были сжаты в кулаки, а на губах играла дрожащая улыбка. — Не смеши меня! Думаешь, это сраное космическое чучело действительно снизойдёт в какой-то чёртов Портленд ради какой-то чёртовой Эш?! Оставив свои «ДЕЛА»? Не успела Камилла понять, что имеет в виду её сестра или ответить, как проследила за размашистым жестом руки, указывающим на Кьюбея. Он стоял как и раньше, даже не шелохнувшись. Только тёмный поток за его спиной внезапно перестал направляться в его спину и разделился на множество окончаний, скачущих во все стороны как наэлектризованные провода. На мгновение Кьюбей исчез, на секунду снова появился, а в другую секунду пропал совсем. Просто испарился, будто его никогда тут не было. — Что?.. — поражённо выдохнула Камилла, широко открывая глаза. — Это... как? — Не как, а кто. То ли какая-то голограмма, то ли копия или иллюзия... Не знаю, и не спрашивай. Это... - она вздохнула. - не имеет значения. — Это не значит, что... Погоди! — Камилла уже хотела сказать Эш об ошибочности её действий, но внезапно осознала, что что-то не так. Словно мало было уже произошедшего — внезапно скачущие в воздухе тёмные «провода» начали расширяться и удлиняться. Сложно было сказать, что вообще происходит, но ясно было одно — из точки, откуда вырывалось это странное явления, начали исходить и распространяться ещё больше таких отростков. В воздухе послышался треск и хлопки, словно сам воздух трескался, как стекло. С феноменальной скоростью зависшее в воздухе явление менялось — скачущие во все стороны отростки словно собирались вместе, обретая одну целостную форму. Или это их становилось так много, что между ними не было прорех? Камилла не могла ответить на этот вопрос, как и не могла продолжать молча смотреть на это. — Эш! Что происходит? — О боже! — пронзительно крикнула та в ответ, подбегая к скоплению. — Камилла, беги! Я разберусь. — Нет. Нет, постой! Но Эш не отреагировала. Она подскочила почти в упор к тому, что совсем недавно было под контролем Кьюбея, и вытянула руки в его сторону. Снова вокруг её рук появился свет. И пускай он был слабее прошлого, этот свет разогнал тьму, осветив тёмную сущность перед собой. Без покрывала темноты она выглядела ещё более пугающей. Потому что вместо того, чтобы при освещении проявить больше деталей, оно проявило ничего. Больше деталей не было. То, что в тени выглядело как нечёткое чёрное нечто — на свету было тем же нечётким чёрным нечто. Без оттенков и без теней, но с переливающимся, тошнотворно кислотным фиолетовым цветом — как бензин на воде. Если бы Камилла не была уверена во всём, что знала, она бы посчитала, что это «Нечто» действительно находится в плоском Втором измерении, как это и выглядело с её перспективы. Но так не могло быть, потому что явление двигалось во всех направлениях. Но до конца дойти ему не удалось. Свет с рук Эш не окружил его, но шёл прямо на него, преграждая путь в остальную часть комнаты. Эш словно стояла и держала руками широкий полупрозрачный барьер, только вот нельзя было сказать, достаточно ли этого или нет. Ведь «Нечто» не врезалось в свет, безнадежно пытаясь пробить его, и даже не начинало гореть, как какая-то поражённая сила зла. Оно просто изменило направление, двигаясь прямо между вытянутых рук девушки, между которыми не было никакого барьера! Камилла в ужасе застыла, почти физически ощущая плывущее время, сквозь которое странное Нечто навстречу Эш. Если бы Камилла могла находится рядом, она бы видела, что произошло дальше, но нежелание находиться хоть на метр ближе к двигающемуся «нечто» было сильнее, чем нежелание видеть то, что происходит перед Эш. Камилла видела, как она содрогнулась и подняла голову вверх, сделав глубокий вдох. Её вытянутые вперёд руки протянулись в стороны, словно растягивали щит.  — Чёрт, — сквозь кашель выдавила из себя Эш. — Я и не знала, что он… столько на себя… берёт.  Эш выглядела очень напряжённой. Её зубы были сцеплены и обнажены, через них она глубоко вдыхала воздух, сомкнув веки. Часть Камиллы отчаянно призывала её бежать отсюда, не спрашивая, что тут происходит и пытаясь навсегда забыть об этом проклятом дне, но Камилла — настоящая, мыслящая, а не ведомая инстинктом самосохранения — в это время повторяла себе, что не может просто так бросить Эш. Происходящее выглядело как минимум жутким, даже если казалось, что Эш держит его под контролем. Часть Камиллы была потрясена тем, что видит. Да, это было странно даже для неё, но разве Эш не была похожа на какую-то светлую волшебницу, отважно борющуюся с силами тьмы?  Естественно, это было бы слишком глупо, чтобы быть реальностью. Эш с трудом переносила происходящее, не говоря уже о том, что её действия не были похожими на борьбу с "«силами тьмы». Более похожим было то, что она принимает эту движущуюся «силу» прямо в себя, как это делал Кьюбей. А он ведь казался таким спокойным в тот момент… — Пожалуйста, ты должна… — отчаянно начала Камилла, надеясь, что её вообще слышат. Но её почти сразу прервали, когда Эш с надрывом закричала, поворачивая голову назад и открывая глаза: — Да ты… Нет! Чёрт, Камилла, беги отсюда! Уходи, я сказала! Казалось, что она собирается сказать ещё что-то, но вся она содрогнулась и отпрянула назад, словно отталкиваемая какой-то силой. Руки начали беспорядочно бродить по воздуху, словно кто-то очень сильный держал их и двигал против воли владельца. Пальцы Эш задрожали и внезапно свет вокруг её рук потух. Не было и секунды промедления, когда чёрное Нечто, уже походившее на что-то живое, распространило свою бесформенность вперёд, прорываясь сквозь воздух. Эш отпрыгнула от него назад, а Камилла наконец-то отважилась двинуться к ней, протягивая руку, чтобы ухватить свою сестру за плечо. Естественно, Камилла не слушала криков Эш. Она не могла оставить её, но сейчас, похоже, даже сама Эш не имела причин оставаться. Ей ведь… не удалось. Оставалось только бежать от чёрного Нечто. — Камилла! — внезапно без крика обратилась к ней Эш, поворачиваясь и хватая ее за вытянутую руку. В этот момент на ее лице, покрасневшем от прошедших напряжения и переживаний, не было слез. Эш казалась… спокойной. — Я разберусь. Это моя работа, я же волшебница. О'кей? Камилла не смогла найти ответа, только не понимая посмотрела ей в глаза пару секунд. Наконец, она попыталась дёрнуть её на себя, потянув за руку, но Эш просто отпустила её, взяла за плечи и с внезапной силой оттолкнула назад. Пока Камилла по инерции двигалась назад, пытаясь не споткнуться и сохранить равновесие, Эш закатала рукава, глубоко вдохнула и… Бросилась прямо в движущуюся черноту. И исчезла в ней. В этот момент Камилла упала на колено, не удержавшись на ногах после толчка. Но боль в ноге была для неё ничем, по сравнению с удивлением, которое она ощутила. Камилла с отвисшей челюстью уставилась на распространяющуюся черноту, на секунду забыв обо всём. А затем поднялась с места и на ватных ногах подбежала к тому, что заполонило уже половину комнаты. Она протянула руку, но внезапно часть черноты отделилась от общей массы, словно притянутая магнитом, и молниеносным движением ударила Камиллу. Нельзя было даже заметить всего движения этого отростка — только силуэт в воздухе — но прожигающая боль была прекрасно ощутима. Камилла вскрикнула, хватаясь одной рукой за место удара над грудью, а второй рукой инстинктивно пытаясь закрыть себя. Второго удара она не заметила, но почувствовала в защищающей её руке такую боль, словно её разорвали надвое. Камилла закричала ещё раз, сделав назад неуклюжий шаг от опасности. Ей показалось, что она споткнулась и начала просто падать назад, но это было неважно, пока она отдалялась от этого огромного чёрного Нечто, реагирующего на неё, словно ток с обнажённого провода. Нужно бежать! Бежать! Но как бежать от того, что преграждает тебе обзор? Внезапно Камилла поняла, что не видит ничего, кроме тьмы, нависающей над ней, словно закрывая от всего мира. А затем она поняла, что мир полностью её покинул, когда тьма окутала её, заглушая все чувства. Всё. *** Иногда они уничтожали передатчиков энергии. Но почти никогда не делали это во время их работы. Это ведь просто глупо. *** — Вот. Прошу прощения, меньше нет, - сказала я. — Да ничего, не переживайте. Пока парень возился с купюрами и монетами, я одной рукой вешала на плечо бумажный пакет с продуктами и другой брала сетку с яблоками, которая не помещалась в него. Кассир был чёрным молодым парнем. Он носил очки и лениво двигался, явно утомившись за день от работы. Но, как и полагалось, говорил вежливо и дружелюбно, пускай и видел меня впервые. США известны дружелюбием проживающих в нём, пытаясь представить себя «страной успешных людей», которым, соответственно, нет нужды делиться негативом друг с другом. В магазинах это особенно заметно. Не знаю, манипуляция это или хороший маркетинговый ход — что, наверное, одно и то же — но работники ведут себя дружелюбно и учтиво. А когда к тебе относятся хорошо — пускай даже не искренне, а больше вымучено — и самому приятно ответить тем же. — Спасибо, доброго вам дня, — улыбнулась я, сгребая сдачу в карман левой рукой. Из-за гипса это немного неудобно, но ведь вторая рука вообще занята. Я не услышала ответа и пошла вдоль окна, занимающего большую часть стены, к стеклянным дверям наружу. Толкнула их плечом и вышла, вдыхая холодный, бодрящий воздух. Вест-Бернсайд-Стрит. Эта улица не могла предоставить для меня ничего, кроме маркета Фрэд Мэйер. Тем не менее, именно на этой улице я бываю регулярно, и именно из-за этого магазина. В этом нет ничего удивительного — мой дом пускай и находится достаточно далеко, но по пути с работы довольно удобно заходить за продуктами именно сюда, так как в магазине возле моего дома дорого. Если подумать, Вест-Бернсайд-Стрит предоставляет мне даже больше, чем многие другие места, в которых я бываю чаще. В тех местах обычно или ничего, или нудные дела. Но, полагаю, такая моя работа. Я свернула направо, идя под наружной крышей большого здания, вмещающего в себя кроме Фрэд Мэйер и прочие магазины. Прямо на углу у стены стояло два больших стеллажа с горшками и цветами. Посреди двух стеллажей на раскладном стуле сидела полная женщина в жёлтой куртке и смотрела в свой телефон. Не похоже, чтобы кто-то активно покупал у неё что-то. Интересно, о чём она думала, когда шла продавать растения посреди холодрыги во время зимы? С другой стороны, какая это вообще зима? Просто холод и ничего более. Проходя мимо продавщицы, я на минуту задумалась о том, бывали ли за мою жизнь в Портленде похожие зимы. Были очень снежные, были и похожие — без снега. Но это происходило скорее из-за того, что Портленд — тёплый город. Здесь не было много снега, потому что не было достаточно низкой температуры. Но сейчас... Температура была в самый раз для снега. Честно говоря, она даже перестаралась в своей температурной... низости? М-да. Ладно, проблема в том, что воды не было. Ведь как это работает? Зимой дождь из-за холода становится снегом? Стыдно признаваться самой себе, но я не уверена. С моей жизнью о таких мелочах, как эта, не часто думаешь, а когда вспоминаешь — нет времени уделять им внимания. Остаётся только чувствовать себя пристыжённой перед самой собой, неуверенности пытаясь строить предположения о том, как работает зима, а потом благополучно об этом забывать. А мне ведь почти сорок! Я на секунду закрыла глаза и мельком улыбнулась сама себе, изгоняя пристыженный настрой. Нет ничего плохого в неуверенности в чём-то. Век живи — век учись, всё такое. Я зашла за угол здания и пошла по тротуару вдоль улицы, отделяющейся от Вест-Бернсайд-Стрит, которая была основной дорогой, ведущей от Аптауна Портленда с кучей жилых комплексов до Старого Чайнатауна и его моста к другому берегу реки. Я живу почти у того места, где дорога поднималась из застроенных районов Даунтауна на Аптаун с природой, зеленью и домами, полными людей. Сколько раз я уже думала об иронии того, что фактически живу у самого края Аптауна, но технически всё ещё нахожусь на территории магазинов, бетона и многоэтажок. С одной стороны моего дома вид на весь раскинувшийся внизу Портленд, а с другой стороны вид на зеленистую гору, где живут более везучие люди. Не то, чтобы это мешает моей жизни — ведь даже бетонная часть Портленда имеет много растительности, а я нахожусь совсем близко с лесной зоной — но меня всё равно не покидает чувство, что я где-то споткнулась за метр до финиша, а потому попала на второе место. Думая об этом, я прошла мимо припаркованных у тротуара автомобилей и остановилась рядом со своим. Седан, в котором я езжу уже почти десяток лет. Я не помню названия его модели, как и не могу определить точно, в какой цвет он покрашен — серый или бежевый — но это моя машина, в которой удобно ездить. Когда-то у меня был пикап — пускай и не полностью мой, но вполне используемый мною. Я провела в нём интересный период своей жизни, но моя молодость уже почти прошла, как уверенность в том, что пикап — это классно. Хотя, и тогда это не было полностью моим мнением. У меня был парень, который был настолько убеждён в том, что пикап — это хорошо, что я даже начинала разделять его настрой. В смысле, мы бы не купили такую машину, если бы я была полностью против. Наверное, это всё было глупо, но насколько может это быть плохо, если оно никому не навредило? А затем мы ужасно поссорились и только пикап остался со мной. Видимо, настолько громко я кричала. Сложно не вспоминать об этом и не чувствовать укол вины, но всегда, когда я думаю о том времени, я вспоминаю о том, как оно закончилось. К тому же, даже мой седан имеет частичное отношение к этому. В какой-то момент меня просто начало тошнить от пикапа и я продала его, после чего вырученные деньги внесла в общую сумму на покупку нового автомобиля. Однако, это не помогло мне. Дело ведь не в какой-то машине, а в жизни. В мыслях о том, что у меня есть сейчас и о том, что было когда-то, о том, как я тут оказалась. Но у меня слишком много всего, чтобы думать о молодости. Нынешняя работа, нынешние друзья, нынешняя рутина, нынешние риски и трудности. Например, жизнь в одиночестве. Честно говоря, иногда это просто ужасно. В смысле, это ужасно всегда, но только иногда я задумываюсь об этом. Нет того, кто вёл бы машину вместо меня, нет того, кто приготовил бы мне ужин, когда я возвращаюсь с работы. Вместо этого только мысли о том, какие ещё задачи мне нужно сделать в одиночестве. Например, привести продукты домой. Чем я и занимаюсь сейчас. Моя левая рука была в гипсе от локтя до пальцев. Перелом лучевой кости со смещением, случившийся несколько дней назад. Каждый раз, как вспоминаю свою вывернутую и болтающуюся кисть, становится немного не по себе. Я работаю уже десяток лет и всегда знала, на что иду, но из всех ран эта была самой... противной. И это всего лишь из-за падения! Я пыталась схватить одного гада, когда он убегал, но он толкнул меня на лестнице, я не сохранила равновесие, и... В общем, естественно, меня отпустили в отпуск и оплатили лечение. С такой травмой я просто непригодна для работы, а потому у них не было выбора. Но мне искренне переживали и добродушно желали скорейшего выздоровления. Чтобы «починить» руку пришлось идти на операцию с имплантацией в неё небольших пластин. По сути, мне повезло, что участок оплатил половину суммы лечения, а моя страховка сократила оставшуюся половину. В США есть явные проблемы со стоимостью медицинского обслуживания. Не зря некоторые приезжие буквально летят обратно в свои страны, чтобы полечиться у дантиста. Достав из кармана ключи, я открыла ими дверь и села в машину, кладя купленное на пассажирское место рядом со мной. Сразу после этого я закрыла дверь, надеясь, что в машине со временем потеплеет. Я надела ремень безопасности и застегнула его, после чего быстро глянула во все зеркала, проверяя, правильно ли они стоят. Отражение подсказало мне, что одна из прядей рыжих волос на моей голове лежит не направо, а каким-то образом повернулась налево, поверх пробора. Рукой я поправила её, после чего провела пядью по макушке, заглаживая волосы назад. После этого я немного прищурилась, изучая себя в отражении. Никаких морщин или белых волосков и гладкая кожа. Радует, как хорошо я сохранилась, пускай я даже знаю, почему. Единственная проблема — небольшие синие полосы под глазами. Как бы я ни старалась соблюдать режим, работа и некоторые другие дела иногда и ночью портят мне нормальный жизненный ритм. В последнее время я совсем утомилась, то ли из-за сломанной руки, то ли из-за всех вытекающих из этого разбирательств. Пожалуй, сегодня нужно выспаться. Хотя это не зависит от меня... Вставив ключ в замок зажигания за рулём, я повернула его, перевела передачу на «драйв» , после чего начала плавно отпускать тормоз. Совсем внезапно зазвонил телефон. — Очень вовремя, — забурчала я, снова нажимая на тормоз и переводя передачу на «паркинг». Внезапный звонок было совсем не кстати, даже пускай я не спешила. Ведь нельзя же выруливать из места парковки и выезжать на оживленную дорогу, отвлекаясь на телефон. Мелодия у меня на дзвонке была незатейливой по той же причине, по которой обои в телефоне оставались стандартными, а количество аккаунтов в социальных сетях варировалось от «совсем немного» до «практически ничуть». Техника — это хорошо, но мне не очень нравится идея углубляться в нее. Конечно, я могла бы поставить красивую картинку на обои, но зачем? В моем детстве ни у кого телефонов даже не было. А когда они появились, то явно не для того, чтобы отвлекать от жизни.  Я быстро расстегнула карман на куртке и достала вибрирующий телефон. Мне не пришлось активировать экран — он светился, показывая входящий звонок. Под рамочкой со стандартным макетом изображения — округлым человеком на синем фоне — была подпись «Джефф» и его номер телефона. Мне не пришлось вспоминать, кто такой Джефф, потому что я его знала. Он был коллегой по работе, и пускай находился в другом отделе, я с ним общалась. Когда разбираешься с делами — помощь от такого же занятого человека только помешает вам двум, но нас скорее связывало другое... В каждом отделе у меня был своего рода «информатор». Это не что-то официальное и серьёзное, а скорее договор на уровне пустяковой просьбы. Но для меня это очень важно. — Привет, — начала я после секундной паузы. Обычно она всегда есть в начале разговора, когда никто не знает, начать ли ему говорить первым и слышат ли его. — Почему звонишь? — Привет. Как твоя рука? — послышался басистый голос. Джефф был младше меня, но уже считался мужчиной. Кроме того, довольно часто я замечала, как он курит. Его голос был хрипловат, но в то же время Джефф говорил, как довольно умный и добрый человек. — Хм... Немного болит, — задумчиво ответила я, бросая взгляд на гипс. — А ты как? — Да как-как... нормально. Дело тут у нас, знаешь, — с некоторой задержкой ответил он, подбирая слова. Такое случалось не часто, разве что когда он был в замешательстве. — Ага?.., — вопросительно протянула я, поглядывая на проезжающие по дороге машины. Уже был вечер. Люди спешили по-домам. — Кхм... — на пару секунд Джефф замолчал, после чего продолжил: — Знаешь, я тут просто подумал... Помнишь тебе было интересно на счёт странных вещей, которые могут случиться в Портленде? Ну, после того, как к нам попало дело об исчезнувшем куске фермы и мы так ничего и не поняли? Я резко выпрямилась, прижимая трубку к уху. — Да-да, конечно. Помню, — быстро ответила я. — Ну, тут кое-что непонятное в Старом Чайнатауне. В смысле... творится странное, серьёзное дерьмо. — Что творится? Какая улица? — Ну, это… — Джефф замолчал, после чего послышалось, как он обратился к кому-то постороннему. — Прости, ты видишь номер улицы? Ага... Окей, — голос снова послышался чётко и рядом. — Это Норд-Вест Кауч стрит. Мы сейчас стоим, ждём приказа... — Нет, слушай, это я и так понимаю. Но что там произошло?  — Возможно, взрыв газа. Мы не совсем понимаем, что случилось, если честно. Мы думали достать планы этого здания, осмотреть его, и... — Возможно, взрыв газа? — повторила я. — Ага. Пол дома нет. И никаких обломков, ничего. Не дослушав Джеффа, я повесила трубку. Самое важное я узнала. Нужно как можно скорее приехать и увидеть всё своими глазами. То, что случилось... Это очень плохо. Я предполагала, что подобное может случится снова, но почти никак не могла предвидеть, когда и где. Но самое худшее — не могла предотвратить. В предыдущий раз исчезла целая часть фермы за Портлендом, а с ним и люди. Всё, что нашли — останки животных. Жуткое зрелище — отчёт о троих пропавших, без улик, следов или свидетелей. Пропавших позже официально признали мёртвыми, пускай и не было никаких доказательств этого. Это дело попало как раз мне, а потому я уцепилась за него, пытаясь узнать что-то. Но рано или поздно все проверенные методы кончаются. Все возможные ниточки обрезаются и приходится закрыть дело. Но пускай я его закрыла, мне не давал покоя этот случай. Так что, мне нужно найти зацепки прямо сейчас, даже если всё напрасно. Может быть, нынешнее происшествие вообще никак не относится к случившемуся, но я же не могу уйти. Пока я выздоровею и вернусь на службу, всё заметут. К тому же, нельзя просто сидеть, когда есть возможность действовать. Нужно отыскать хвост крысы и ухватиться за него, пока та не ускользнула. Потому что, на самом деле, ко мне это относится даже больше, чем к другим. Меняя передачу, я вырулила из парковочного места. Я повернула к Вест-Джерси-Стрит, выехала туда и повернула налево - к спуску вниз. Я нажала на педаль газа и, ускоряясь, поехала прямо в Старый Чайна-Таун. *** Люди придумали честь, не понимая её главного недостатка, — её придумали люди. *** Чертова зима. За что ты мне никогда не нравилась — так это за то, как рано в твоё время темнеет. Я это замечала, наверное, ещё с шести лет, когда мой папа по вечерам выгуливал собаку. Он это делал регулярно, а потому было видно, когда он делал это в дневном свете, а когда в потёмках, даже не смотря на одинаковый час. Но я не относилась к этому так негативно, пока моя собака не потерялась одним таким тёмным вечером. Мой отец вернулся без неё, а мы искали и искали, но так и не нашли. Родители говорили, что я долго плакала. Так вот, тьма наступала. Когда я только заходила в магазин — снаружи было светло, а на момент выхода уже начинало светать. Сейчас я ехала навстречу блеклому закату, который даже не освещал улицы. Весь мир вокруг покрыла тень, но я, кажется, приближалась к маяку по мере того, как подъезжала к цели. Казалось бы, мне очень повезло — путь на эту улицу был настолько прямым, насколько возможно, если не учитывать единственных двух поворотов на улицу выше. Тем не менее, всю свою быструю поездку я напряжённо размышляла, вспоминая всё то, о чём уже давно не думала. С тех пор, как я нашла последнюю крупицу информации, потенциально имеющую отношение к делу, прошло уже пара месяцев. Пока минуло время, я уже успела запрятать все факты о происходящем в далёкие укромные уголки своего сознания. А сейчас резко доставала их, смахивая пыль и стараясь собрать всё в одну кучу. В конце концов, мой пыл спал к тому моменту, когда я прибыла к цели. Вспоминая всю информацию, я так же вспоминала об отношении других к ней и понимала, как дела обстоят в целом. По сути, всё это — собрание некоторых нераскрытых дел и пропаж, которые я связала не фактами, а догадками и своей логикой. Естественно, я никогда и не пыталась никому доказывать серьёзность этого... Но я так же понимаю и должна понимать и впредь, что в случае чего с моей стороны будет очень глупо объяснять свои действия настоящими мотивами. Да и, честно говоря... Мне и перед самой собой трудно найти объяснение. Я верю себе. Верю своим чувствам и тому, что я знаю. Но я не могу быть уверенной, иду ли я в правильном направлении. Похоже, пора узнать. Моя машина остановилась у начала длинного здания. Оно упиралось в другое здание впереди, около которого стояло несколько машин с включенными фарами и ошивалось несколько человек. Я остановилась почти под вывеской старого китайского ресторанчика, после чего вышла из машины на холодный, вечерний воздух. Стало холоднее. Я спрятала руки в карманы и закуталась подбородком в меховой воротник куртки, выдыхая пар. И пошла по тротуару, мимо пустых магазинов и парковочных мест. Солнце окончательно скрылось с небосвода, когда я пошла к группе людей. На дороге стояло две полицейские машины и один белый фургон с открытым грузовым отсеком. Фары освещали высокое, четырёхэтажное здание. А точнее — то, что от него осталось. Настоящий анатомический разрез. Сказать о том, что дом был четырёхэтажным, можно было только из-за той половины здания, которая оставалась цела. Но вторая половина словно была вырвана — стен не было, а от пола остались только оькусанные пару метров, выглядывающие из оставшейся стены. Складывалось ощущение, что здание не то, чтобы вырвали... А скорее аккуратно вырезали и бросили куда-то далеко, где и обломков не найти. Стены остались разве что те, что находятся на первом этаже.  Я не сводила глаз с этого зрелища, замерев на месте. Брови поднялись вверх, а челюсть почти отвисла. Я быстро осматривала здание, пытаясь найти какую-то закономерность или понять, «КАК», но это было тщетно. — Дженни, — послышался мужской голос откуда-то справа. Я повернулась и обнаружила, что ко мне подходит Джефф, перелезая через ленты временного полицейского ограждения.  Джефф Рифт выглядел как обычно. У него были рыжие усы, которые не подходили его молодому бледному лицу, а так же короткая мужская стрижка, которая ему, наоборот, подходила. Серые глаза и прищуренный взгляд. Джефф часто выглядел раздражённым, но часто это было не так. Может быть, у него появились проблемы со зрением? — Какой-то кошмар, — всё, что я смогла сказать в знак приветствия, кивая на здание. – Я бы сказал покрасочнее, но остановимся на твоём варианте, — хмыкнул он, становлясь рядом и протягивая руку.  Я немного помедлила, после чего пожала её. Отвернулась к зданию и скрестила руки на груди, не зная, как начать. — Ну, это… посвятишь меня… во всё? — Ну, ты всё равно тут, так что… Джефф почесал шею, помолчав пару секунд. Потом заговорил: — Ну, рано днём к нам пришло сообщение обо всём этом. Понимаешь, этот дом упирается в паб, и этот паб частично зацепило. Не, не смотри — с этой стороны не видно. Ну так вот… сначала сюда прибыли патрульные, но потом пришлось ехать ещё и мне. Ты же знаешь, я в отделе частной собственности. Тут дела закрутились как-то быстро, вдруг оказалось, что это здание — достояние города. Стоит тут с 1880-ых с чем-то годов, всё такое. Так что неприкосновенно. — Ага, — кивнула я, слушая его. Джефф замолчал, достал из кармана своей черной формы сигарету и зажигалку, закурил. — Мда уж… холодно в форме, — пробормотал он. Я выжидающе смотрела на Джеффа, что он заметил и продолжил: — Мы тут уже день разбираемся. В общем, нашли свидетеля, который видел, как в здание забрались две девушки. Похоже, несанкционированное проникновение. Уже криминальная ответственность. — Так, продолжай. — У одной греческий профиль, у другой конский хвост. Черноволосые. Тут есть одна камера, но она не захватила их. Зато захватила взрыв. — Всё-таки это был взрыв? — Ну… да. Мы заметили только какой-то чёрный дым, который скрыл часть дома перед тем, как тот «исчез». Но я уверен, что за этим скрывался взрыв. А иначе что это вообще? Проделки Сатаны? — он неловко посмеялся. — Сатана-крадущий-дома, — тихо хмыкнула я, продолжая смотреть на здание. Мда уж. Я и в Сатану с таким успехом поверю. — Ладно, а... что с девушками? — Теми двумя? Мы их не нашли. В участке проверим, кто они и чем промышляют. Очень подозрительно, что всё это случилось после того, как именно они прокрались в это здание. С другой стороны — зачем им это делать? И, главное, как? — Мы должны скорее спрашивать, «как», а не «почему», когда расследуем. Но не могу не согласиться, - полутоном ответила я. Он докурил сигарету почти до фильтра, а потому опустил руку вниз и резко стряхнул её, превращая остатки сигареты в разлетающиеся искры. Они исчезли, только долетев до земли. Я отвернулась от дома и повернулась по сторонам, осматривая небольшую улицу. По правую сторону от дороги находилось три небольших здания, связанных друг с другом. В одном из них — прямо напротив разрушенного здания — ночной клуб с названием «Naughty» и навесом над дверями в виде знаменитых Японских крыш. Несмотря на то, что клуб был ночным, внутри не замечалось никакого движения — только слабый свет. Возле двери лежал на куске картона какой-то грязный бездомный. Я присмотрелась к другому зданию и в темноте смогла разглядеть название чёрной забегаловки, расположенной в нём: «Naughty Pie». Закатить глаза мне было недостаточно, а потому пришлось положить себе руку на лицо, делая фэйспалм. Боже, что за сраное местечко? Кроме этих двух мест ничего примечательного я не нашла. Всю улицу сопровождали пустые здания с неработающими предприятиями. Если кто и мог быть свидетелем произошедшего, то это был кто-то, ошивающийся рядом с этими двумя дырами. И не сомневаюсь, что за день полиция уже успела сделать там опрос. Ладно, мне нужно расставить все точки над і. Что бы тут ни случилось, это дело явно входит в поле моих интересов. Я не могу оставить его так просто, а потому нужно сделать первые шаги: проверить повреждённое здание и найти подозреваемых. — Ладно, слушай... — я повернулась к Джеффу. — Я могла бы взглянуть на место происшествия? Он посмотрел на меня со смесью удивления и обескураженности. — Э... Не знаю. Это уже не ко мне вопросы, ты же знаешь. Да и что ты имеешь ввиду под «взглянуть»? «Взглянуть» глазами или «взглянуть» руками, расхаживая там? — Что это ещё за вопрос такой? — я закатила глаза, скрещивая руки на груди. С гипсом это оказалось не очень удобно. — Ты думаешь, что я там всё испорчу? Я сказала только это, потому что понимала, что насчёт другого он прав. С подобными вопросами нужно идти к начальству. Как минимум — ответственному лейтенанту. Я ведь не просто не имею отношения к этому делу, но ещё и освобождена от работы на время. С другой стороны... Боже, а ведь начальство не даст мне это дело. Тогда какой резон? — Я думаю, что там опасно, — вздохнул Джефф. — Здание старое, потеряло стены и большую часть опоры. Мы тут стоим и морозимся, потому что ждём, когда его полностью оградят. Я шумно выдохнула, слабо кивая. Волнение от понимания своего положения медленно брало верх, пока я пыталась побороть его каким-то новым планом. Мой ответ прозвучал неловко: — Да, ты прав... Ладно, в таком случае, мне стоит самой разобраться. Завтра. В участке. Он кивнул, пожав плечами. — Уже правда поздно. Это не моё дело, но ты всё равно ничего не сделаешь сейчас, так что… От размышлений меня отвлёк кто-то в чёрной форме, перелезший за полицейскую ленту. Он подошёл, и я узнала в нём Люка. Не напарник Джеффа, но офицера из участка. Он был старше Джеффа и немного старше меня. С большим носом, широким лицом и усталым взглядом карих глаз. — А это…? — сухо обратился он к Джеффу, глядя на меня и мою гражданскую одежду. — Дженни. Из отдела Личностных преступлений. — А, ясно.  — Как ваша рука? — вежливо поинтересовался новоприбывший. — Немного болит, — сказал Джефф быстрее меня, слабо улыбаясь. Он повернулся к Люку, указывая в сторону скопления машин: — Ты что-то хотел сказать?  — Да, мы можем уезжать. — Ну слава Богу. Я уже… Я уже не слушала их, сверля взглядом старинный дом, еле переживший сегодняшний урон. Вопросы яростно клубились в моей голове, а догадки возникали даже быстрее них. Думаю, я знаю, что происходит. По крайней мере, догадываюсь. А потому мне ещё важнее разобраться в происходящем, чем если бы было наоборот. Узнать, живы ли те девушки и зачем они сделали то, что сделали. Сообщить шефу, что происходит, чтобы полиция могла урегулировать происходящее. Или не полиция? Может, это работа для кого-то более важного и влиятельного. Только вот... мой запал ушёл. Сейчас, стоя тут, я адекватно оцениваю происходящее. Как бы я ни хотела что-то сделать — в данный момент я не могу сделать ничего. Доступа на место преступления нет, а накопленная только сегодня информация со свидетельствами и записями с камер вряд ли ещё даже принесена в участок. Но, что самое худшее, так это осознание того, что всё произошло почти целый день назад. Помню, как всего пару минут назад я спешила сюда, вспоминая о своём долге и желая продолжить своё странное дело. Но как бы быстро я сюда ни приехала, в конце-концов я отстала от правды на целый день. И пара минут это никак не изменили. Если девушки мертвы — у меня вряд ли есть хоть какие-то шансы. Но если живы... Пожалуй, только они могут мне помочь. А если не захотят помочь... Понесут наказание. Но я буду рада, даже если просто найду их. Потому что это очень важно. И, как ни странно, не должно быть сложно. Две девушки могут убежать и спрятаться, но у нас ведь цивилизация. Камеры, люди, следы. Очень трудно исчезнуть, если ты не какой-то маг, конечно. Если у нас есть их достоверный автопортрет — мы обречены на успех. Я уверенна в этом. Остаётся только проконтролировать это дело. Я отвернулась от здания и повернулась к двум полицейским, кажется, обратившим на меня внимания. — Задумалась? — начал Джефф. — Угу. Задумалась, — я перестала скрещивать руки и засунула их в карманы куртки, надеясь согреться. Это было немного не комфортно для одной руки, так как гипс не совсем пролазил в карман. Я пару секунд молчала, глядя на следователя и собираясь с уверенностью. Похоже, у меня остаётся только одна тактика... — Слушай, я могу достать материалы по делу? Ты говорил о свидетелях и камерах. Он нахмурился, на пару секунд замолчав. Проблема в том, что Джефф уже отвечал мне на подобный вопрос, а сейчас я спрашивала его снова. Мы оба понимаем, что дело не в простом любопытстве и забывчивости. — Ну, я... не знаю, — наконец, выдохнул Джефф. — Ты сейчас не на службе, не говоря уже о том, что это дело не в твоей зоне ответственности... И всё такое. Я вскинула брови, шумно набирая ноздрями холодный воздух. Не знаю, что делать... Я ещё не была в подобных ситуациях на службе. — Ты серьёзно, да? — наконец сказала я укоряющим тоном. — Просто так оставишь меня? Тебе что, всё равно? — Скорее наоборот! — Джефф прищурился, резко ответив. — О чём ты вообще волнуешься? У нас всё и так под контролем. — Согласен. Дела так не делаются. Как писать в отчёте о содействии того, кто как-бы не должен быть на работе? — ни с того ни с сего встрял Люк. Я открыла рот, пытаясь подобрать подходящие слова, но просто не нашла их. Что за гады! Я трудилась над этим чёртовым расследованием ещё до того, как они поняли, что что-то происходит не так, а теперь меня просто выгоняют вон? — Это такая большая проблема? — выпалила, выступая вперёд и вынимая руки из карманов. — То есть, у нас тут творится непонятная хрень на улицах города - дома исчезают -, но единственная проблема для вас — это отчёт с моим участием? Я подошла ближе к Джеффу, прожигая его взглядом. — Ты так говоришь, словно я тебя как-то предал, — фыркнул он в ответ, упираясь кулаками в бока. — Ты извини, конечно, но я никаких клятв тебе не давал. Ты бы поблагодарила меня, что я вообще тебе позвонил. Я уже подняла руку, выставляя палец в сторону следователя, готовая выплеснуть свои эмоции и досаду, что накопились за последнее время, как конденсат. Но внезапно остановилась, не сказав ни слова. Я встретилась с его недовольным взглядом, почему-то отчётливо понимая раздражение и те эмоции, что он чувствует. И до меня дошло. Он просто не понимает. Не должен и не может. У него нет моей ответственности и он не потратил на это дело столько времени, сколько потратила я. У него нет моих мотивов. И моих секретов. Тихо вздыхая, я убрала руку и просто опустила лицо, закрывая глаза и потирая переносицу. Всё это напряжение к концу дня вызывает головную боль. Мне нужно отдохнуть. — Извини, — негромко сказал Джефф. Я даже не посмотрела на него и не ответила ничего. Отвернувшись, я быстрым шагом пошла к своей машине, активно составляя план дальнейших действий. Мне и правда нужен отдых. Жаль, что я не могу себе его позволить. *** Даже люди понимают, насколько они незначимы. Даже они понимают, что смерть миллиардов не имеет значения для Вселенной. *** И я свисаю,  На тончайшей ленте из всех существующих, Я свисаю, Если я обернусь и моргну, уверен, я упущу это… Э-э-это...  Э-э-это...  Э-э-это...  В твоих ушах играла музыка одной из самых любимых твоих групп. Песня Hanging In подходила к своему концу, и ты знал, что скоро медленный ритм перейдет в красивый и атмосферный финал. Он представлял из себя повторение нескольких строчек, с каждым разом становящихся громче и отчаяннее до той степени, что ирландский акцент солиста становился более явным. Пока текст не прекращался, перерастая в громкую гитарную игру, завершающую песню. Твои дела были простыми. Спуститься по лестнице и отправиться в магазин, пока дядя на работе, а тётя случайно уснула. Тебе всего четырнадцать и у тебя простуда, а потому ты вместо школы должен сидеть дома. Но кому повредит небольшая прогулка за колой и чипсами? Точно не дяде и тёте, которые о ней даже не узнают. Как ты на это надеешься, конечно. Вы живёте на окраине Даунтауна, далеко от центра города. Прямо под вашим не многоэтажным домом находилась трасса, над которой было два моста, чтобы перейти на другую сторону. Тебе нравится тут жить, хотя ты и понимаешь, в чем проблемы этого места. Опекуны хотят переехать, но только в следующем месяце. Ты часто замечаешь за собой, как волнуешься по этому поводу. Ведь ты переезжал только раз в жизни, и только когда был очень маленьким. Тогда твои родители расстались, а ты остался с мамой до тех пор, пока тебя не забрали от неё. Ты уже давно не говоришь на эту тему с дядей и тётей, потому что каждый раз они объясняют, что твоя мать очень плохо о тебе заботилась. Но тебе не удается полностью поверить. Ты думаешь о том, что когда-то можешь встретить её, а она окажется доброй и хорошей женщиной, которая будет любить тебя. Может, она уже такая. И скорее всего не была такой уж плохой раньше. Конечно, ты не наивный и понимаешь, что она виновата… но вряд ли она намеренно хотела вредить тебе. Ты закрываешь дверь и идёшь по белому коридору к лестничной площадке, а музыка в твоих наушниках играет: Ты подходишь, говоришь со мной, Толкаешь под автобус меня. Ты подходишь, говоришь со мной, Толкаешь под автобус меня. Не толкай, не толкай, не толкай, не толкай. Не толкай, не толкай, не толкай, не толкай! Ты подходишь, говоришь со мной  Толкаешь под автобус меня! Ты ставишь песню на паузу как раз посредине разгоняющихся мотивов песни, вредя нарастающему чувству, которое пыталась добиться группа. У тебя есть причины. Пару секунд назад, спускаясь по лестнице вниз, ты боковым зрением заметил что-то чёрное между вторым и третьим этажом. Оказавшись между этажами, ты обнаружил обычного человека, стоящего в не совсем обычной позе. Камилла в своей чёрной куртке с трудом стояла, оперевшись о стену и сползая по ней вниз. Ты не знал её имени, но глаза Камиллы были зажмуренны, а её руки немного тряслись, скрестившись на груди. Ты оказался сбит с толку и остановил музыку. Камилла не была для тебя незнакомкой. В последние годы ты изредка видел её в своём доме. Она вроде бы жила этажом ниже — как раз на третьем этаже, который ты прошёл. Ты не знал, кто она, и никогда особо не интересовался ею, но вы никогда даже не здоровались, когда встречались. Тем не менее, её вид тебя удивил и остановил. Тебя не учили помогать всем людям, но ты и сам знал, что нужно хорошо вести себя по отношению к другим. Для тебя это очевидно. А потому ты не смог пройти мимо. Ты не любишь навязываться людям, но сейчас высказываешь переживание за неё. — С вами все в порядке? — спрашиваешь ты, вынимая наушник из уха. Камилле около двадцати лет, и пускай ты этого и не знаешь, но и так видишь, что она старше тебя.  Камилла приоткрыла рот, что-то говоря, но ты не расслышал. Она открыла глаза, озираясь по сторонам, после чего распустила руки и начала осторожно подниматься, опираясь о ступеньки и стену. Ты уже не уверен, что делать, но Камилла поворачивается к тебе и прожигает странным взглядом, которым на тебя ещё никто не смотрел. Какой-то отсутствующий, усталый и… больной. Камилла выглядит так, словно она изранена, но на теле нет никаких следов. Ты только замечаешь какое-то длинное темное пятно на свитере, у воротника. Но это ведь грязь? — Какой это этаж? — слабо спрашивает Камилла хриплым голосом, бросая взгляд на лестницу. — Эмм… — ты удивлен вопросом. "Она не знает, какой этаж?" думаешь ты. — Третий. То есть, пол лестницы до третьего. Да… — немного растерявшись, отвечаешь ты. Тебе неловко. Камилла кивает и отталкивается от стены, облокачиваясь на центральный поручень лестницы. Она ровно стоит и ходит, но делает это словно с каким-то трудом... Ты все ещё немного сбит с толку, когда наблюдаешь за тем, как она поднимается наверх. Наверное, ты и правда не мог помочь ей ничем. Она женщина, но ты меньше неё и вряд ли сможешь дотащить наверх. А чтобы сделать такое, не хватает сил, как и смелости, чтобы предложить Камилле это. Что могло случиться с человеком, что он так идёт домой? Ты никогда не видел, чтобы кто-то настолько уставал, Камилла выглядит прямо-таки выжатой. Но она лишь просто твоя соседка снизу. Даже не знакомая, пускай и не незнакомка. Надеясь, что всё с ней будет нормально, ты в ускоренном темпе продолжил спускаться вниз, быстро возвращая свой прежний настрой. Нужно спешить в магазин.  Ты вставил наушник в ухо и снова включил песню. Ты подходишь, говоришь со мной, Толкаешь под автобус меня! Не спеши, не спеши, не спеши, не спеши, не спеши! Не толкай, не толкай, не толкай, не толкай! Ты подходишь! Говоришь со мной! Толкаешь под автобус меня! Не спеши! Не спеши! Не спеши! Не спеши! Не спеши!